ПГТРК: Владислав Сергеевич, накануне Центробанк опубликовал основные параметры денежно-кредитной политики. Это, скажем, своеобразный ориентир как для предпринимателей, так и для простого населения. В частности, тот же валютный коридор, определенный до конца года, который говорит о том, что доллар не должен быть выше 16,5. Мы сейчас не говорим о форс-мажорных обстоятельствах. Владислав Сергеевич, насколько установленный валютный курс приближен к реальности? Позволит ли он накапливать золотовалютные резервы, делать наши товары конкурентоспособными?
Владислав Тидва: Вы очень правильно подметили, что принятая на год денежно-кредитная политика является ориентиром и для бизнеса, и для населения. Бизнес способен планировать, население понимает, как им тратить, какие делать сбережения. Денежная политика нашего Центрального банка очень удобна в этом смысле. Она дает вот эти самые ориентиры в отличие от, например, политики плавающего курса, когда курс заранее неизвестен. Хотя и к подобной политике и население, и бизнес адаптируются. Мы видим это на примере Российской Федерации.
ПГТРК: Российская Федерация - страна большая, а мы - маленькая. Экономика у нас немножко другая. Насколько курс все-таки приближен к реальности?
Владислав Тидва: Хочу подчеркнуть, что политика принимается на год. В принципе, в течение всех 27 лет существования республики Центральный банк использует именно политику таргетирования обменного пункта, то есть поддержания его на определенных целевых значениях.
Валютный коридор был установлен исходя из того, чтобы сбалансировать валютный рынок. Что значит сбалансированный валютный рынок? Это валюта, доступная и для хозяйствующих субъектов, и для населения. Что касается обеспечения конкурентоспособности наших производителей, то, действительно, мы здесь учитывали фактор так называемого реального, эффективного курса, который, в свою очередь, учитывает инфляционные и девальвационные процессы в наших странах - основных торговых партнерах. И в этом смысле, конечно же, мы поддерживаем конкурентоспособность. Что касается накопления валютных резервов? С этим сложнее, но при хорошем сценарии в реальном секторе валютные резервы, возможно, мы начнем накапливать.
ПГТРК: Статистика фиксирует рост по макроэкономическим показателям за прошлый 2017 год, но в то же время население этого не чувствует. Какова на ваш взгляд на сегодня ситуация в экономике?
Владислав Тидва: Если посмотреть на ряд макроэкономических показателей, характеризующих экономику, то там неплохая динамика. Мы уже говорили и о росте промышленного производства, более 12 % процентов. Я думаю, этот показатель по итогам года будет даже выше.
Впервые за четыре года у нас в реальном выражении вырос розничный товарооборот, также увеличились объемы внешнеторговой деятельности, на 19,2% вырос экспорт, что очень важно. По итогам года будет отмечаться и общий экономический рост.
Но если мы говорим о благосостоянии граждан, то есть о деньгах в кармане конкретного человека, то да, действительно, пока он этого почувствовать не может, не все так хорошо. И связано это с масштабом проблем, с которыми мы столкнулись по состоянию на 1 января 2017 года. Хочу напомнить, что на тот период дефицит бюджета тогда у нас составлял где-то в районе 20% ВВП. Это катастрофические цифры для любой страны.
Экономический рост, который мы получим в этом году, носит восстановительный характер. То есть потихонечку, в том числе и за счет проведенной девальвации, начали запускаться промышленные предприятия. И я вам могу сказать, что по следующему году у нас есть еще резервы для восстановительного экономического роста.
А вот для того, чтобы выйти на траекторию устойчивого роста, уже нужны другие механизмы. И этот механизм должен, прежде всего, носить инвестиционный характер. То есть только рост инвестиций позволит в среднесрочной перспективе обеспечить рост благосостояния населения.
ПГТРК: Сейчас как раз идет работа над инвестиционным законодательством? То есть рассчитываем, что в ближайшее время его все-таки примут, и это будет способствовать, скажем так, приросту инвестиций.
Владислав Тидва: Это немаловажный момент. Привлечение внешних инвестиций - это ключевая наша задача. Даже несмотря на то, что в страну с отсутствием политико-правового статуса тяжело привлечь инвестиции, мы этим должны заниматься.
Мы должны создать условия для ведения бизнеса лучше, чем у наших конкурентов. И к нам придут, если эти условия будут комфортными, если у нас будет адекватная налоговая нагрузка, если у нас будет взвешенная тарифная политика, я имею виду, прежде всего, цены на энергоносители для предприятий. К нам придут, если у нас будет эффективная денежно-кредитная политика.
ПГТРК: Почему ситуация в Приднестровье за последние несколько лет дошла до критического уровня?
Владислав Тидва: Я был бы не объективен, если бы говорил только о политике последних пяти лет. Я её много критиковал и еще раз на этом остановлюсь. Однако вот эту непрочную бюджетную конструкцию мы начали создавать намного раньше, еще где-то в 2007-2008 годах. Вот если посмотреть на дефицит бюджета к ВВП в 2006-2008 годах, он находился там в диапазоне 1-3,5 % ВВП. Но с 2009 года у нас дефицит бюджета в процентах к ВВП начинает составлять более 24%. И до 2017 года он находился в диапазоне от 12 до 20%».
ПГТРК: То есть мы, по сути, тратили больше, чем зарабатывали уже тогда?
Владислав Тидва: Абсолютно верно. В этом-то и беда. У нас зарплаты в экономике росли быстрее, чем развивалась сама экономика.
Если обратиться к примеру обычной семьи, то сложилась ситуация, когда доход уменьшается, а семья продолжает тратить столько же. Естественно, возник некий разрыв, который можно либо покрыть за счет каких-то заимствований, либо пойти другим путем, снизив расходы. Мы пошли по пути, который предполагал вот эти самые заимствования с так называемого газового счета.
Было понятно, что такая политика когда-то закончится. Когда рост реальных доходов в экономике не подкреплен экономическим ростом, а формируется за счет альтернативных источников, то такая конструкция не прочна. Так же, как и у отдельно взятой семьи. Если она будет продолжать тратить столько же за счет долгов, то закончится это, скорее всего, плачевно.
В нашем случае было понятно, что когда-то это закончится, этот источник покрытия огромных дефицитов не бесконечен, что рано или поздно эти расходы придётся снижать. Вот к этому как раз и начали приходить где-то к 2014 году. Еще раз повторю: когда дефицит бюджета составляет 20% ВВП, это означает, что какие-то проблемы есть в бюджете, налоговой политике. И, к сожалению, мы создали эту очень непрочную конструкцию. Как только этот источник иссяк, то возникли проблемы.
Здесь интересно посмотреть: почему он так быстро иссяк? Этому послужили в том числе и внешние факторы, прежде всего, кризис 2007 и 2008 годов, который привел к замедлению темпов роста мировой экономики, и это не могло не сказаться на нашей экономике, которая очень сильно интегрирована в мировую. Некоторые очень скептично относятся к этому. Мол, где мировая экономика и где мы? На самом деле мы даже сильнее интегрированы в мировую экономику, чем многие развитые страны, несмотря на то, что мы находимся под различного рода санкциями.
ПГТРК: У нас особая экономика?
Владислав Тидва: У нас экономика очень открытая. У нас объем внешней торговли превышает наш ВВП. Это огромная зависимость. Поэтому как только начинает шататься мировая экономика, что проявляется в снижении цен и в снижении спроса, наши предприятия, прежде всего крупные, которые торгуют на внешних рынках, начинают снижать обороты производства, терпят убытки. В результате у нас выпадают доходы в бюджете, далее выпадают денежные средства на так называемом газовом счете. Вот эти самые внешние шоки привели к тому, что исчерпание источника, предназначенного для покрытия дефицита бюджета, произошло раньше.
Особо надо остановиться на экономической политике последних пяти лет. Все мы помним рост цен на энергоносители, который привел к глубокому падению промышленности в 2013 году. Все мы помним постоянное желание увеличить налоговую нагрузку. Вот все эти меры были направлены на выжимание последних соков из реального сектора. В общем-то, отсюда и результат, который мы наблюдали по этому периоду.
Если посмотреть на эти 5 лет, то это снижение объёмов промышленного производства, это снижение розничного товарооборота в реальном выражении, катастрофическое снижение экспорта, это политика фиксированного валютного курса, которая очень хорошо «сдабривалась» ростом денежного предложения. У нас денежная масса за 5 лет выросла в 2 раза. И конечно, на фоне еще одного внешнего шока, который произошел в 2014 году, а именно девальвации российского рубля, мы получили те результаты к 2016 году, с которыми мы все знакомы. И конечно, это заложило существенные основания для снижения благосостояния населения.
На фоне этой неэффективной экономической политики просто с глупостью, с детскими ошибками, разворовывались государственные предприятия. На том же ММЗ всего за 2 года работы чистый оборотный капитал у предприятия уменьшился на 48 млн долл. И это касается всех государственных предприятий. Вот буквально всех.
Возле каждого предприятия была создана аффилированная компания, на которую выводились активы самого госпредприятия. Государственное предприятие в плохом состоянии, а у этой компании всё хорошо. Вот металлопрокат продавали через аффилированную компанию, транзитные услуги в части железной дороги оказывали через аффилированную компанию, электроэнергию продавали через компанию-посредник. И так буквально по каждому госпредприятию. Безусловно, это очень сильно усугубляло ситуацию в экономике.
ПГТРК: То есть, по сути, прикрываясь лозунгами заботы о народе, ситуацию еще больше подводили к кризису?
Владислав Тидва: Абсолютно верно. Вот на лозунгах, на популизме в экономике далеко не уедешь. Сдуру, как говорят в народе, можно себе и лоб расшибить.
Конечно, фиксированный валютный курс, повышение заработных плат – это очень привлекательная конструкция. Если посмотреть, как мы реагировали в рамках бюджетной и налоговой политики на кризис 2007-2008 годов, то выяснится, что мы реагировали повышением заработных плат. Наш локомотив в экономике - ММЗ - стал катастрофически падать в смысле экономического результата, а в это время происходил, если посмотреть на 2008, 2010 годы, рост зарплат, причем очень сильный рост. Вот такой ответ на кризис. Он неэффективен, так же как и фиксированный валютный курс, в условиях, когда все твои торговые партнеры, в общем-то, девальвировали валюту.
Итог был предсказуем. Как правило, такие действия ведут к валютному кризису, к банковскому кризису и в конечном итоге к реальному снижению доходов населения, что мы и получили. Мы можем вспомнить еще один кризис 1997-1998 годов, так называемый азиатский кризис. Наверно, это мало кто знает, но он тоже оказал влияние на нашу экономику, прежде всего на ММЗ.
Что происходит в условиях любого кризиса? Начинает падать спрос. Падает спрос, и, соответственно, наши предприятия меньше производят, а значит, меньше поступает валюты в страну, соответственно, на валютном рынке возникает напряженность, выпадают доходы в бюджете.
Как тогда мы реагировали? Тогда мы реагировали резким увеличением денежного предложения. Если посмотреть на статистику тех времен, то увидим, что денежное предложение увеличилось в разы. На выходе получили гиперинфляцию. Если помните, когда тоже был фиксированный валютный курс миллион сто двадцать тысяч, который сохранялся в течение полутора лет, и затем перешли к рыночному курсу, по большому счету.
В 1999 году был создан валютный аукцион ПРБ, и там исходя из спроса и предложения был определён равновесный курс. Вот этот равновесный курс сформировался где-то к 2001 году на уровне пять с небольшим миллионов рублей за 1 доллар США. Т. е. произошла девальвация с одного миллиона за доллар до пяти миллионов. Хотя изначально придерживались фиксированного курса. Я обращаю на это внимание, чтобы мы увидели, как экономические власти реагировали и каков был результат. Но самое важное, что по итогам трех лет в реальном выражении у нас ВВП тогда упал на 43 %.
Из этого следует вывод, что надо вовремя и эффективно реагировать на внешние вызовы. Если мы хотим минимизировать потери от этих внешних вызовов, то здесь нужна взвешенная бюджетная и налоговая политика, здесь нужна взвешенная денежная политика. Конструкции с фиксированным валютным курсом не работают ни в одной стране. Можно вспомнить Венесуэлу, там по итогам 2017 года инфляция составила 2 600%. Вот политика, которая проводилась у нас с 2013 года. Таких вещей допускать нельзя. Нельзя увлекаться увеличением денежного предложения для покрытия дефицита бюджета.
ПГТРК: Денежно-кредитную политику, которая была обозначена на 2017 и на 2018 годы, называют подстраивающейся. Способна ли она поменять ситуацию в нашей экономике?
Владислав Тидва: Подстраивающейся называют такую денежно-кредитную политику, которая учитывает интересы наших производителей. Это тот самый реальный эффективный курс, который обеспечивает ценовую конкурентоспособность. Но тут надо понимать одну простую вещь, что залог успеха не может быть только лишь в эффективной денежной политике.
Да, мы можем компенсировать выпадающие доходы наших экспортеров от работы на внешних рынках в случаях, если наши торговые партнеры девальвировали свои валюты. Но на самом деле, эффективная экономическая политика - это комплекс мероприятий, это комплекс политик, начиная от бюджетно-налоговой политики, которая должна быть взвешенной, должна быть осторожной, должна быть направлена на балансировку наших доходов и расходов. Здесь необходимо сказать и об инвестиционном климате, это очень важный момент. Сейчас в нашей экономике есть такая проблема, как отсутствие длинных денег и привлечение внешних инвестиций – это ключевая наша задача.
ПГТРК: Какие прогнозы от Центробанка по росту экономики на этот год с учётом того, что, по прогнозам аналитиков, мировая экономика должна расти?
Владислав Тидва: Наша экономика будет расти, опять же, если не будет каких-то внешних шоков, прежде всего, санкционного характера. Для этого есть все возможности. Но нужно понимать особенности нашей экономики.
Ключевая особенность – это отсутствие политико-правового статуса и нахождение под санкциями в течение длительного периода. Надо понимать, что есть огромные риски того, что эти санкции в любой момент могут быть ужесточены. Это большая проблема и для привлечения инвестиций, и для работы действующих предприятий. Поэтому понятно, что если появятся новые санкции какого-либо вида, то, несмотря на высокие темпы роста мировой экономики, нам будет несладко. Поэтому мы и постоянно отсылаем к этим внешним шокам, проблемам, которые могут прийти извне.
ПГТРК: Какова природа этих шоков?
Владислав Тидва: В наших условиях внешние шоки – это, прежде всего, блокирование внешнеэкономической деятельности с задействованием тех или иных инструментов. И тут, даже если наши предприятия будут готовы работать, если есть хорошая внешняя конъюнктура, то санкции всё равно будут оказывать влияние на нашу экономику, на нашу бюджетно-налоговую политику, на нашу денежную политику. При отсутствии этого форс-мажора в рамках денежной политики мы будем соблюдать обозначенный валютный коридор.
Внешние шоки приходили к нам в 1997-1998, потом в 2007-2008 годах. Обратите внимание - приходили с интервалом в 10 лет. Опять же, у экономистов есть такое понятие, как экономические циклы. Экономика – это система, которая развивается циклически. Циклы – это колебания деловой активности. Там есть пики, есть стадия роста, стадия спада. Вот когда происходит спад, замедляется спрос в мировой экономике, это отражается практически на всех. Учитывая уровень глобализации современной мировой экономики, здесь страдают буквально все. Это объективный процесс, на который повлиять никто не может.
Что могут сделать люди? Это, опять же, выстроить адекватную макроэкономическую политику, денежную, бюджетно-налоговую, позволяющую смягчить вот эти внешние шоки, которые приносят экономические циклы. Нам надо научиться делать это эффективно, правильно.
Беседовала Лидия Салкуцан, материал подготовил Алексей Ковалев.
