«Ещё догорал элеватор, дымился вокзал и железнодорожные сооружения. Гордость молдавской промышленности – консервный завод им. 1 Мая, механический завод им. Кирова и винно-коньячный встретили нас грудами развалин. В руинах лежали ТЭЦ и водокачка, лечгородок и многоэтажные жилые дома. Пустыми глазницами оконных проёмов смотрел сожжённый театр. Чем дальше мы продвигались по улицам, тем страшнее становилась картина разрушений…».
Так описал свои впечатления от города, только сутки как освобождённого от фашистов, Борис Сталинский, который приехал в Тирасполь ранним утром 13 апреля. В начале 44-го года его, офицера-фронтовика, назначили на пост секретаря горкома партии, предписав любыми средствами прибыть в город к моменту его освобождения и приступить к партийной работе.
«Сначала неуверенно, робко, по улице прошли один-два жителя, и вдруг город ожил. Из дворов высыпали и стар и млад, женщины поднимают на руках детей, показывая им проходящих по мостовой бойцов и офицеров, многие плачут, не стыдясь и не скрывая своих радостных чувств.
Мария Григорьевна Крусова стоит, прислонясь к дереву. Слёзы текут по её щекам, и она шепчет:
– Родные, родные, пришли, голубчики… – и украдкой крестит советских воинов…».
А это воспоминания старшего лейтенанта П. Резникова на передовице газеты «Советский патриот» от 13 апреля 1944 года. Там ещё нет аналитических справок и обзорных статей, нет фактов и доказательств – одни только эмоции и чувства людей, едва начинающих верить, что ужасы оккупации закончились, что город – снова их, родной, и уже навсегда.
Впрочем, городом это место можно было назвать весьма условно: половина Тирасполя лежала в руинах, обгоревших, безликих, едва узнаваемых. Вместо зданий с уникальными архитектурными деталями и особенностями – одинаковые груды кирпичей, безжизненные и абсолютно непригодные ни для работы, ни для жилья. Вдобавок угнанный румынами городской транспорт, вывезенное с предприятий оборудование, разрушенные больницы, школы, магазины, базар, электростанция, ж/д депо, канализация, водокачка и переправы через Днестр.
«Теперь – с чего начать? Что главное? – Полагаю, всё главное: дома, мосты, электростанция, водопровод, транспорт, бандитизм. Всё!» - говорил прибывший в город командующий 57-й армией 3-го Украинского фронта, генерал Михаил Шарохин командиру стрелковой роты капитану Севрикову, назначенному первым комендантом Тирасполя.
О том, как сложно было охватить это «Всё!», видно даже из скупых строчек первых протоколов (сохранившихся в фондах Госархива ПМР) заседания Тираспольского горисполкома, состоявшегося через неделю после освобождения.
«…Приведение в порядок улиц и строений разворачивается недостаточно быстро. Отдел коммунального хозяйства не наладил учёта жилфонда, стройматериалов и ценностей. До приведения в порядок городских скверов и садов руки вообще не доходили. ГорОНО не произведён учёт учащихся, не привлечено к работе большинство учителей. Горздравотдел не принял мер к своевременному учёту и установлению очагов заразы в виде трупов животных и проч. Гормилиция не имеет городского патруля, нет постовых милиционеров, участковых инспекторов…».
И тут же даются указания, в каких направлениях и как работать, чтобы как можно быстрее вернуть город к жизни. Но полномасштабные работы развернуть не удалось – по Днестру проходила линия фронта, советские войска готовились к наступлению – к знаменитой Ясско-Кишинёвской операции. Тирасполь превратился в укрепрайон, а и так немногочисленное население было отселено в тыл на 25-30 км, чтобы не допустить утечки информации о готовящейся операции и одновременно чтобы не подвергать людей опасности, так как город постоянно обстреливали с воздуха.
«Те, кто остался, активно помогали в сооружении военных объектов. Так, комсомольцы города, вручную разбирая городские руины, доставили на такие объекты более 4 млн штук кирпича. Они оказывали помощь сапёрам в возведении деревянного моста через Днестр. Рабочие завода им. Кирова, за несколько дней создав механический цех на развалинах предприятия, уже с апреля ремонтировала технику для расположенных в городе войсковых частей», - рассказывает директор Тираспольского объединённого музея Алла Мельничук.
Полномасштабное восстановление Тирасполя началось только после завершения Ясско-Кишинёвской операции, в сентябре 44-го. Уже 15 сентября дети пошли в школы. Их тетрадями были поля старых газет, партами – наспех сколоченные лавки, а стёкла в двух уцелевших школах состояли из осколков старой стеклотары, собранных на консервных заводах и склеенных глиной.
«Очень остро стояли вопросы здравоохранения, в частности профилактики эпидемий и воссоздания инфекционной больницы. Решение этих вопросов рассматривалось как одно из важнейших ещё в апреле. Инфекционную больницу на 25 коек медики открыли, попросту собрав имевшиеся в городе кровати, столы, шкафы и прочее», - отмечает Алла Мельничук.
Жизнь города постепенно входила в колею. «В короткий срок мы сумели очистить город, дать населению свет и воду, организовать работу лечебных учреждений и школ, предприятий торговли. Была восстановлена железная дорога, налажена связь. Уже в 44-м начали выпускать продукцию молочный, рыбный и хлебный заводы, плодокомбинат, швейная фабрика, горпромкомбинат», - вспоминал впоследствии секретарь горкома партии Борис Сталинский.
Возобновил работу вернувшийся из эвакуации учительский институт, позже преобразованный в педагогический.
Летом 45-го первые сотни банок консервов дал завод им. 1 Мая. Тогда же для восстановления разрушенного жилья и предприятий был создан Тираспольский строительно-монтажный трест. Заработали карьеры, кирпичные и черепичные заводы. Осенью, благодаря нескольким женщинам, пришедшим со своими швейными машинками, начала работать швейная фабрика «40 лет ВЛКСМ», которая вскоре приобретёт всесоюзную известность.
В Тирасполе началась совершенно другая, мирная жизнь, а о том, какими темпами шло восстановление города, лучше всего говорят заголовки газет первых послевоенных лет …
