«Это цинично и грубо»

В Приднестровье возмущены вердиктом Страсбурга по делу «румынских школ», виновной в котором признана Россия. Глава МИД Приднестровья считает вердикт ЕСПЧ юридически необоснованным.

«Решение ЕСПЧ больше походит на декларацию, в которой кто-то кому-то указывает на его место в системе международных отношений. Сложилось впечатление, что авторитетный европейский институт правосудия превращается в инструмент политической борьбы», — заявила газете ВЗГЛЯД глава МИД Приднестровья Нина Штански. Так она отреагировала на решение Страсбурга признать Москву виновной по делу о «румынских школах» в непризнанной республике.

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес обвинительный вердикт в отношении России по делу «Катан и другие против Молдовы и России», связанному с функционированием школ с обучением на молдавском языке на латинской графике в Приднестровье, и обязал Россию выплатить истцам 1,02 млн евро за «нарушение права на получение образования», а также покрыть судебные издержки в размере 50 тыс. евро.

Иск в Страсбургский суд поступил от группы учеников, их родителей и преподавателей еще в 2004 году, и в нем заявители указывали, что «их право на получение образования на родном языке было нарушено тем, что молдавский язык в приднестровских учебных заведениях изучается на изначальной кириллической графике, а не на румынской латинице» и что власти Приднестровья блокировали работу тех школ, которые пожелали остаться в подчинении молдавского министерства просвещения.

Несмотря на то что иск был направлен против России и Молдовы, ЕСПЧ «освободил» Кишинев от ответственности, сославшись на то, что тот «не контролирует данную территорию», взвалив тем самым всю «вину» на Россию.

«Россия содействовала как военным, так и политическим путем созданию сепаратистского режима в Приднестровском регионе, являющемся частью территории Молдовы, помогала ему и после окончания боевых действий в 1992 году, позволив ему, таким образом, выжить, укрепиться и приобрести определённую автономность. ПМР остается под эффективным руководством или по меньшей мере под решающим влиянием России. Таким образом, заявители находились под юрисдикцией России, и её ответственность наступает в отношении обжалуемых действий», — решил ЕСПЧ.

Напомним, на территории Приднестровья действуют шесть школ с преподаванием на молдавском языке на латинской графике. Несмотря на то, что властями Приднестровья для них была введена система упрощенной регистрации, их руководство — не без подачи Кишинева — отказывается проходить процедуру лицензирования образовательного процесса.

Ситуацию вокруг «румынских школ» и решение Страсбургского суда газете ВЗГЛЯД прокомментировала министр иностранных дел Приднестровья Нина Штански.

ВЗГЛЯД: После вынесения ЕСПЧ вердикта по «румынским школам» вице-премьер Молдовы Евгений Карпов заявил, что официальный Кишинев уже разработал протокол «об обеспечении нормальной работы этих школ». Передан ли этот документ Тирасполю, и если да, то о каких «нормальных», с молдавской точки зрения, условиях в нем идет речь?

Нина Штански: Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, поскольку девять месяцев — с момента моего назначения на должность министра — пытаюсь разобраться в категориях «нормальности и ненормальности» и в том, что является их мерилом. А если серьезно, то предложений по «румынским школам» было множество, и первое — по упрощению порядка их лицензирования — внесла приднестровская сторона. Более того, Приднестровье создало все условия для работы специально созданной мониторинговой группы, в состав которой входили привлеченные ОБСЕ специалисты, они имели возможность посетить «румынские школы», пообщаться с их руководством, учителями, детьми, родителями, представителями соответствующих органов власти Приднестровья. Их выводы и предложения, надо полагать, легли в основу предложенного ОБСЕ в сентябре за столом переговоров проекта решения «школьной проблемы» — должен быть разработан совместный механизм мониторинга по этим школам обеими сторонами.

Вернувшись в Тирасполь, мы доработали данный проект с учетом предложений ОБСЕ, передали его молдавской стороне, но не далее как 10 дней назад я получила от Кишинева контрпредложения, которые возвращают нас к позиции девятимесячной давности, то есть Молдавия от предложенного механизма отказалась.

В этой ситуации обидно, что учащихся «румынских школ» используют как инструмент в политических играх. С нашей стороны мы сделали все, чтобы учебный процесс в школах проходил без срывов — 1 сентября, как и положено, дети приступили к занятиям, в школы были завезены учебная, методологическая литература, оборудование, мебель. Более того, в ряде районов для этих школ была снижена арендная плата — мы понимаем, что в них учатся приднестровские дети, избравшие образование на молдавском языке на латинской графике, и никто в этом не чинит и не собирается чинить им препятствий.

ВЗГЛЯД: ЕСПЧ в своем решении утверждает, что Россия была вовлечена в школьный конфликт в качестве посредника. Имелись ли у суда какие-то поводы для такого утверждения? Какие именно действия России ЕСПЧ посчитал посредническими?

Н. Ш.: Трудно комментировать то, что не поддается юридическому обоснованию. В вынесенном Европейским судом решении мне как юристу и дипломату многое непонятно — оно больше походит на декларацию, в которой кто-то кому-то указывает на его место в системе международных отношений. У меня, во всяком случае, сложилось впечатление, что весьма авторитетный европейский институт правосудия превращается в инструмент политической борьбы.

ВЗГЛЯД: Можно ли решение Европейского суда расценить как признание Приднестровья де-факто частью России?

Н. Ш.: Признание это или непризнание — я воздержусь от оценок. Документ, на мой взгляд, является предвзятым, далеким от имиджа международного права и прав человека вообще. Такие решения снижают степень доверия людей к суду. И еще — мне, выросшей в молдавской семье, считающей себя частью молдавского народа, тревожно было обнаружить в этом решении фразу о том, что молдавский язык — это языковая комбинация, которая нигде не применяется и никем не признана. Если говорить о том, что на молдавском языке никто не говорит, значит, меня нет, значит, нет тех 200 тыс. молдаван, живущих в Приднестровье и говорящих на молдавском языке. Кто взял на себя смелость вычеркнуть этих людей из жизни? Это цинично, грубо и не соотносится с юрисдикцией Европейского суда по правам человека.

ВЗГЛЯД: Как преподается в этих школах история событий, произошедших после 1991 года? Власти Приднестровья не опасаются, что их администрация может внушать ученикам мысли, далекие от «любви к ближнему»?

Н. Ш.: Безусловно, нас беспокоит, что и как преподают в «румынских школах», поскольку во время переговоров нам не удалось получить ответа на вопрос, какой же образовательный стандарт используется в этих школах. Мы не утверждаем, что он плох или хорош, мы просто не знаем, каков он. Поэтому Приднестровье предложило для этих школ упрощенный порядок лицензирования, которое является обязательным для всех стран.

Согласитесь, государство должно владеть информацией, чему, собственно, учат наших детей в данных школах. Министр просвещения Приднестровья Светлана Фадеева на встрече экспертных групп, которая проходила в Бендерах в начале сентября, обозначила нашу позицию, заметив молдавским коллегам, что вряд ли молдавские власти разрешили бы какому-либо образовательному учреждению предоставлять свои услуги без согласования с соответствующими структурами и без лицензии.

В любой стране, и речь не только о Приднестровье и Молдове, власти не заинтересованы в том, чтобы детям преподавали какие-либо курсы, могущие быть источниками конфликтологических идей, экстремизма, могущие призывать к национальной розни.
Дабы исключить инсинуации на тему того, что в Приднестровье детям запрещают изучать румынский язык, замечу: молдавский язык на основе латинской графики можно изучать не только в этих «румынских», но и других приднестровских школах — как факультатив, по заявлению родителей. Для этого созданы условия. Кроме того, румынский как иностранный язык на вполне легальных основаниях можно изучать на соответствующих образовательных курсах. К примеру, я такие образовательные услуги получила, о чем имею соответствующее свидетельство.

ВЗГЛЯД: Как вы оцениваете положение самих школ, преподающих молдавский язык на латинице? Насколько оно хуже, чем в обычных приднестровских школах?

Н. Ш.: Не исключено, что в Молдове есть лица, заинтересованные в том, чтобы положение этих школ было действительно хуже, чем в приднестровских школах, иначе трудно будет поддерживать градус международного внимания к этой проблеме. На мой взгляд, если бы молдавская сторона проявила больше политической воли, проблема давно была бы решена. Потому что уже сегодня это трудно назвать проблемой — повторюсь, школы работают, дети получают образование. И в области их прав на получение образования проблем нет, есть проблемы политические.

ВЗГЛЯД: Сколько детей сегодня обучаются в «румынских школах»?

Н. Ш.: Несколько тысяч, и их количество в последнее время заметно уменьшилось. Сказываются политическая неразбериха, нехватка кадров, да и качество образования в них не может конкурировать с качеством преподавания в приднестровских школах.

ВЗГЛЯД: Особое мнение судьи Анатолия Ковлера в приложении к решению ЕСПЧ указывает на то, что подход к анализу конфликта базировался на конфликте так называемого «Кипрского типа». Уместно ли здесь сравнивать Приднестровье с Северным Кипром?

Н. Ш.: Когда представители Евросоюза говорят, что не могут выстраивать с нами особый тип отношений отдельно от Молдовы, я всегда задаю вопрос о Кипре: почему Европарламент, Еврокомиссия могут рассматривать отдельные нормативно-правовые акты, касающиеся Северного Кипра, и не могут рассматривать такие же отдельные нормативно-правовые акты, касающиеся Приднестровья? Ответ на этот вопрос невнятен, но выводы очевидны: это не что иное, как двойные стандарты.