Итак, это случилось – Молдова официально стала кандидатом на вступление в Европейский союз. В четверг на саммите в Брюсселе такое решение поддержал Европейский совет. Теперь в неформальном клубе кандидатов числятся семь стран: помимо Молдовы, это Албания, Северная Македония, Сербия, Турция, Черногория и, наконец, Украина.
Молдавские власти представляют это как историческое достижение. Их можно понять: на фоне всех тех неудач и скандалов, которые преследуют правящую Партию действия и солидарности с середины прошлого года, европейское кандидатство – то немногое, что можно записать себе в плюс.
При этом за последнюю неделю, наверное, только ленивый не вспомнил о том, что практически все названные страны пребывают в «клубе кандидатов» уже много лет, и перспектива их членства в ЕС остается очень неясной. Кроме старожилов «клуба» - Турции и Северной Македонии, то же можно сказать об Албании, о Сербии и Черногории, подававших заявки в 2008-2009 годах.
Некоторые кандидаты довольно серьезно продвинулись в том, что касается соответствия Копенгагенским критериям вступления в Евросоюз. Молдове до их уровня далеко. Однако, как мы видим, даже достаточно успешных претендентов, вроде той же Черногории (ВВП которой на душу населения почти в 2 раза выше, чем в РМ), ЕС принимать пока не спешит.
Учитывая тот объем «домашнего задания», которое Кишинев получил вместе со статусом кандидата (а некоторые из этих заданий – например, по борьбе с коррупцией и реформе юстиции – уже давались европейцами и раньше, и выполнены они были плохо либо не выполнены практически совсем), можно только вновь предположить, что Молдова останется в «клубе кандидатов» на неопределенно долгое время. Министр иностранных дел и европейской интеграции РМ Нику Попеску называет здесь срок в 10 лет – и это с учетом того, что по должности он обязан быть оптимистом. Других вариантов попасть в Евросоюз нет – разве что какое-то форсированное объединение Молдовы с Румынией. Но такое объединение опять же невозможно без санкции ЕС.
Решение Евросовета пока выглядит политической декларацией, которая не улучшит в одночасье (да даже и в долгосрочной перспективе) положение Молдовы в европейской системе разделения труда, вряд ли приведет к какому-то всплеску инвестиций, не поможет бороться с нынешними социально-экономическими проблемами. Ничего такого никто не обещает. Одновременно, коль скоро это политическая декларация, сделанная на высоком уровне, она будет иметь политические последствия.
Первое, что нужно здесь отметить: в обмен на неопределенный статус кандидата Молдова отдает еще часть своего суверенитета, которого и так осталось мало, европейским и румынским центрам принятия решений. Рекомендации Евросоюза для РМ станут теперь носить еще более директивный характер.
ЕС будет иметь почти абсолютное влияние на молдавскую внутреннюю политику. Различными методами будет исключена возможность появления оппозиции, которая бы смогла поднять вопрос об изменении «европейского курса» и при этом добиться успеха. Впрочем, такая возможность, кажется, исключена и сейчас.
Тот же Нику Попеску, комментируя решение Евросовета о статусе кандидата для Молдовы, совершенно прямо заявил: если молдавские избиратели не будут голосовать за нужные партии, скорость «евроинтеграции» снизится.
Второе – получение статуса кандидата на вступление в ЕС станет означать для Молдовы дальнейшее сближение с пулом недружественных России государств. И в нынешних условиях ЕС потребует от РМ «европейской солидарности» – то есть антироссийских заявлений и действий, от которых трудно будет уклониться. Этого условия нет в Копенгагенских критериях, но на деле оно одно из главных.
Здесь характерен пример Сербии, «европейское будущее» которой Брюссель в последние месяцы поставил в зависимость от того, насколько она готова присоединиться к антироссийским санкциям ЕС.
То же самое будет и с Молдовой (и первое подтверждение этому – буквально сегодняшние заявления спикера парламента РМ Игоря Гросу о том, что Кишинев поддержит продление европейских санкций против РФ). Нам следует ожидать различных выпадов в сторону России, дальнейшей борьбы с «российской пропагандой», дискуссии по вопросу о выходе РМ из СНГ и всего другого, что ЕС гласно или негласно сочтет проявлением «европейской солидарности».
При этом антироссийская политика, как это не раз уже бывало, часто будет идти вразрез с интересами молдавской экономики. Так, спикер парламента Игорь Гросу поспешил заявить, что Молдова может присоединиться к санкциям против России, хотя российский рынок очень важен для Кишинёва. И речь не только об импорте российского газа, который жизненно необходим молдавской экономике.
Отдельным вопросом, наконец, остается Приднестровье. Здесь в ближайшие месяцы просматриваются две тенденции, о которых мы уже отчасти писали. С одной стороны, Кишинев будет предлагать расширить роль Евросоюза и США в переговорном формате «5+2» с тем, чтобы уменьшить там удельный вес России.
С другой стороны, представители молдавской власти – например, все тот же спикер парламента Игорь Гросу – уже говорят о том, что режим свободной торговли с Евросоюзом, который имеет Приднестровье, это достижение Кишинёва. Здесь нужно напомнить, что с 2008 года ПМР торговала со странами Европы в режиме автономных торговых преференций (АТП). Этот режим распространялся и на Молдову, но в 2014 году Кишинев и Брюссель создали зону всеобъемлющей и углубленной свободной торговли (Deep and Comprehensive Free Trade Area — DCFTA). Приднестровье на тот момент отказалось участвовать в подготовке, обсуждении и подписании DCFTA, так как это рассматривалось в контексте ассоциации Молдовы и ЕС. Но в результате двухсторонних переговоров в 2015 году Приднестровье и ЕС договорились о беспошлинной поставке на европейские рынки приднестровских товаров и о нулевых пошлинах на импорт товаров из ЕС. То есть речь шла только о симметричных экономических, а не о каких-то политических условиях. Приднестровье, в отличие от Молдовы, не принимало никаких обязательств в отношении ЕС. Тем более что к этому соглашению Молдова никак не причастна – переговоры Тирасполь и Брюссель вели без посредников.
Владимир Дмитриев
