Грани очевидного

Ознаменовавший конец «эпохи Смирнова»  приход Евгения Шевчука на пост президента Приднестровья как официальным Кишиневом, так и представителями европейских структур был воспринят с безусловным энтузиазмом.

То, что Молдова по умолчанию считает любые электоральные процедуры «левобережного региона» сепаратистскими и противоречащими конституционному строю,  намеренно опускается как предмет для отдельного разговора.  Уход с политической арены элиты,  считавшейся молдавскими властями не способной к договоренностям, на Западе  инспирировал   массу светлых надежд относительно скорого прорыва в переговорном процессе, в самом же Приднестровье – осторожный интерес и дискурс относительно перспектив внешней политики.
 
Как показала реальность, надежды молдавских политиков были  небезосновательны: переговорный процесс действительно сдвинулся с мертвой точки, и Приднестровье выступило в нем инициатором, предложив компромиссную тактику «малых шагов» - решения реальных социально-экономических вопросов взаимодействия Молдовы и ПМР, укрепления конструктивного диалога и политического «необострения» отношений.  Кроме того, Приднестровье первым протянуло «руку дружбы» в виде отмены стопроцентной заградительной пошлины на молдавские товары.  В пользу правильности выбранного пути весомые аргументы высказали и не заставившие себя ждать результаты – в частности, стартовавшее возобновление железнодорожного сообщения через Приднестровье. В повестку ближайших переговоров должны были войти вопросы телефонного сообщения и открытия движения через  приднестровский участок  IX Панъевропейского транспортного коридора.  Перспективы дальнейших успехов переговорного процесса казались если не очевидными, то закономерными и логичными.   К концу 2012 года несомненным стало то, что счастье, как водится, было  близко. Переговоры в формате «5+2» снова зашли в тупик, отмены таможенных пошлин как будто и не заметили, вопросы связи и телерадиовещания обострились в еще большей степени.  И очевидно, что «несговорчивость Приднестровья» оказалась  очередной отговоркой официального Кишинева, раз за разом проявляющего признаки  неспособности к конструктивному диалогу.
 
Другой непосредственный «сосед» Приднестровья, Украина, в ушедшем году также решила не менять линии поведения в отношении Приднестровья, колеблясь между невмешательством и скачкообразным желанием играть более существенную роль в урегулировании. При этом практические проявления этого желания: плеяда заявлений разномастных экспертов и политиков относительно ключевой роли Украины, игнорирование позиции Приднестровья по вопросу демаркации молдавско-украинской границы – позитивными назвать просто невозможно. Закономерно в этой связи отсутствие у экспертного сообщества Приднестровья особого энтузиазма относительно председательства Украины в ОБСЕ и ее роли в молдо-приднестровском переговорном процессе в 2013 году.
 
Очевидно, что позиции Молдовы и Украины не выглядят обнадеживающе. Как результат, весьма органичным кажется суждение (вот-вот готовое стать архетипом политического сознания приднестровцев) о том, что «подвешенное» состояние Приднестровской Молдавской Республики выгодно всем. Не отрицая в целом этот вывод, мы попытаемся представить сложившуюся ситуацию как шанс руководства Украины и  Молдовы подстроиться под возможные изменения в региональной расстановке сил.
 
Молдова
 
Молдавский народ традиционно богат своими традициями, праздниками, обычаями национальной культуры, творчества, фольклора. Есть, однако, традиции относительно молодые. Как, например, традиции внешней политики.
 
Склонность молдавской дипломатии любой мало-мальски конструктивный шаг в молдо-приднестровском урегулировании нивелировать двумя шагами назад (попутно обостряя ситуацию скандальными выпадами из уст харизматичного М. Гимпу и альтернативно-легитимного президента Н. Тимофти) – без двух минут притча во языцех.
 
Как было сказано ранее, прошедший год исключением не стал: робкие успехи тактики «малых шагов» молдавская дипломатия поспешила скомкать заявлениями о необходимости перехода к третьей корзине – вопросам политического урегулирования, методичным муссированием темы вывода российских миротворцев (это - пожалуй, классика молдавской внешней политики), судебным процессом по делу румынских школ в ПМР и упорной несговорчивостью по уже существующих наработкам сфере социально-экономического взаимодействия.
 
Старый конь борозды не портит, конечно. Но и глубоко не копает. Факт, неоспоримый даже для молдавского руководства, по идее, заинтересованного  в успехах за столом переговоров (в молдавском их понимании, конечно). Таким образом, очевидно существование у молдавской стороны мотивов такого поведения, как уже было сказано – традиционного.
 
Сегодня можно предположить, что сводить все к устоявшейся в Молдове практике получения европейских субсидий под решение «приднестровской проблемы» и установлению демократии на обоих берегах Днестра нельзя. Вопрос «С кем быть?» становится для восточно-европейской части бывшего СССР все более актуальным в свете кризисных явлений Еврозоны и нарастающих процессов Евразийской интеграции, и официальному Кишиневу так или иначе приходится думать о проблемах более глобальных.
 
Как бы вызывающе это не звучало, при любом возможном раскладе Молдова проиграет в переговорном процессе, и такое положение вещей  практически безальтернативно. Кишиневу нечего предложить Приднестровью, чтобы его заинтересовать настолько, насколько того требует отказ от суверенитета. Кишинев также не способен поменять официальный курс в отношении Приднестровья,  так как другого  он не знает (постулат о «территориальной целостности» - ровесник молдавского государства как такового) и  весомая часть политического процесса и электоральных предпочтений завязана именно на его нынешнем виде.
 
Властям Молдовы, наконец, нечем давить на Приднестровье. Не потому, что нет возможности ухудшить жизнь левому берегу (это как раз дело нехитрое).  Причина в другом – любой акт давления на Приднестровья приведет к усилению привлекательности курса приднестровцев, и наоборот, к потере Молдовой существующих позиций в урегулировании. Здесь можно исходить из предположения, что  причинно-следственная конструкция «Экономическая блокада \ Референдум о независимости 2006» была молдавской стороной понята правильно.  Любое тактическое обострения ситуации для Молдовы будет стратегическим поражением.  Вечно, однако, удерживать ситуацию в невесомости тоже невозможно.   От Приднестровья рано или поздно придется отказаться. Об этом свидетельствует не только успешный опыт существования республики как самостоятельного государства, но и международные прецеденты, как существующие, так и грядущие, наиболее яркий из которых, вероятно, будет связан с Шотландией.
 
В ситуации отсутствия политической воли для добровольного отказа от ПМР молдавское руководство будет стремиться представить «уход» республики как что угодно, но только не как свой выбор. Виновных искать уже давно не нужно – причиной всех бед будет Россия.  В этом контексте и  подогревается сегодняшняя ситуация.  «Вероломное убийство Вадима Писаря русским миротворцем», формулировка решения суда относительно румынских школ в Приднестровье, бесчисленное множество заявлений в адрес России разной «степени тяжести» из уст молдавских  и румынских политиков – хорошо проработанный медиа-план, логически выстроенные информационные поводы.  Озвучить стратегию «вынужденного отказа» выпало Михаю Гимпу, предложившему считать ПМР зоной российской оккупации. Казалось бы, еще одна выходка  любимца публики, но именно она и выражает суть происходящего.  Пожалуй, самой виртуозной акцией 2012 года стало эпичное выступление бельцского преподавателя Виктора Кравченко, которому, по-видимому, было велено устраивать на своих лекциях театр одного актера до тех пор, пока его не снимут на камеру. Естественно, без гарантий скромного учителя не оставили, и спустя некоторое время Кравченко выступил в роли официального агитатора одного из кандидатов на выборах в парламент Румынии.   Главная тактическая цель происходящего – держать градус напряженности на том уровне, с которого его несложно перевести в точку кипения, с последующей конфронтацией и переходом Молдовы в статус «пострадавшей». Стратегическая цель понятна. И только последствия такой комбинации для правящей молдавской элиты непредсказуемы, но об этом позже.
 
Украина
 
Как было отмечено ранее, в Приднестровье с осторожностью делают прогнозы относительно председательства Украины в ОБСЕ в 2013 году. Оснований для такого подхода в достатке – от никуда не девшейся экономической блокады и совсем недавнего одностороннего процесса демаркации приднестровского участка границы до достаточно регулярного выражения поддержки принципа территориальной целостности Республики Молдова. Наиболее «свежим» подтверждением резонности опасений Приднестровья стал выбор украинской стороной города Львов (колыбели украинского национализма и русофобства) в качестве  места проведения переговоров в формате 5+2. Между тем по вполне понятным причинам мнению Украины в Приднестровье уделяют особое внимание. Отношение украинской стороны к вопросам молдо-приднестровского урегулирования  во многом является определяющим для всей ситуации в регионе.
 
Выгодно ли Украине признанное Приднестровье, и какую позицию займет официальный Киев в случае факта признания? Сегодня этот вопрос непосредственно вписан в дискурс о Евразийской интеграции и отношения к ней Украины, Молдовы и Приднестровской Молдавской Республики, к слову, свою позицию по этому вопросу артикулирующей вполне однозначно. Именно эта однозначность в выборе направления вектора внешней политики республики объясняет звучащее как в политических, так и экспертных кругах мнение о том, что в ближайшем будущем именно Россия и Украина будут определять дальнейшую судьбу Приднестровья. Евразийский вектор в данном случае будет устремлен либо через ее территорию, либо, что представляется крайне нежелательным, в обход ее.
 
Как показывают последние события, в частности, отсутствие конкретики в заявлениях Виктора Януковича относительно вхождения Украины в Таможенный союз, официальный Киев не сделал выбора в пользу Евразийской интеграции. Тем не менее позиция украинских властей вряд ли является окончательной, да и не может быть ею в свете нынешней политической и экономической ситуации в стране. Как бы часто европейский вектор развития Украины не объявлялся определяющим, реальность неумолимо разрушает представление о Евросоюзе как о «земле обетованной», с одной стороны, и желание ведущих стран ЕС кредитовать кризисные экономики – с другой.
 
В свою очередь, перспективы Евразийской интеграции также не безоблачны и с высокой вероятностью вызовут противодействие со стороны как части элиты, так и части страны в целом. При этом не стоит забывать и о факторе весьма натянутых отношений Украины и Румынии, которая практически стопроцентно использует любую подвижку в сторону России в своих далеко не бескорыстных целях. Очевидно, что в такой ситуации позиция Украины относительно и самого Приднестровья, и его Евразийских устремлений останется противоречивой и конкретикой изобиловать не будет.
 
Тем не менее, как и в случае с Молдовой, такая линия поведения позволяет украинским властям оперативно среагировать на изменение расстановки сил, в течение короткого периода определиться с приоритетами внешней политики и получить определенный объем бонусов от характера своего отношения к перспективе или состоявшемуся факту признания Приднестровской Молдавской Республики. В какую сторону склонится чаша весов украинской внешней политики -  по факту остается вопросом дискуссионным, однако в случае признания «Евразийское» Приднестровье существенно «утяжелит» чашу России.
 
Как бы ни сложились события, приднестровский вопрос содержит в себе непредсказуемый потенциал  для властного положения руководящих кругов Украины, как и в случае с Молдовой.
 
Бомба для элит
 
Представленные выше линии поведения Молдовы и Украины  предположительно являются для политического руководства этих стран своего рода запасными выходами из «приднестровского тупика», позволяющими относительно оперативно среагировать на потенциально возможное изменение статуса Приднестровья. Но на постсоветском пространстве  часто бывает так, что  запасной выход либо наглухо заколочен, либо ключей от него ни у кого нет. В сложившейся ситуации запасной выход ведет на пожарную лестницу, а саму лестницу давным-давно спилили.
 
Как бы тщательно и осторожно молдавское руководство ни генерировало состояние умеренной напряженности, роль жертвы и пострадавшей от оккупантов стороны будет смотреться убедительно только в том случае, если Молдовой на политической арене будут предприняты сколько-нибудь значимые наступательные действия в отношении России и Приднестровья. В противном случае происходящее будет выглядеть как сдача без боя, чего не может допустить ни сама молдавская элита, ни ее румынские спонсоры.
 
Таким образом, мы возвращаемся к сказанному ранее, а именно к тому, что любые действия против Приднестровья и тем более против России принесут  Молдове гораздо больше потерь, чем бонусов. Арсенал средств для ответных действий у российской стороны представлен широким видовым разнообразием, от Роспотребнадзора до ужесточения  законодательства в отношении трудовых мигрантов. В этом контексте положительное соотношение полученного профита в виде вынужденного отказа от Приднестровья и возможных санкций со стороны России маловероятно.
 
Немаловажно,  что при реализации указанного сценария вовсе не обязательна масштабная поддержка Молдовы Западом. Ее объем может вполне ограничиться полемикой в СМИ  с многократным осуждением происходящего окончательного размежевания страны. Поток западных средств под решение «приднестровского вопроса» если не прекратится, то как минимум потребует переформулировки заявленных целей расходования. Необходимо также учитывать то обстоятельство, что курс Евроинтеграции Республики Молдова, сегодня понимаемый во многом как характер возможного развития геополитических тенденций в регионе, может сузиться собственно до самой Молдовы. Иными словами, ключевым станет вопрос «А ждут ли Молдову с ее проблемами в Евросоюзе?».
 
Еще одна потенциальная опасность для молдавского руководства таится в политических интересах Румынии. Не будет безосновательным думать, что освобожденная от груза Приднестровья Молдова еще больше попадет под румынское влияние. И совсем не обязательно, что при неизбежном падении авторитета АЕИ, допустившего развал страны, 
 
«Великая Румыния» захочет видеть на ключевых постах в Молдове нынешних руководителей, какую бы роль для удовлетворения румынских амбиций они не играли.
В Украине ситуация, бесспорно, выглядит несколько иным образом, и во главу угла здесь  в очередной раз становится вопрос единства страны, который, собственно, с повестки дня украинской политики и не снимался.
 
«Нерешительность» Виктора Януковича относительно вступления в Таможенный Союз вполне объяснима, как и нежелание отказываться от Евроинтеграции, поскольку эти потенциальные векторы развития диаметрально противоположны и закономерно в очередной раз разделят страну на два лагеря. В случае окончательного «рывка» в Евросоюз на пути Украины встает Приднестровье, независимо от наличия или отсутствия факта его юридического признания. И проигнорировать приднестровский вопрос Янукович физически не сможет, причем в случае с курсом на Европу от Украины будут ждать поддержки позиции Запада, и при таком выборе правящая элита рискует не только вызвать еще большее «недовольство» Кремля, но и окончательно потерять поддержку на востоке страны. В этом смысле показательны последние выборы в Верховную Раду Украины, на которых даже традиционный розыгрыш «карты» русского языка не дал ожидаемого эффекта в плане электоральных предпочтений украинцев. Как показала практика, и Янукович,  и Партия регионов в целом теряют авторитет и поддержку, и вернуть их уже даже сегодня представляется делом колоссальных усилий. «Западная» позиция по Приднестровью, таким образом, рискует вогнать рейтинг действующей власти в могилу и еще больше обострить политические противоречия в стране. Курс на Евразийскую интеграцию,  в свою очередь, не только всколыхнет  западную Украину и обернется новыми потасовками в Раде, но и изменит тон диалога Киева и ЕС.
 
Для  украинского руководства, однако, есть выход, и складывается он из двух составляющих: Евразийства Украины и ее полном отказе на этом пути от полумер. Надо подчеркнуть, что курс на Евразийскую интеграцию понимается здесь широком смысле – не только готовность вступить в Таможенный Союз и иные структуры, но и необходимость в полной мере «повернуть лицом» вектор внешней политики на Россию. Только с соблюдением обоих этих условий Янукович может заручиться реальным содействием Кремля в деле сохранения единства страны и своего авторитета.  В противном случае Украина рискует остаться один на один со своими внутренними и внешними проблемами. Также стоит отметить, что для официального Киева лучше не дожидаться юридического признания ПМР Россией как ситуации, когда наконец нужно будет сделать выбор. Если поводом к развороту в сторону России послужит именно необходимость обозначения своей позиции по Приднестровью, Украина рискует оказаться в ситуации вынужденного выбора, и условия принятия этого выбора могут оказаться достаточно жесткими, чего в определенной мере можно избежать, приняв Евразийскую интеграцию до момента, когда грядущее признание Приднестровья замаячит на горизонте.
 
Таким образом, Приднестровье оказывается для правящих элит Молдовы и Украины своего рода бомбой с уже зажженным фитилем. И если для Украины еще существует шанс избежать фатальных последствий, Молдове остается только гадать насчет силы будущего взрыва. И вне зависимости от того, в какой степени реализуются представленные выше прогнозы, горение фитиля носит императивный характер, иначе говоря, потушить его уже нельзя. Приднестровье в этом смысле закономерно перерастает из зоны замороженного конфликта в катализатор грядущего передела расстановки сил в регионе. И если пока по отношению к ПМР можно применять традиционные штампы и поддерживать разрешение конфликта на «мертвой точке», то в перспективе с Евразийским Приднестровьем придется считаться, и каким образом это делать – элитам решать нужно уже сейчас.
 
Чайкин Я., Совет молодых дипломатов МИД ПМР