Тирасполь, 21 марта. /Новости Приднестровья/. Президент ПМР Вадим Красносельский ответил на вопросы корреспондента РИА «Новости» и рассказал о текущей ситуации в энергетике, положении дел в переговорном процессе по молдо-приднестровскому урегулированию и о том, как в Тирасполе относятся к попыткам фальсификации истории со стороны Молдовы.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Вадим Николаевич, в первую очередь интересует тема энергетики. Как сейчас поступает газ в Приднестровье? В каких объёмах? На что его хватает? Можно ли говорить, что острая фаза энергетического кризиса уже миновала?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Начну с того, что утверждать, что острая фаза энергетического кризиса прошла, наверное, будет неверным. Понятно, что людям стало легче, люди получили газ, но тем не менее есть проблемы и до сих пор, то есть имеются риски в поставках газа, они существуют. Дай Бог, чтобы они, так сказать, не реализовались, эти риски, но тем не менее мы над этим и работаем, чтобы всё было нормально, чтобы газ получили и граждане, и промышленность в этой части.
Если вспоминать газовую проблему вообще, то здесь необходимо вспомнить историю развития этой ситуации и заявления некоторых должностных лиц. Почему-то эти заявления, они выпадают на сегодняшний день из информационного поля, их стараются забыть. Я же, наоборот, из этих всех заявлений, из этой всей фактуры вижу одну целостную картину. Она складывается, как из пазлов, понимаете? Любое действие, любое бездействие – это пазл картины. И когда мы ее складываем, получаем то, что мы видим, имеем и можем уже анализировать. Самое правильное решение – это когда есть полностью достоверная информация, полный анализ той или иной ситуации. Начинаем анализировать. Ещё до того, как Молдова прекратила поставку газа с 1 января в Приднестровье, политический представитель господин Серебрян – вице-премьер – заявлял (это было еще осенью 2024 года), что Приднестровью придется смириться с тем, что предприятия крупной промышленности работать не будут. Это как бы не дословно, но по сути. То есть этот господин уже тогда предполагал, что предприятия, приднестровские предприятия, крупные предприятия, промышленные предприятия, не должны работать. Хотя об этом тогда еще никто не заявлял, никто не говорил. Но как-то либо пробрасывалось, либо смотрели на нашу реакцию… Но это факт. Это можно найти. Интернет помнит всё, как говорится. Потом данный господин заявлял, что если случится газовый кризис, а он случится, то Приднестровью придётся выбирать, либо умереть от голода, либо от холода. Конечно, масса адвокатов господина Серебряна стали говорить, что его не так поняли, что он не то сказал. Но, извините, что тут понимать и что говорить? Возьми и почитай его прямой текст и прямой перевод. Либо на румынском почитай. Какие проблемы? И всё становится ясно. То есть мы видим картину, которая складывается постепенно, что некоторые должностные лица Молдовы, не все, конечно, они рассчитывали на газовый кризис и они рассчитывали также на то, что он, конечно, серьезно ударит по нашей промышленной группе, по населению и в целом по Приднестровью.
И буквально с 1 января (казалось бы, первый день нового года – люди должны отдыхать, но нет) определённая группа людей, которая зарабатывает на информационных подачах, скажем так, лживых, села на своё «рабочее место», то есть за клавиатуру, мышку и монитор, и стала просто бомбить приднестровское информационное пространство. Писали, что кризис наступил, что власть не справится, что всё пропадёт, надо людям выходить на улицу, что все брошены, никто ничем не занимается, больницы закрыты. Помните, да? Закрыты все больницы, все закрыто, ничего не работает. В местах лишения свободы полный, так сказать, мрак и холод, и голод. Да. Это буквально был такой, знаете, информационный поток. Естественно, люди отрабатывали свои деньги. Это бойцы такого невидимого фронта, которые зарабатывают на этом, естественно, какие-то вознаграждения свои, и они отрабатывали свои задачи. Мы же, в отличие от них, начали реально работать. У нас 1 января уже прошёл оперативный штаб, и мы знали чётко свои задачи. Я как президент знал свои задачи, все подчиненные, вся вертикаль власти, административное управление тоже знали свою задачу. Что делать в этой ситуации? У нас были разработаны планы, естественно. Мы стали минимизировать последствия данного газового кризиса. И сделали это весьма, на мой взгляд, успешно в тех условиях, в которых мы находились. Я видел раздражение в сети интернет: как так, неужели у нас ничего не получится, мы же своей цели-то не достигаем... И не достигли они своей цели.
Тогда уже состоялся мой визит в Москву. Я разговаривал с коллегами. В решение данной проблемы лично вник и лично занимался вице-премьер Правительства Российской Федерации господин Новак Александр Валентинович, за что ему большое спасибо. С коллегами Министерства энергетики обсуждались различные варианты по поставке газа в Приднестровье. Тогда всем казалось, что самый простой вариант, если «Молдовагаз» отказался, надо найти другого поставщика. Нашли другого поставщика. Не буду его называть, уже не столь важно. Но вы вспомните, какая реакция была именно у властных структур Молдовы. Просто категорическое неприятие именно этого поставщика с какими-то несусветными обвинениями. Я так их и не понял, что они имели в виду, да и, наверное, никто не понял. Хотя у предприятия есть лицензия на транзит газа через Европу, на поставку газа в Молдову, включая, конечно же, и приднестровский регион по их, так сказать, законодательству. Силовым давлением, шантажом данному бизнесмену не дали работать с нами по газу. То есть это была такая первая атака, по большому счёту, нежелание пустить газ в Приднестровье. Тогда уже были предложены другие варианты поставок газа, в основе которых лежало кредитование Российской Федерацией Приднестровья. «Тираспольтрансгаз» получал кредит через банк, оплачивал самостоятельно газ, и «Молдовагаз» уже является поставщиком газа в Приднестровье.
Хочу напомнить, тоже немаловажный момент, что Европейский союз предложил нам тогда, это был как раз конец января, помощь в виде поставки газа с 1 по 10 февраля. При этом, прошу заметить, Европейский союз, когда предлагал, естественно, данный газ как гуманитарную помощь, он не делал никаких заявлений и не ставил предварительных условий. То есть просто получите. Мы согласились. Мы согласились, да, это было хорошее предложение, за что я поблагодарил, конечно же, Европейский союз и тех лиц, кто принимал эти решения. Понятно, мы в этом нуждались. Потом произошли весьма интересные вещи, интересные события. В тот момент, когда газ уже пошел, 3 февраля премьер-министр Молдовы сделал заявление по европейскому газу, что Европа продолжит поставлять газ, но вы должны выполнить следующие требования. Первое – это полностью прекратить подачу газа на промышленные предприятия, второе – повысить цены на газ до уровня практически европейских. Вы знаете, странно это всё было слышать и наблюдать, как именно молдавские политики пытаются манипулировать европейским газом и выставлять, по большому счёту, невыполнимые требования. Как мы можем остановить все промышленные предприятия, притом собирать налоги, а людей заставить платить европейские цены? То есть это были заведомо невыполнимые требования, по большому счёту. Я благодарен европейцам за те 10 дней, но я абсолютно не понимаю их действия дальнейшие. Зачем шантажировать Приднестровье, выставляя заведомо невыполнимые требования, зная, что мы, по большому счёту, вынуждены будем отказаться? Понимаете, какая ситуация складывается? Конечно же, мы параллельно работали с Российской Федерацией. Это надёжный поставщик, надёжный партнёр, без дополнительных требований. Это самое главное. Без дополнительных требований. И уже с 14 февраля благодаря всей проведённой глобальной работе, благодаря действиям тех должностных лиц, которых я обозначил, газ в Приднестровье пошёл, газ, который оплатило Приднестровье. Этот газ оплачен Приднестровьем. Мы из своего бюджета оплачиваем транзит газа через Молдову. Это мы говорим о том, сколько газ стоит для населения, для промышленности и так далее. Он не может быть бесплатным, он не может быть просто дешевым, потому что мы за него платим реальные денежные средства, за его доставку до потребителя. До Молдовы, до границы он идёт по кредитной помощи, по территории Молдовы транзит оплачивает Приднестровье – «Тираспольтрансгаз». Это все прекрасно знают. Естественно, это и нормально. Это бизнес, как говорится. Они тоже не могут пропускать бесплатно газ по своей территории. Они за это получают денежные средства. Данный алгоритм, данная система работают на сегодняшний день, и граждане получают соответствующий газ, получают и промышленные предприятия и оплачивают его по соответствующим ценам. Цена недешевая и вполне себе конкурентоспособная в этой части.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Как вообще сейчас экономика Приднестровья справляется с этими вызовами, потому что они очень негативные?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Конечно, вызов очень серьёзный. Приднестровская экономика очень сильно ощутила на себе негативное влияние газового кризиса и, по большому счёту, всех тех экономических блокад и препон, которые строит Молдова на сегодняшний день. Здесь можно сказать про те двойные пошлины, которые были введены в 2024 году. Агенты приднестровской экономики потеряли 13 миллионов евро на этих двойных пошлинах. Никто их почему-то не собирается возвращать, хотя, по большому счету, обязаны были вернуть. Естественно, негативным образом влияет отсутствие нормальной банковской работы, отсутствие счетов наших предприятий и, естественно, ограничение внешнеэкономической деятельности наших предприятий. Еще плюс газовый кризис. В результате за январь-февраль спад внешнеэкономической деятельности Приднестровья составил 50% в среднем. Чуть больше импорт, чуть меньше экспорт, но в среднем 50%. Это, скажем так, ощутимо для приднестровской экономики. Естественно, в результате спада внешнеэкономической деятельности падает оборот, падает рентабельность предприятий и уменьшается поступление налогов в бюджет. Понятно, в этих условиях тяжело. И мы, конечно, были вынуждены принимать определенные меры для сохранения коллективов, для сохранения предприятий. Что и сделали. Поэтому, конечно же, мы рассчитываем на то, что все предприятия заработают и, скажем так, более-менее стабилизируются и налоги начнут поступать в бюджет.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Какой объем поступающего газа?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
На сегодняшний день объём 3 миллиона кубов газа в день. Этого достаточно для бытового потребления, для выработки электроэнергии на Днестровской ГРЭС на газе для потребления в Приднестровье и для промышленности частично.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Вадим Николаевич, как энергетический кризис повлиял на процесс молдо-приднестровского урегулирования? Как сейчас идут переговоры, есть ли диалог между Кишиневом и Тирасполем? Есть ли какие-то подвижки в разрешении проблем?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
На самом деле у нас в этом беда. Я всегда традиционно выступаю за диалог. Все знают мою позицию. Я никогда не скрывал и говорил это 5, 6, 7 лет назад, 10 лет назад и на сегодняшний день. Говорю о том, что единственный путь решения проблем – это диалог. Давайте посмотрим, как у нас складывается диалог на сегодняшний день, с кем мы говорим. Формат «5+2» де-юре как бы есть, де-факто не существует. При этом традиционно Приднестровье и Российская Федерация выступают за его возобновление на той площадке, где возможно обсудить проблемы, возможно их решить, найти какое-то понимание, подписать какой-то протокол и продолжить дальше его имплементировать в действующее законодательство сторон. Это самый важный, наверное, итог любых подписанных соглашений, которые достигаются или достигались ранее. Но формат не работает. Естественно, все говорят о том, что это невозможно, что боевые действия в Украине, что Украину и Россию нельзя посадить за один стол переговоров. Это весьма сомнительно. И я объясню почему. У нас в Приднестровье действует миротворческая миссия совместных миротворческих сил, куда входят миротворцы Российской Федерации, Приднестровья и Молдовы. Есть рабочие органы данной миротворческой миссии под названием «Объединенная контрольная комиссия», где за одним столом сидят специалисты и Молдовы, и России, и Приднестровья, и Украины и выполняют свои функциональные обязанности, решают какие-то проблемы, принимают решения, подписывают какие-то документы. То есть сам механизм рабочий. И в этом есть, конечно, большой успех и хороший результат. Поэтому я убежден на этом примере, что созыв формата «5+2» возможен. Вполне себе возможен и необходим. Но хочу напомнить, что именно Молдова в 2019 году практически заморозила формат «5+2». Не разрушила его, скажем так, а заморозила путём неподписания итоговых соглашений в октябре, по-моему, в Братиславе. Потом была попытка переподписать – не получилось – осенью того же года, 2019-го. И на этом всё. Молдова сделала это умышленно, чтобы данная площадка перестала быть переговорной, чтобы, по сути, отсутствовал диалог, чтобы не было Приднестровья в этом диалоге. Понимаете? И это было очевидно. Об этом я тогда уже заявлял, если поднять архивные записи, я об этом прямо говорил и говорил о том, что это недопустимо, это нельзя делать. Потом пандемия, потом боевые действия, и сейчас якобы есть аргументы. Якобы есть объективные аргументы. Нет, это не объективные аргументы. Это просто попытка использовать определённую беду в своих интересах, чтобы диалога не было. Это один момент, да. Поэтому еще раз говорю о том, что Приднестровье ради достижения мира здесь, на этой территории, в целом в региональном пространстве настаивает и будет в этом последовательно в части возобновления формата «5+2», где участвуют все стороны.
Я еще раз хочу рассказать, что такое формат «5+2». Это очень серьезная международная площадка, куда входит Приднестровье, Молдова как стороны конфликта, Россия, Украина как гаранты, ОБСЕ как посредник и Соединённые Штаты Америки и Европейский союз как наблюдатели. Представьте себе, по большому счёту, все, кто, скажем так, даже хоть где-то интересуется, они уже имплементированы в данный формат, имеют к нему касание, имеют право голоса и имеют право влияния. Поэтому, конечно же, здравый смысл подсказывает: это то, что необходимо на сегодняшний день, и это то, что необходимо запускать на сегодняшний день.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Чья политическая воля нужна, чтобы этот механизм заработал, и какую роль в этом может сыграть ОБСЕ?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
ОБСЕ – посредник. Но ОБСЕ не в силах в одиночку реанимировать работу формата «5+2». Я думаю, все стороны данного формата должны заявить о том, что это необходимо. Я думаю, что всё возможно. Нельзя хоронить формат «5+2». Он де-юре-то существует. Ещё раз говорю о том, что пока по чисто формальным основаниям его не перезапускают. Но я думаю, мы к этому близки, и возобновится «Постоянное совещание…», будет заседание и будут опять собираться рабочие группы по тем проблемам, которые существуют. И, естественно, эти рабочие органы данного формата должны эти проблемы разрешать, анализировать, проводить экспертные исследования, направлять своим представителям и принимать по ним решения. Но диалог – это не только «5+2». Я говорю и про иной диалог, более конкретный, когда говорят лидеры государств, лидеры регионов. Данный диалог тоже, по большому счёту, отсутствует, его официально нет. Это тоже плохо. И как раз отсутствие всей этой диалоговой площадки (возвращаемся к энергокризису) является первопричиной. Отсутствие диалога. Я убежден, что если бы президент Молдовы, премьер-министр слушали от меня прямую информацию на переговорах, они бы принимали, наверное, некие иные решения, потому что обладали бы полной объективной информацией. Не просто формальной, а объективной информацией. Если я что-то говорю, я основываюсь на фактах. Факты – упрямая вещь. Их можно не принимать, реагировать на них отрицательно, но они есть. От этого никуда не деться. Поэтому, конечно, надо говорить. Если, например, Молдова где-то стесняется говорить по экономическим вопросам, хотя от них тоже не уйти, то у нас есть самый главный вопрос, важный вопрос, номер один вопрос – это сохранение мира. Здесь тоже важен диалог, чтобы не допустить каких-либо провокаций, чтобы не быть инструментариями в хитрых комбинациях. И естественно, я уверен в этом, что руководство Молдовы тоже думает о мире, не думает о войне. Хотя посмотрите, сколько разных мнений, разных в интернете спекуляций. Кто знает, где правда? Эту правду можно определить, обнаружить, выявить в прямом диалоге, когда смотришь друг другу в глаза. Поэтому мы традиционно в Приднестровье никому никогда не угрожали, не собираемся угрожать своим соседям. Наоборот, мы хотим найти точки соприкосновения ради того, чтобы сохранить мир, исключить провокации и вести диалог о тех проблемах, которые существуют между Приднестровьем и Молдовой.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Глобальный вопрос. Сейчас идут переговоры президентов США и России. Многие в мире за этим следят. Как Вам кажется, эта разрядка повлияет на наш регион, поможет сохранить здесь мир и стабильность?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Любые переговоры – это хорошо. Я всегда традиционно выступаю за переговорный процесс. Если переговоры идут, это очень хорошо, это уже результат. Дай Бог, чтобы они достигли финальной точки и пошли на благо тех или иных государств, чтобы прекратились боевые действия. Как я уже сказал, я всегда за переговоры. Это даже не обсуждается.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
В начале марта в Приднестровье и в Молдове отметили траурную годовщину, начало боевых действий на Днестре. Многие обратили внимание на заявления молдавских руководителей, которые буквально по шаблону говорили, что войну развязала Россия, а Приднестровье является оккупированной частью России. Как в Тирасполе относятся к таким заявлениям?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Тут достаточно вспомнить войну 1992 года. Она задокументирована в действиях. Всё-таки надо посмотреть на первопричины конфликта как такового. Война – это уже последняя стадия конфликта. Естественно, были определённые события, которые были предтечей большого конфликта. Как тут забыть о законе о языке? На латинице. В 1989 году, еще при сохранении Советского Союза, хотя он уже был слаб, но тем не менее еще существовал Советский Союз, тогда парламент Молдовы, вопреки воле депутатов левобережья, принимает закон о языках. Если опять же вспоминать историю, то можно говорить о давлении, которое испытывали наши парламентарии с левого берега, из нынешнего Приднестровья, о гонениях на них, об убийстве этих депутатов, в том числе террористическими организациями. Закон был принят. Закон навязывал только один язык для одной так называемой титульной нации. Ни русского, ни украинского языка там не было. Никакого. Ни регионального, никакого. Естественно, конфликт. Это первопричина конфликта. Когда у людей забирают язык, на котором говорили твои родители, твои деды, прадеды, на котором ты учился в школе, на котором ты видишь сны – на русском, украинском, болгарском, любом другом. Это попытались забрать, что и создало, сгенерировало конфликтную ситуацию. Не тронули бы язык, я убежден, все было бы по-другому, никакого конфликта бы не было. А конфликт только подогревался, разогревался. Естественно, народ выступал за свои права, выступали рабочие коллективы. Опять же если вспоминать то время, то отстаивали интересы Приднестровья люди. Не какие-то там силы непонятные и невидимые, нет. Люди, рабочие коллективы, народ Приднестровья вышел на улицу рабочими коллективами и отстаивал своё право. Право говорить на родном языке, право на жизнь и на свободу здесь, в Приднестровье. Что произошло дальше? Молдова вывела Приднестровье, приднестровский регион из своего правового поля. Например, если здесь совершались какие-то преступления любого характера, то наши граждане не могли поехать написать заявление в полицию в Кишинев либо в Каушаны, в Варницу, куда угодно: заявления не принимались. Преступления не расследовались. В помощи просто отказывалось. Естественно, такая же ситуация возникла и с пенсиями, и с зарплатами. Что надо было делать людям, чтобы себя обезопасить, чтобы на кого-то опереться, чтобы жить просто без страха за завтрашний день, чтобы себя защитить? Конечно же, создавать элементы государства, создавать милицию, создавать прокуратуру, создавать суды, создавать элементы государства, которые и стали потом государством – Приднестровской Молдавской Республикой, защитив себя. По большому счёту, тогда у Кишинёва были рычаги для того, чтобы договориться, для того, чтобы пойти где-то на уступки, для того, чтобы вернуть русский язык людям. Но они этим не воспользовались. Кроме воинственных заявлений о том, что надо снести город Дубоссары, посадить там кукурузу, другого не было ничего.
Горячая фаза боевых действий в Приднестровье – это 19 июня 1992 года. Хочу напомнить, что 18 июня, за сутки до вторжения в город Бендеры (об этом чуть позже), парламент Молдовы принимает решение об исключительно мирном решении приднестровского вопроса. Парламент Молдовы заявил: мы войны не хотим и будем решать приднестровский вопрос только миром. Это было 18 июня 1992 года. А 19 июня после обеда состоялось вторжение отмобилизованных подразделений. Вошли не просто какие-то полицейские силы спецназа, которые на подскоке очень быстро заехали и навели так называемый конституционный порядок. Нет. Пришли отмобилизованные подразделения вооруженных сил Молдовы с трёх направлений: это кишиневское направление, варницкое и каушанское направления. Вы знаете, любой человек, даже малосведущий в военном деле, скажет: чтобы отмобилизовать, подготовить людей, надо как минимум два месяца. Это как минимум. А то и больше. Это же и обеспечение, это и обмундирование, это и вооружение, это и постановка задач и так далее. То есть, когда парламент принимал решение о так называемом мирном решении приднестровского вопроса, уже была дана на самом верху команда на вторжение. Это о том, кому верить, как верить, как дальше проводить переговорный процесс и, самое главное, при каких гарантиях.
Хочу напомнить немаловажный момент. Тогда действовала комиссия в Бендерах, которая наблюдала за сохранением мира. Это была гражданская миссия, не военная. При первых выстрелах в Бендерах эта миссия просто разбежалась. Её потом гвардейцы Приднестровья ловили, спасали, оберегали и отправляли в безопасное место. Никто не погиб из них. А по итогам боевых действий они даже не удосужились написать какого-то рапорта, какой-то справки, чтобы показать вторжение и кто в этом виновен. Естественно, молдавские подразделения зашли в город Бендеры и стали наводить так называемый конституционный порядок, как говорил тогдашний президент Молдовы, расстреливая всех подряд, кто попадался на пути в городе Бендеры, разрушая город Бендеры. Это было вторжение в Приднестровье, в частности в город Бендеры. Воевали и Дубоссары, но город Бендеры получил основной удар. И лилась кровь рекой. Естественно, руководство Приднестровской Молдавской Республики Игорь Николаевич Смирнов, наблюдая за всем этим происходящим, к кому он обращался? Конечно, к Российской Федерации. На территории Приднестровья дислоцировалась 14-я армия, и люди просили элементарно защитить их. Защитить, понимаете? Защитить от этого беспредела, защитить от этих вторжений, от этих убийств, от этого разбоя. Ведь Молдова занималась чистым разбоем. Это разбойник, понимаете? Врывается, грабит, насилует и убивает. Надо защитить людей.
Уже с введением миротворческих сил, с подписанием соглашения между Молдовой и Российской Федерацией (в присутствии президента Смирнова подписал Мирча Снегур и Борис Николаевич Ельцин) в конце июля 1992 года началась миротворческая миссия России на берегах Днестра. В эту миротворческую миссию вошли миротворческие силы и Приднестровья, и Молдовы. Она получилась трёхсторонней. Но базовая составляющая, конечно же, российская. За что, конечно, спасибо: Россия остановила здесь братоубийственную войну. Никто никого не оккупировал. Россия остановила здесь войну, вторжение Молдовы в Приднестровье и дальнейшие жертвы. Я уже говорил, что на войне погибают с обеих сторон. Участники событий из Молдовы говорят о том, что Россия оккупировала. Нет. Россия спасла вам жизни. Не факт, что вы были бы живы, если бы конфликт затянулся. И примеров этому, к сожалению, много. Войну надо, конечно, остановить. Что и сделала Российская Федерация здесь, на берегах Днестра. И на сегодняшний день Россия, проводя миротворческую миссию совместно с миротворцами Молдовы и Приднестровья, успешно решает свои поставленные задачи. Работают органы ОКК и ОВК, то есть Объединенная контрольная комиссия и Объединенное военное командование – механизмы миротворческой миссии. И сохраняется мир. Самое главное – сохранен мир. Поэтому о какой оккупации мы говорим, о какой агрессии мы говорим? Нет. Это все факты, факты налицо, как говорится. Переврать, конечно, можно, но факты – упрямая вещь. А ложь рано или поздно проявляется и выглядит ложью. В принципе, так. Мы знаем, что правда на нашей стороне. Мы не агрессоры. Мы не нападали, мы себя защищали. Защищали стариков, детей, женщин, защищали Приднестровье. Защищали право жить на этой земле и право говорить на родных языках.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
В этом году отмечается юбилей Победы, 80 лет, но в соседней Молдове разгорелся скандал вокруг учебника «История румын». Вы неоднократно высказывались о нем. Фактически там реабилитируется фашизм, преступления румынских оккупантов. Как Вы думаете, почему это именно сейчас происходит? Почему идет оправдание нацизма?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Я не могу сказать, что это прямо сейчас происходит. Это происходило, в принципе, и ранее. Но такими, знаете, шагами мягкими, на мягких лапах. Пытались сделать один шаг – все молчат. Второй шаг – все молчат. Одно заявление, второе, третье заявление – все молчат. Уже пора и учебник выпустить, задокументировать себя, а тут уже не молчат. Я хочу всё-таки обратиться к истории, тут есть принципиальные вещи.
Если мы говорим вообще о Второй мировой войне, о победителях, о побежденных, то, конечно, воевали государства – государства фашистской оси против Советского Союза и союзников Советского Союза. Такие тоже были, конечно: Великобритания, США, другие более мелкие государства. Если говорить о фашистской Германии, государствах оси, это практически вся Европа. Что было в основе данной войны? Война была идеологий на самом деле. И в конечном итоге уже можно говорить постфактум, кто проиграл, а кто выиграл, кто заработал на Второй мировой войне. Основное поражение получила нацистско-фашистская идеология, которая поработила европейские государства. В результате эти европейские государства стали жертвами этой идеологии. Советский Союз, советский солдат освободил Европу от фашистско-нацистской идеологии. Это правда. Он освободил и Румынию от этой идеологии, и Венгрию, и Италию, и Словакию, и Германию в конечном итоге, да и другие государства-сателлиты Гитлера. Я не буду рассказывать и пересказывать ужасы фашизма и нацизма в Европе, про газовые камеры и печи, где просто в промышленном масштабе уничтожались люди. Это понятно, это история, она всем очевидна. И очевидно, что во многих европейских государствах законодательно запрещено реабилитировать фашизм и нацизм, используя символику, которую использовали государства фашистской оси. Кстати говоря, и в Румынии есть тоже законодательство, которое принято, которое запрещает реабилитировать, оправдывать нацистских преступников и тех лиц, которые виновны в геноциде и массовом истреблении мирных граждан либо в военных преступлениях. И странно наблюдать, что в Молдове, которая также пострадала от фашистской оккупации, нацистской оккупации, не то что попытки, а уже есть прямая реабилитация нацистских преступников. То есть не просто пытаются реабилитировать государства – Германию либо Румынию, нет, пытаются реабилитировать нацистско-фашистскую идеологию в лице Антонеску и его прихвостней. Понимаете, в чем нюанс? Те люди, которые делают эту попытку, они считают себя пораженцами во Второй мировой войне, Советский Союз они читают оккупантом, но проиграл-то нацизм и фашизм.
То есть они реабилитируют фашизм, нацизм как идеологию, наверное, являясь её современными последователями. Вот что страшно. Антонеску как личность просто преступник, но он был носителем нацистско-фашистской идеологии. Если мы опять окунемся в историю, 19 марта была годовщина того, как в Рыбнице было расстреляно 270 человек. К примеру. Также людей расстреливали в марте в Дубоссарах, в других городах Приднестровья, когда советская армия наступала. В сентябре зондеркоманды в Дубоссарах расстреляли порядка 18-20 тысяч лиц еврейской национальности. Если в Молдове есть последователи «подвига» Антонеску и его прихвостней, пусть ознакомятся с этой историей. Если они с ней согласны, пусть об этом открыто заявят: что это было нормально, что расстреливать женщин, которые держат грудных детей на вытянутых руках, одной пулей – это нормально. Понимаете? Пусть они об этом скажут и возьмут за это на себя ответственность.
Я напомню, какое искажение идёт. На самом деле на территории Приднестровья было размещено порядка 150 гетто. Цифры уже уменьшаются. Уже говорят, где-то 30-40, и жертв вроде бы поменьше, и Антонеску вроде бы уже не при чём. Но в том же учебнике истории Румынии, учебнике для молдавских школ, напечатанном на русском языке (это отдельный разговор), там прямо сказано, что из Румынии сюда было прислано 8 тысяч чиновников для того, чтобы они проводили все эти мероприятия: создавали гетто, занимались подготовкой расстрелов и так далее. Администрировали все эти процессы, занимались гонениями местных жителей. Конечно же, «великий кондукатор» Антонеску давал прямые указания делать именно так. Это совершенно очевидно. Естественно, являясь жертвой на самом деле фашистско-нацистской идеологии.
Я хочу напомнить, как Румыния вышла из войны. После Ясско-Кишиневской операции, 23 августа, по-моему, Антонеску был арестован. Румыния отошла от фашистской оси и стала союзником уже совсем другой стороны. По большому счёту, многие румынские военнослужащие уже участвовали на стороне Советского Союза в дальнейшем развитии Второй мировой войны. Напомню, что царь Михай был награжден орденом «Победа», высшим орденом Советского Союза, а Антонеску расстрелян по приговору именно румынского суда за свои злодеяния.
Попытка реабилитации, она, конечно, кощунственна. Некоторые должностные лица Молдовы говорят, лучше бы нас Советская армия не освобождала, мы бы жили сейчас очень хорошо и прекрасно. Не знаю. Я всем предлагаю всё-таки приехать в Дубоссары, ознакомиться с местом трагедии, ознакомиться с методами умерщвления людей, как всё это происходило на самом деле. Есть признательные показания, есть показания очевидцев, есть те люди, я ещё с ними общался, кто выбирался из расстрельных ям и ночью уходил и остался жив. Речь идет о девочке. Она сейчас, конечно, уже покойная. Это девочка еврейской национальности, она спаслась таким образом совершенно случайно. Это всё – горе нашей земли. Это тысячи, сотни тысяч загубленных жизней на так называемой «Транснистрии». Это трагедия. Это чистый фашизм и нацизм. И вот реабилитация этого выглядит даже не странно, вы знаете, это кощунственно. Слово сложно подобрать. Античеловечески абсолютно. Я не знаю, о чем думают эти люди.
Теперь возвращаемся к учебникам. Предположим, эти люди, которые пытаются реабилитировать нацизм, они последователи именно нацистской и фашистской идеологии. Наверное, это их выбор. Но учебники пишутся на русском языке. Учебники для школ, где преподают на русском языке. Для школ, которые находятся в Приднестровье. У нас на территории есть пять молдавских школ на румынском языке обучения. И эти учебники идут в Приднестровье. И зачем это делается? Я уже обращался к гражданам Приднестровья. Я не против обучения на румынском языке. Это нормально, как и на любом другом. Если это ваш выбор, это нормально. Но внимательно смотрите, какую историю изучают ваши дети в этих школах. Чтобы не получилось так, что ваши дети через пару лет скажут: мама, папа, вы же оккупанты здесь, и дедушка, оказывается, мой оккупант, и прадедушка мой оккупант, тот, который участвовал в Ясско-Кишиневской операции. Это страшно. И это игра вдолгую. Люди, которые печатают эти учебники, являются их авторами, отлично осознают свои действия. Они не только реабилитируют нацизм и фашизм, они пытаются привить это подрастающему поколению, обвинив освободителей в оккупации. Естественно, мы будем этому сопротивляться. Я антифашист и антинацист. И окружение моё исповедует именно такие взгляды. Весь приднестровский народ исповедует такие взгляды. И здесь фашизму и нацизму не пройти. Не пройти в Приднестровье. Долг каждого человека – сопротивляться нацизму и фашизму, бороться с ним. Если вы возлагаете цветы к могилам павших, это хорошо. Если вы берёте портрет деда и идёте в Бессмертном полку, это хорошо. Если вы чтите ветеранов, это хорошо. Но надо бороться. Зло рядом, с ним надо бороться доступными средствами. Что мы и делаем.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Премьер Молдавии Дорин Речан недавно заявил, что военные угрозы от России не исходят. При этом в Молдавии продолжается процесс милитаризации. Вы, наверное, знаете, что в феврале им передали 29 новых американских машин в полном вооружении. ЕС одобрил выделение 40 миллионов евро на военные нужды, 33 машины, опять бронированные, и средства ПВО. Как в Тирасполе к этому относятся? Есть ли риски и угрозы для Приднестровья?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
То, что премьер-министр Молдовы господин Речан заявил, что Россия не угроза, я только приветствую. То, что вооружается сосед, всегда опасно. Мы, конечно, на это обращаем внимание. Следим за теми средствами, которые получает Молдова: оборонительные, наступательные, какие системы, как их можно использовать в реальной ситуации. Но я не могу сказать, что Молдова готовится к войне с Приднестровьем на сегодняшний день. Я это говорю совершенно открыто и осознавая свое заявление. То, что вооружается, конечно, плохо, но вы поймите, когда кругом боевые действия, каждый, наверное, озабочен своей обороной в той или иной степени. До какого предела будет эта помощь и какое вооружение будет в дальнейшем получено Молдовой, это будет видно далее, и тогда, может быть, будут другие выводы. Но на сегодняшний день я не вижу приготовлений военных со стороны Молдовы в части умысла напасть на Приднестровье.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Назначен новый посол Украины в Молдавии Паун Роговей. Поддерживаются ли сейчас какие-то у нас контакты с Киевом и как Вы это кадровое решение оцениваете? Он же занимался вопросами приднестровского урегулирования.
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Это внутреннее дело Украины. Но то, что есть контакты с послом Украины, – это нормально. Через Министерство иностранных дел. Я могу контактировать в случае необходимости. Я считаю, что это вполне нормально, разумно. То, что консульское обслуживании Украина хочет полноценно возобновить в Тирасполе, это хорошо. Потому что у нас порядка 80 тысяч граждан Украины, постоянно проживающих в Приднестровье. У них есть проблемы с документами. И очень много беженцев тоже из Украины, у которых тоже есть проблемы с паспортизацией, с документированием, и дети рождаются, надо документы выдавать. Поэтому, конечно, если заработает консульский пункт Украины в Тирасполе, то людям будет легче. Это хорошо.
Александр Лагутин, РИА «Новости»:
Ваша инициатива летом 2022 года, которую Вы высказывали послу по особым поручениям МИД России Виталию Тряпицину, о том, что необходимо подписать документ в переговорном формат «5+2» о гарантиях мира и безопасности Приднестровью. Она актуальна? Нужны ли сейчас гарантии мира и безопасности Приднестровью?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Вы знаете, что касается мира, все актуально. Ради мира можно подписать те или иные документы, тем более в рамках формата «5+2». Я уверен, что при возобновлении данного формата это будет вопрос номер один – именно гарантии мира здесь, на приднестровской земле.
