После того, как избранные президенты Приднестровья и Молдовы Вадим Красносельский и Игорь Додон с разницей в неделю приступили к исполнению своих мандатов, различные эксперты всё чаще говорят о возможности прорыва в молдо-приднестровском урегулировании. Ну, если не прорыва, то каких-то конкретных договоренностей между Кишиневом и Тирасполем в 2017 году. Таких договоренностей, которые раньше были так или иначе невозможны.
Вот и спецпредставитель президента России по Приднестровью Дмитрий Рогозин совсем недавно выразил оптимизм по этому поводу (очень и очень осторожный, правда), сказав, что «сейчас ситуация немножко разблокировалась с новым правительством Филипа и после выборов нового президента Молдовы Додона».
Насколько она действительно разблокировалась, покажет только время. Сам Игорь Додон делает большие пассы в том, что касается молдо-приднестровского урегулирования. Он хотел бы придать этому делу форсированный характер, о чем заявлял еще во время своей предвыборной кампании в октябре-ноябре. По Додону, урегулирование могло бы выглядеть примерно так: в 2017 году сначала «быстро порешать социально-экономические вопросы», а потом сразу перейти к переговорам о федеративном статусе Приднестровья в составе Молдовы.
Здесь, конечно, сразу возникает вопрос – чем обладает молдавский президент, чтобы выдвигать такие масштабные планы? Каковы его политические ресурсы, возможности влиять на процесс урегулирования? Если мы в очередной раз углубимся в молдавскую Конституцию, то увидим, что ресурсы эти отнюдь не велики.
Начнем с того, что Игорь Додон, по большому счету, и социально-экономические вопросы не сможет решать самостоятельно. Это компетенция молдавского правительства, в котором заседают такие убежденные противники каких-либо уступок Приднестровью, как вице-премьер по реинтеграции Георге Бэлан. И в этих условиях Игорь Додон может только призывать к решению каких-то вопросов, «будировать» их, но совсем не факт, что по «протекции» молдавского президента они будут решены.
Отметим, что и самих только социально-экономических проблем в отношениях между Кишиневом и Тирасполем так много, что быстро их точно не «порешать». Президент ПМР Вадим Красносельский в ходе телепрограммы «Русский вопрос» на канале «ТВ-Центр» перечислил некоторые из них: признание приднестровских документов, дипломов и номерных знаков, прекращение политически мотивированных уголовных дел в отношении граждан ПМР, разблокирование железнодорожного сообщения. Ничего из этого списка в 2016 году не удалось сдвинуть с мертвой точки, а кое в чем, даже несмотря на усилия германского председательства в ОБСЕ, ситуация усугубилась.
Что же касается гипотетических переговоров о политическом статусе Приднестровья, то здесь возможности Додона и вовсе малы на самом-то деле. Политическим представителем РМ в переговорном формате «5+2» был и останется Георге Бэлан. То есть решение любых вопросов здесь тоже замыкается не на президенте.
Можно, конечно, продвигать в умы жителей Молдовы различные политические проекты (в том числе касающиеся и молдо-приднестровского урегулирования), но окончательное решение по большинству из них может принять только молдавский парламент, который прочно контролируют проевропейские силы.
Для того же, чтобы изменить унитарное устройство РМ, необходим только всенародный референдум на правом берегу, однако в Молдове есть много сил, которые сделают всё, чтобы этот референдум был провален. И у них это получится. Среди таких сил – и Демпартия, которая не раз категорически высказывалась против федерализации, и другие «проевропейцы».
Подливают «масла в огонь» и некоторые кадровые решения Додона. Советником по реинтеграции в его аппарате, например, стал Василий Шова, который в годы правления Владимира Воронина отнюдь не являлся сторонником федерализации РМ и который приложил руку к тому, чтобы работа переговорного формата «5+2» в свое время сорвалась на несколько лет.
Президент ПМР Вадим Красносельский и на своей самой первой пресс-конференции после избрания, и в программе «Русский вопрос» уже после инаугурации сказал, что он готов обсуждать с молдавской стороной любые вопросы. Но никак не статус и политическое будущее ПМР, которое давно определено народом на референдуме 17 сентября 2006 года.
Что может ждать молдо-приднестровское урегулирование в 2017 году? В худшем случае – ничего. Игорь Додон в своей резиденции в Кондрице будет говорить о необходимости «собирать камни», но этим всё может и окончиться – по линии правительства РМ никаких практических шагов в социально-экономической сфере Кишинев навстречу Тирасполю не сделает.
В лучшем случае, особенно если параллельно будут продолжать налаживаться отношения Молдовы и России, сторонам, вероятно, удастся разрешить какие-то локальные (но важные для повседневной жизни людей) вопросы. Речь о том же признании приднестровских дипломов или номерных знаков, а также о железнодорожных грузоперевозках. Может, даже таких локальных успехов будет несколько, и это будет небывалый успех для молдо-приднестровского урегулирования за последние годы. В России, если судить по заявлениям Дмитрия Рогозина, ждут прежде всего именно этого, а не мифических переговоров о статусе. Как сказал российский вице-премьер на субботней встрече с Игорем Додоном в Кишиневе, «президент Молдовы должен ознакомиться с экономическими проблемами, которые волнуют жителей ПМР».
Павел Уваров.
