Тирасполь, 28 июля. /Новости Приднестровья/. «Убили, значит, Фердинанда-то нашего». Трудно сказать, были ли эти слова, с которых начинается знаменитый сатирический роман, сказаны на самом деле, но в событиях, которые последовали за убийством австрийского эрцгерцога, не было ничего смешного. Война, которой суждено было стать Первой мировой, велась практически на всем земном шаре – от Арктики до Антарктики и от Западной Атлантики до побережья Чили.
Само собой, не обошла она стороной и Приднестровье, территории которого тогда входили в состав Бессарабской, Херсонской и Подольской губерний. Большинство призванных в армию жителей Каменки и Рыбницы, Дубоссар и Григориополя, Слободзеи и Бендер служили, конечно, в пехоте. Как следует из материалов, оцифрованных и опубликованных Министерством обороны России в рамках проекта «Память народа», однополчанами будущего маршала Советского Союза Александра Василевского были 9 тираспольчан. 5 уроженцев приднестровской столицы служили вместе с фельдфебелем 326-го пехотного Белгорайского полка Василием Чапаевым, будущим знаменитым комдивом времен Гражданской войны.
На фото: смотр русских войск во Франции
Порой приднестровцев заносило далеко от дома. 31 января 1917 года у городка в Шампани во время немецкой газовой атаки пострадал рядовой 6-го особого пехотного полка 3-й особой русской бригады, уроженец Рашковской волости Ефим Бардер. В Шампань бригада попала, совершив почти кругосветное путешествие – из Челябинска через Харбин в Дальний (ныне китайский Далянь), оттуда через Сайгон (нынешний Хошимин во Вьетнаме), Коломбо на острове Шри-Ланка, Суэц и Порт-Саид в Марсель, а оттуда – на фронт в Шампань.
Кавалерия сейчас кажется экзотикой, но тогда в ее строю стояло немало приднестровцев. Да и как могло быть иначе, если до войны в казармах на Бородинской площади был расквартирован Астраханский драгунский полк? А уроженца села Строенцы Луку Коваля занесло аж в Кавказскую туземную конную дивизию. Ту самую, «Дикую». Это соединение было сформировано из кавказских горцев, на которых не распространялся закон о воинской повинности, а командовал им генерал-лейтенант и Великий князь Михаил Романов – несостоявшийся русский царь.
На фото: тяжелый бомбардировщик «Илья Муромец» Эскадры воздушных кораблей, в которой служил уроженец Бендер, ефрейтор Николай Соколов
Если для кавалерии Первая мировая война была началом конца, то для авиации и войск противовоздушной обороны она была своего рода детством, которое суждено было застать рядовому 9-го авиационного отряда Федору Сокирко из села Хрустовая и уроженцу села Коротное, канониру 204-й противоаэропланной батареи Тимофею Цуркану.
На фото: примерно так выглядел эскадренный миноносец «Стремительный» (на снимке - однотипный корабль «Свирепый»)
Были среди приднестровцев и моряки. К примеру, уроженец Дубоссар Евгений Скалацкий служил на эскадренном миноносце Черноморского флота «Стремительный». Этот корабль был построен еще до русско-японской войны и к началу Первой мировой серьезно устарел, но тем не менее активно участвовал в боевых действиях. Он боролся с каботажным судоходством у побережья Турции, высаживал и поддерживал огнем десанты, участвовал в спасении людей с госпитального судна «Португаль», торпедированного немецкой подводной лодкой.
На фото: солдаты-самокатчики
Некоторые части, в которых довелось служить приднестровцам, кажутся экзотикой даже по сравнению с кавалерией. Например, уроженец Паркан Петр Братоев служил в 5-й роте самокатчиков. В данном случае название звучит несколько обманчиво – на вооружении этого подразделения были не самокаты, а велосипеды.
Большинство призванных в армию и во флот уроженцев Приднестровья относилось к категории «нижних чинов». Найти в оцифрованных архивных данных сведения о приднестровцах, ставших офицерами, сложнее по причинам чисто бюрократическим. Вплоть до революции в послужных списках офицера полагалось указывать лишь губернию, из которой он был родом. Однако госпитальные картотеки сохранили информацию о том, что 27 сентября 1914 года в Варшавский военный госпиталь были отправлены раненые у деревни Михалово уроженцы Бендер, штабс-капитаны 251-го Ставучанского пехотного полка Владислав Добровольский и Николай Клепиков. В декабре 1914 года был госпитализирован заболевший командир первого батальона 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка подполковник Владимир Лебедев, происходивший из мещан города Тирасполя. В мае 1915 года под Львовом, у села Тухля, был легко контужен и остался в строю сын учителя из села Малаешты, прапорщик 78-го Навагинского пехотного полка Георгий Гребенча. 9 июля 1916 года в списки контуженных была внесена фамилия мещанина города Григориополя, подпоручика 482-го Жиздринского пехотного полка Микаэля Багабанова.
Судя по сохранившимся полковым спискам, Владимир Неофитович Лебедев к началу Первой мировой войны успел прослужить 37 лет. В армию он ушел 17-летним добровольцем. Охотником, как тогда говорили. Поскольку Тираспольское трехклассное уездное училище, которое он окончил, не давало прав вольноопределяющегося, ему пришлось почти пять лет прослужить в нижних чинах. Через два года службы унтер-офицер Лебедев был направлен на учебу в Одесское пехотное юнкерское училище, которое окончил по второму разряду, подпрапорщиком, и только почти через год после его окончания, в 1882 году, он был, наконец, произведен в офицеры. Владимир Неофитович погиб весной 1916 года у озера Нарочь в Белоруссии. Тогда войска Северного и Западного фронта общей численностью почти в миллион человек прорвали немецкий фронт и ценой тяжелых потерь продвинулись на 9 километров. Наступление в целом было признано неудачным, но тем не менее русские войска выполнили свою стратегическую задачу – немцы были вынуждены на две недели прекратить атаки на французскую крепость Верден.
На фото: на позициях 482-го Жиздринского пехотного полка
Сохранились императорские указы, которыми призванный из запаса Микаэль Калустович Багабанов за «отличия в делах против неприятеля» был награжден орденами Станислава III степени с мечами и бантом и святой Анны III степени с мечами и бантом. И это были не самые высокие награды, которых удостоились уроженцы Приднестровья в Первой мировой войне.
Известный советский писатель Сергей Смирнов в одной из своих книг приводит некролог, посвященный умершему от ран девятнадцатилетнему штабс-капитану Пантелеймону Кондратюку, опубликованный 27 июля 1916 года в газете «Одесский листок»:
«В 17 лет, окончивши реальное училище в Бендерах и военное в Одессе, он пошел на войну, потому что "должны идти здоровые и сильные за счастье родины". За полтора года он дослужился до чина штабс-капитана и получил многие знаки отличия, вплоть до Георгиевского оружия включительно. Но больше, нежели редко высокий для его лет чин, знаки отличия, до Георгиевского золотого оружия включительно, исключительная отвага и исключительная скромность при жизни, говорит о покойном его предсмертная просьба. В один из светлых моментов (почти за неделю до смерти было беспамятство) он попросил близких не перевозить его тело в любимые Бендеры, где он родился и вырос: "Сейчас все для войны, нельзя моим гробом заполнять целый вагон".<…> Не послушались его и похоронили 11 июля в родных Бендерах. Говорят, что Бендеры не помнят такого количества цветов, собранных в одном месте».
Трудно поверить, но это правда. Журналисты начала XX века лишь чуть-чуть поторопили события. Высочайший приказ о награждении штабс-капитана 22-го Сибирского стрелкового полка Пантелеймона Кондратюка золотым Георгиевским оружием вышел лишь 11 ноября 1916 года. В нем говорилось:
«Умершему от ран, полученных в бою с неприятелем, Пантелеймону Кондратюку за то, что, состоя в чине прапорщика, в ночь на 12 сентября 1915 года у фольварка Марисин, под сильным и действительным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем противника, увлекая своим личным примером нижних чинов, ворвался во главе своей роты в занятую германцами рощу и штыками выбил немцев из этой рощи и окопов на ее западной окраине. При этом много немцев было переколото и несколько десятков было захвачено в плен. Будучи по отходе соседей справа окружен противником, штыками пробился сквозь окружившего его противника и присоединился к своему батальону».
Помимо Георгиевского оружия, Пантелеймон Кондратюк был награжден орденами Святой Анны IV степени за храбрость, Святой Анны III степени с мечами и бантом, Святого Станислава III степени с мечами и бантом, орденом Святого Станислава II степени с мечами.
Свои награды были у священников. У отца Сергия Цуркана, полкового священника 55-го Подольского пехотного полка, эта война была уже второй. Кадровый офицер, он прошел русско-японскую войну, дослужился до штабс-капитана, а затем сдал экзамены за курс духовной семинарии, был уволен в запас и рукоположен в священнический сан. В июле 1914 года он был назначен полковым священником в 55-й Подольский пехотный полк. К концу 1916 года он был награжден камилавкой и скуфией от протопресвитера военного и морского духовенства, наперсным крестом от Святейшего Синода, орденами Святой Анны III степени с мечами и Святой Анны II cтепени от военного ведомства.
Кроме того, отца Сергия дважды представляли к награждению наперсным крестом на георгиевской ленте: в июле 1916 года священник во время боя перевязывал раненых, облегчал страдания, напутствовал умирающих.
Отдельная история – награды для нижних чинов. До 1917 года еще сохранялись ассоциации между орденом как наградой и орденом как сообществом рыцарей, то есть чем-то если не дворянским, то по крайней мере офицерским.
Для награждения нижних чинов предусматривались медали и знаки отличия. Высшими из них были Георгиевская медаль и Знак отличия военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, который с 1913 года официально назывался Георгиевским крестом.
4 сентября 1916 года во время боя у фольварка Бокув у подразделения 90-го пехотного Онежского полка возникла чрезвычайная нужда в патронах. Доставить их вызвался ефрейтор Никифор Железняк, уроженец приднестровского села Валя-Адынкэ. Других добровольцев не нашлось. Никифор Варламович боеприпасы на позицию доставил, но при этом был ранен. На основании пункта 29 статьи 67 Георгиевского статута он был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
Старший фейерверкер артиллерийской бригады Стефан Калошин, родом из Слободзеи, 19 июля 1915 года в районе города Крейцбург в нынешней Латвии вместе со взводом трехдюймовок занял позицию в 100 метрах позади пехотных цепей 1-й Кавказской стрелковой бригады. Во время боя связь с наблюдательным пунктом, на котором находился командир взвода, прервалась, и Стефан Федорович остался во взводе старшим по званию. Поднявшись на гребень высоты, прикрывавший артиллеристов от противника, он под ружейным огнем стал командовать взводом, сдерживая наступающего врага. Когда пехота стала отходить, старший фейерверкер Калошин в последнюю минуту снял взвод с позиции и вывел его из-под обстрела противника, не понеся потерь. За это старший фейерверкер Калошин был награжден Георгиевским крестом 3-й степени.
Уже упоминавшийся выше рядовой 5-й роты самокатчиков Петр Братоев из Паркан получил приказ найти взвод броневиков в деревне, находящейся под ураганным артиллерийским огнем противника. Выполнив приказ, он вернулся, а затем провел к найденному взводу командира роты. За это он был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
К сожалению, нередко в наградных документах не расписывали подвиг подробно, а ограничивались указанием вроде «За Чарторийскую операцию». В ночь на 16 октября 1915 года 4-я Железная дивизия, которой командовал генерал Деникин, форсировала реку Стырь и овладела городом Чарторийском. За отличия в этой операции уроженец Цыбулевки, стрелок 15-го стрелкового Его величества короля Черногорского полка Никифор Дзянган получил сразу два Георгиевских креста – четвертой и третьей степени.
Самую высокую награду среди нижних чинов из Приднестровья заслужили уроженец Бендер зауряд-прапорщик 405-го Льговского полка Порфирий Симонов и подпрапорщик 274-го Изюмского пехотного полка Федор Цурка из села Карагаш. По случаю годовщины начала войны император Николай Второй наградил их Георгиевскими крестами второй степени. При этом в базе данных нет документов о их награждении крестами низших степеней. В принципе, награждение сразу высшей степенью, минуя низшие, допускалось, но для этого нужно было совершить особо выдающийся подвиг.
В общей сложности, по неполным данным, жители Приднестровья за время Первой мировой войны заслужили 33 Георгиевских креста и 3 Георгиевских медали. Первое место по числу солдатских наград делят между собой Бендеры (4 Георгиевских креста и одна медаль), Тирасполь (5 Георгиевских крестов) и Рашковская волость (4 Георгиевских креста и одна медаль) и Слободзейская волость (4 креста и одна медаль). На втором месте – Молокишская, Воронковская, Цыбулевская, 1-я Малаештская и Парканская волости (по две награды). В Дубоссарах, Григориополе, Лунговской, Ташлыкской и Коротнянской волостях было по одному георгиевскому кавалеру.
Первую потерю в Первой мировой Приднестровье понесло 13 августа 1914 года – в Восточной Пруссии пропали без вести уроженцы Слободзейской волости, рядовые 6-го Либавского пехотного полка Евтихий Власенко и Андрей Грибован. В общей сложности на полях Первой мировой погибло не менее 800 приднестровцев. Более двух с половиной тысяч пропали без вести. Более пяти тысяч раз фамилии жителей Приднестровья включались в списки раненых и контуженных, 21 из них умер от ран. Более 60 человек прошли через вражеский плен.
Для Европы Первая мировая война закончилась 11 ноября 1918 года, но для Приднестровья, как и для всей Российской империи, боевые действия продолжались – война из мировой стала гражданской.
