Верховный Совет Приднестровья на минувшей неделе опубликовал свой пакет мер по стабилизации социально-экономической ситуации в республике
Уже при первом знакомстве с этими мерами становится понятно, что как минимум часть из них выглядит достаточно спорно. Депутаты, например, упорно настаивают на 50-процентной льготе по налогу на доходы для обувной и химической промышленности, не считаясь с тем, что это приведет к падению и без того нестабильных доходов бюджета. По-прежнему акцент делается именно на этих двух отраслях, хотя ведь и в других отраслях промышленности, как уже писало наше агентство, положение дел не лучше, а порой и хуже.
Антикризисные меры приднестровского парламента предполагают, в том числе, ограничение расходов на эксплуатацию служебных автомобилей с мощностью двигателя более 179 лошадиных сил, а также выставление таких автомобилей на продажу. Исходя из этого можно подумать, что именно покупка автомашин и подрывает наш бюджет. Но давайте не будем далеко ходить и посмотрим, сколько авто вообще было приобретено государством в том же 2014 году. Эти данные не секретные. В общей сложности за счет средств бюджета было закуплено 4 автомобиля: один (кстати, самый дорогостоящий) – для самого Верховного Совета, еще два – для Прокуратуры и один – для территориальных подразделений Министерства финансов. Да, покупалась и другая спецтехника, например для дорожных служб, но она оплачивалась уже из средств Дорожного фонда.
Если же обратиться к 2013 году, то там государство купило для служебных нужд 2 автомобиля: один – опять же Верховному Совету, и еще один – для Министерства сельского хозяйства и природных ресурсов (причем за счет средств Экологического фонда).
По данным Минфина, чтобы в нынешнем году стабилизировать госбюджет по основным социально защищенным статьям, Приднестровью с учетом складывающейся динамики поступления средств в бюджет нужно около 800 миллионов рублей. Вопрос: если мы продадим приобретенный автопарк, какую долю от требуемой суммы нам это даст? Есть ли тут у парламентариев конкретные расчеты? Это действительно эффективная антикризисная мера?
Проблема еще и в том, что автомобили с мощностью двигателя более 179 лошадиных сил находятся в основном на балансе силовых ведомств и там они нужны для выполнения непосредственных задач, например ловли контрабандистов. Если их продать, как будут работать правоохранительные органы? Наконец, есть еще один момент, уже касающийся обслуживания автомобилей: кто больше потребляет топлива – новое авто мощностью 179 лошадиных сил или же, например, старая «Волга»? А таких «Волг» у нас на балансе министерств и ведомств много, может, продать и их? В общем, здесь немало спорного.
Главное внимание мы, однако, обратим не на автомобили, а на более фундаментальные вещи. Парламентарии предлагают зафиксировать газовые тарифы для производственных предприятий, экспортирующих продукцию в страны Таможенного Союза, на том уровне, который действует в России. Также они считают, что надо изымать практически всю чистую прибыль государственных банков и госпредприятий в республиканский бюджет – для финансирования социально защищенных статей. На первый взгляд, хорошие намерения. Но есть тут и обратная сторона.
***
Если брать промышленную группу потребителей, то в Приднестровье здесь сегодня несколько уровней тарифов на природный газ. Самые высокие тарифы - для тех организаций, участники или учредители которых зарегистрированы в оффшорных зонах. Если бы эти организации перерегистрировались и платили бы налоги на месте, в Приднестровье, то для них стоимость газа сразу бы снизилась на 25%. Однако, по словам заместителя Председателя Правительства Виталия Улитки, «оффшорники» делать это не спешат, по-прежнему предпочитая скрывать свои доходы от налогообложения.
Как известно, Приднестровье не имеет прямого контракта с «Газпромом» и получает российский природный газ по тем же контрактным ценам, что и Молдова. В прошлом году это было примерно 380 долларов за тысячу кубометров, в нынешнем, учитывая падение цен на энергоносители на мировом рынке, – около 330.
При этом все последние годы у нас государство поддерживало производителей, отпуская им голубое топливо по цене, которая была существенно ниже контрактной. Разница между внутренней и контрактной ценой продолжает ложиться на государственный долг Приднестровья. Эта межтарифная разница начала серьезно увеличиваться с 2006 года, то есть с того момента, когда Россия начала доводить цены на газ для Молдовы до европейского уровня.
В Верховном Совете обосновывают свое нынешнее предложение по газовым тарифам необходимостью улучшить положение производителей-экспортеров в условиях обесценения российского рубля и украинской гривны. Все это так. Падение национальных валют в соседних странах стимулирует их экспорт, значит, и мы должны стимулировать свой. Но при этом стоит задача сохранить и стабильность приднестровского рубля, значит, нужно искать какие-то другие пути поддержки экспортеров. Среди них может быть и тарифная политика.
Однако, по словам Виталия Улитки, здесь необходим анализ ситуации по каждому предприятию. «Нужно смотреть по структуре себестоимости продукции – повлияет ли изменение газового тарифа на ее конкурентоспособность на внешних рынках. Если никакого влияния не будет, то и эффекта никакого этот шаг не даст. Здесь надо рассматривать, на каком рынке предприятие реализует свой товар, какие там существуют игроки, на каких условиях они производят продукцию, и исходя из всего этого принимать решение», - отмечает вице-премьер Правительства ПМР.
Он подчеркивает, что на самом деле такой механизм адресной поддержки предприятий в Приднестровье есть. Это индивидуальные соглашения с Правительством, позволившие в последние 2 года на основе взаимных обязательств сохранить на плаву такие крупные предприятия, как «Тиротекс», Молдавский металлургический завод, завод «Молдавизолит» и другие. «Мы давно уже работаем по этой формуле, оказывая поддержку энергозатратным организациям, которые в структуре своей себестоимости имеют достаточно большую часть, более 15-20%, именно энергозатрат», - сказал Виталий Улитка.
При этом есть и предприятия, где доля энергозатрат в себестоимости продукции не так велика. Установление общего тарифа на энергоносители на них никакого влияния не окажет. Зато оно увеличит газовый долг государства, который никто нам пока, в общем-то, не списывал.
Тут существует еще такой момент. Что означает вообще фраза «зафиксировать стоимость газовой составляющей на уровне, действующем в Российской Федерации»? Во-первых, в различных российских областях и тарифы разные – в зависимости, например, от затрат на транспортировку голубого топлива. Во-вторых, если взять некий среднероссийский тариф, то для предприятий, имеющих сегодня соглашения с Правительством, он может оказаться выше, чем те льготные цены, по которым они получают газ сейчас. То есть для них газ станет дороже. Или в антикризисных предложениях парламента эти предприятия не учитывались?
Наконец, нужно взглянуть на дело еще и под другим углом. Если мы снизим тарифы на газ для тех предприятий, которые соглашений с Правительством не заключали, то меньше денег поступит на специальный газовый счет, где в соответствии с законом аккумулируются платежи за голубое топливо. При этом не секрет, что именно беспроцентное заимствование средств с газового счета позволяет нам сегодня перекрывать почти 40-процентный дефицит Единого государственного фонда социального страхования и выплачивать пенсии вовремя. Вопрос: что будет с пенсиями, если денег на газовом счету окажется меньше?
***
Перейдем к государственным банкам и госпредприятиям, которым Верховный Совет предлагает перечислять 90% своей чистой прибыли в бюджет. Сначала о банках – ПРБ, Приднестровском Сбербанке и «ЭксимБанке».
В свое время, рассматривая закон о республиканском бюджете на 2015-2017 годы, депутаты заранее закладывали прибыль Приднестровского республиканского банка в размере около 60 миллионов рублей. Однако получит ли ПРБ эти 60 миллионов? По словам первого заместителя Председателя Правительства ПМР Майи Парнас, говорить об этом в нынешних условиях, при том экономическом кризисе, который сегодня есть, очень сложно.
«Сегодня под большим вопросом объемы экспорта, они уменьшаются из-за падения спроса на внешних рынках. Либо ценовая политика на этих рынках, к примеру, в России и Украине, такова, что нашим предприятиям просто невыгодно отгружать туда продукцию, они работают себе в убыток. По рынкам Европы тоже есть отказы от контрактов и уменьшение отгрузки по экспорту. Не хотелось бы обманываться и делить то, чего нет», - отмечает первый вице-премьер.
Она обращает внимание также на то, что Верховный Совет, когда предлагает одновременно изъять прибыль ПРБ и Приднестровского Сберегательного банка, фактически использует один и тот же источник, поскольку Центробанк является акционером Сбербанка, и прибыль последнего, соответственно, уже учтена в плановой прибыли ПРБ на 2015 год.
Возникает и еще ряд обоснованных вопросов. Как изъятие прибыли у госбанков повлияет на их позиции в банковском секторе, не подорвет ли оно эти позиции? Нет ли у кого-то стремления нарушить здесь конкурентный баланс? Как изъятие почти всей прибыли повлияет на возможности главного финансового регулятора страны – Центробанка? ПРБ, кстати, и без того по действующему законодательству отчисляет половину своей прибыли в республиканский бюджет.
С другой стороны, по словам первого вице-премьера, почему речь идет только о двух банках – Сбербанке и «Эксимбанке»? «Если в стране сложно, давайте мы соберем прибыль всех банков и зачислим ее в социальный Стабилизационный фонд. Мы готовы рассмотреть такое предложение с учетом всех коммерческих банков», - подчеркивает Майя Парнас.
Теперь несколько слов о госпредприятиях и о том, к чему может привести практически полное изъятие прибыли у них. Здесь нужно отметить следующее. Во-первых, государственные предприятия, естественно, так же подвержены экономическому кризису, как и частные. Если мы возьмем, например, Каменский консервный завод, то он по итогам года планировал выйти с прибылью, однако из-за событий на Украине и кризиса на российском рынке ситуация сложилась так, что он работает в убыток.
Во-вторых, положение на госпредприятиях сегодня очень разное. У кого-то можно забрать какую-то часть прибыли в бюджет, а у кого-то нельзя взять ничего, иначе это нанесет удар по жизнеспособности предприятия. «В прошлом году заседали Наблюдательные советы акционерных обществ, находящихся в госсобственности. Каждое предприятие рассматривалось отдельно. И, например, такое предприятие, как Бендерский комбинат хлебопродуктов, получившее прибыль по итогам 2013 года, в 2014 году перечислило 20% в доход республиканского бюджета. Мы видели, что это не повлечет за собой тех плачевных последствий, которые могут возникнуть на других предприятиях», - рассказала Майя Парнас.
По ее словам, на предприятиях, которые в последние годы переходили в госсобственность, как правило, ветхое оборудование, его нужно модернизировать, чтобы можно было продолжать работу. «Невозможно на станках 1960-го года бесконечно производить продукцию, которая должна идти на экспорт и соответствовать требованиям всех стандартов», - подчеркивает первый вице-премьер.
Если без серьезного и конкретного анализа взять и собрать всю прибыль с госпредприятий, то это приведет к истощению их производственных фондов, и в конечном счете предприятия просто остановятся. Тогда республика не получит ни налогов в бюджет, ни прибыли, еще и люди останутся без работы.
Еще несколько слов в качестве заключения. Одна из антикризисных мер, предложенных Верховным Советом, звучит так: «Создать фонд кредитования реального сектора экономики и обратиться к России с ходатайством о выделении средств для него». Но ведь никто не препятствовал нашему парламенту обращаться с такой просьбой к РФ раньше, никто не мешает и сейчас.
Также Верховный Совет предлагает приглашать в Приднестровье российских специалистов, в частности, для определения рейтинга инвестиционной привлекательности ПМР по типу «DoingBusiness». То есть фактически для оказания консалтинговых услуг в масштабах страны. Но такого рода услуги недешевы. За счет каких средств будут привлекаться эксперты? Не станут же россияне бесплатно составлять для нас рейтинги. В общем, и к этому, и ко многому другому в антикризисных предложениях парламента остается много вопросов.
Павел Уваров
