К концу года ситуация в переговорном процессе между Кишинёвом и Тирасполем вызывает беспокойство. Динамики нет. Но и тишиной происходящие процессы никак не назовёшь, поскольку постоянно происходят события со знаком минус. То обострение банковской проблемы, то двухмесячный паралич молдавских властей при согласовании «Братиславского протокола».
За этот год сменился уже третий молдавский переговорщик, им стал Александр Фленкя. Он, кстати, в свое время набирался опыта на должности политического советника в Посольстве США.
Вчера Фленкя дал интервью молдавским СМИ, причём сделал это до начала первой встречи со своим приднестровским визави Виталием Игнатьевым. Сделал так, понимая, что ни на какие решения в рамках переговоров нынешнее «технократическое» правительство Молдовы не способно, и заведомо оправдываясь.
Сменщик Василия Шовы решил «взять быка за рога» и провести ликбез молдавским журналистам, но в итоге сам запутался в переговорных «соснах». По его словам, согласившись на участие в переговорном формате «5+2», который существует с 2002 года и был создан в Братиславе, Тирасполь, якобы, молчаливо готов действовать в рамках некой парадигмы, подразумевающей урегулирование по лекалам территориальной целостности Молдовы.
Молдавский чиновник отправил журналистов знакомиться с документами, но не учёл того, что кто-то в действительности может последовать его призыву и внимательно изучить материал.
Мы решили внять совету и перечитать документы: вдруг действительно все участники переговорного процесса упустили из виду эти банальные истины, озвученные новоиспечённым знатоком соглашений.
20 февраля 2002 года была принята договорённость «Об организации переговорного процесса по приднестровскому урегулированию». В ней написано, что целью формата является «отработка, согласование и фиксирование в виде письменных договорённостей для доклада на утверждение политическому руководству сторон конкретных параметров итогового документа о всеобъемлющем урегулировании приднестровской проблемы».
Очевидно, что здесь нет и речи о фантомной «территориальной целостности» Молдовы или «особом статусе» Приднестровья. В документе лишь сухая констатация главной задачи для переговорщиков – готовить решения для руководства сторон.
Т. е. не содержится никаких отсылок, позволяющих утверждать то, что урегулирование должно непременно состояться в той или иной форме. Формула окончательного политического урегулирования конфликта между ПМР и РМ не предрешается учредительными документами формата «3+2» и не могла быть ими предрешена, иначе само создание консультативного формата не имело бы смысла.
Попытка представить ситуацию так, словно формат создавался с целью поиска способов принудить Приднестровье к некому «союзу» с Молдовой, не имеет ничего общего с реальностью.
Участники переговоров со стажем поведали нам о том, что в реальности формат был нужен для того, чтобы усадить за стол переговоров именно молдавскую сторону, отказавшуюся от диалога ко второму году президентства Владимира Воронина. Если взглянуть на подписанные в 2002 году документы, то при принятии решения (Протокол встречи) присутствовало только Приднестровье, которое поддержало своей подписью создание нового консультативного механизма. Более того, организационные основы молдавская сторона подписала спустя несколько дней, фактически «ознакомившись» с принятым решением. Реальность такова, что «Братиславский формат» создавался отнюдь не для принуждения Приднестровья. Ровным счётом наоборот, он создавался при участии и поддержке Приднестровья. Именно Молдова вначале всячески избегала неизбежной реальности в виде международного переговорного механизма. Однако после настойчивого приглашения к реальной работе Кишинёв вынужден был официально согласиться с участием в «Братиславском формате».
Александр Фленкя далеко не первый молдавский представитель, фантазирующий на тему целей и задач переговорного механизма.
Подписав соглашение «Принципы и процедуры ведения переговоров» в 2012 году, стороны и международные участники вновь подтвердили цели «Братиславского формата» в новых условиях, а также взяли на себя дополнительные обязательства по поддержанию работоспособности и эффективности переговорного механизма, известного с 2005 года как формат «5+2».
Более того, закреплённые в документе принципы – равенство участников, добрая воля, взаимное уважение, принятие во внимание ранее достигнутых договорённостей – категорически исключают модель отношений Тирасполя и Кишинёва в режиме «центр – регион».
Неспособность трезво оценить весь массив проделанной предшественниками работы, желание от неё отмежеваться или переиначить на свой лад, всегда отличали каждого нового политического представителя Молдовы. Предлагались самые разные трактовки и версии. Но ранее никто не делал этого со столь вызывающим непрофессионализмом.
Что ж, мы изучили документы. Теперь имеем все основания дать полезный практический совет новому молдавскому переговорщику самому внимательно изучить «матчасть». Участие в международных переговорах всяко посложнее будет, нежели общение с журналистами своей страны, с такими вольными пересказами можно легко попасть в неловкую ситуацию.
Николай Сырбу
