Есть много общего между сёлами Кицканы и Рашков. Например, возраст, внушающий почтение, обилие памятников истории и архитектуры, живописные окрестности, воздушная, прозрачная атмосфера. Причём старина здесь, как и полагается, с благородной патиной, не новодел. От Тирасполя до Рашкова километров 150, а вот до Кицкан – всего 7. Дорога бежит через мост (или через паром), местами к ней вплотную подступает пойменный лес, в просвете между деревьями нет-нет, да и мелькнёт серебристая лента реки.
Село стоит на возвышенности, которую с трёх сторон окружают плодородные земли днестровской поймы. Место издавна, вплоть до самого недавнего времени, привлекало взоры завоевателей. В 1944 году за господствующую высоту, Кицканский плацдарм, велись ожесточённые бои, а в 1992-м его пытались занять подразделения Молдовы.
Итак, Кицканы – историческая, взятая советскими воинами-освободителями географическая и духовная высота. Широко известен Свято-Вознесенский Ново-Нямецкий монастырь, определяющий облик населённого пункта – архитектурный и, в известной степени, моральный. Может быть, поэтому на всё в Кицканах смотришь глазами паломника, пилигрима.
Богдеско
Однако начать паломничество предлагаю с сельского ДК, перед которым установлен странный, диспропорциональный, с явно утрированной головой (скульптор так видел?) памятник Ленину. В самом Доме культуры, строившемся, надо думать, как пролетарская альтернатива церкви, взору предстаёт роспись «Гостеприимная Молдавия» (27 м – ширина, 7 м – высота). Автор – известный график Илья Богдеско, народный художник СССР. Монументальное произведение впечатляет, с каждым годом оно всё больше погружается в историческое измерение, становясь символом давно минувшей эпохи.
Роспись, по замыслу Богдеско, должна была выражать «идеи времени, показывать жизнь колхозной Молдавии». Но, как это всегда бывает с великими произведениями, картина оказалась шире своего замысла. Её квинтэссенция – «Материнство», один из фрагментов, изображает колхозницу с младенцем и гроздью винограда. Такова кицканская Мадонна, сюжетно мало чем отличающаяся от работы Лукаса Кранаха Старшего.
«Материнство» Богдеско дышит покоем, негой. Красивая женщина, с широкими плечами, массивными кистями рук, напоминает о нелёгком, но богоугодном труде земледельца. Труд, творчество, продолжение жизни – это уже победа, как они трактуются Ильёй Трофимовичем, ветераном Великой Отечественной. «Самое дорогое из всех благ человечества – это жизнь в мире и дружбе», – писал Герой Советского Союза, наш земляк Иван Нестерович Коваль.
Колокольня
Трудно найти в Приднестровье человека, который не был бы в Кицканском монастыре, думаю я. А между тем и сам знаком с обителью весьма поверхностно. Всё как-то на бегу. Словом, как «специалист» я мало отличался от дочурок, которых взял в паломничество. Поэтому, когда настоятель отец Паисий спросил нас, «впервые ли?», мог, практически не покривив душой, ответить: таки да. К такому обороту настоятель был готов. Удивился, кажется, лишь тому, что первым местом, которое пилигримы пожелали осмотреть, оказалось монастырское кладбище. Там я планировал найти старинные, конца ХIХ века, надгробья. Не нашёл. Только в самом склепе, под Вознесенским собором, покоится прах иеросхимонаха Исакия (1806-1880). Кладбище же совсем крохотное, что особенно впечатлило мою старшую, бывавшую прежде только на тираспольских.
Младшая тем временем всё рвалась на колокольню – в свои восемь она пока не понимает: прошлое, навеки связанные с ним судьбы – тоже высота, причём недосягаемая.
А по ступенькам пятиярусной колокольни подняться можно, если не боишься. А если боишься – удобный случай преодолеть страх. И вот оно: кругом всё, как на ладони, даже Тирасполь за лесом. «Папа, папа, я вижу наш дом!».
В дни Ясско-Кишинёвской операции колокольня служила наблюдательным пунктом генералу армии Фёдору Толбухину.
Отметим, что, сколько ни старались оккупанты, иноки здраво сознавали свой долг. Как отмечает в монографии «Монастыри Советской Молдавии» историк Вячеслав Содоль, в годы оккупации представители духовенства умудрялись оказывать посильную помощь подпольщикам, укрывать у себя в монастырях советских парашютистов. В период освобождения Приднестровья и Молдавии насельники монастырей также оказывали бесценную помощь нашим частям. В 1944 году один только Ново-Нямецкий монастырь с. Кицканы предоставил для нужд советских войск 60 тонн картофеля, 4 тонны ячменя и кукурузы на фураж лошадям.
Плацдарм
На плацдарм лучше подниматься не по асфальтированной дороге, а по узенькой тропке, тянущейся по крутому склону, меж осин, рытвин, осыпающихся глинистых откосов, зарослей шиповника и островков лоха серебристого. Так можно хотя бы приблизительно представить себе, каково было тем, кто в апреле 1944-го штурмовал инженерные заграждения противника под градом пуль. И, наверное, только те, кто преодолеет подъём, смогут по достоинству оценить вид с плацдарма: сосны на переднем плане, сизые дали, силуэты Тирасполя – на дальнем.
9 мая 1972 года здесь, на вершине, на месте массовых боёв, торжественно был открыт 35-метровый обелиск Боевой Славы (архитектор – С. М. Шойхет). Надпись гласит: «20 августа 1944 года отсюда, с Кицканского плацдарма, началось наступление соединений 3-го Украинского фронта, которые совместно с войсками 2-го Украинского фронта, Черноморского флота и Дунайской флотилии в ходе Ясско-Кишинёвской операции окружили и разгромили мощную группу вражеских армий и завершили освобождение Молдавской ССР от фашистских захватчиков. Слава героической Советской Армии!».
Обелиск-штык, вонзившийся в небо, – увековеченный подвиг и грозное предостережение, ключ к пониманию отечественной истории в её метафизическом (абсолютном) выражении.
Говорят, зимой, когда гулко молчит снег и басовой струной гудит ветер, на плацдарме можно расслышать обрывки фраз, которые, казалось бы, никто не произносил.
Дороги
Монастырь и плацдарм – словно два силовых поля. Памятник, как и колокольня, хорошо виден в ясную погоду из Тирасполя, Бендер, целого ряда населённых пунктов Слободзейского района. Передвигаясь же по селу, колокольню замечаешь буквально отовсюду. Невольно возникают параллели с картиной «Московский дворик» Василия Поленова: тёплый, но горизонтально-обыденный передний план, а за ним – хрустальная вертикаль, верхний регистр.
Есть ещё одно святое место в Кицканах – Мемориал Славы, к которому мы и направляемся по грациозно изгибающейся дороге. Находится он, как и полагается, в центре села, в тени деревьев, посаженных ещё, вероятно, на советских субботниках. В год 70-летия Ясско-Кишинёвской операции на сельском Мемориале побывали вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин и министр культуры Владимир Мединский.
Тенистый сквер, усыпанный по осени золотой листвой, и правда, близок каждому, чьи близкие прошли фронтовыми дорогами. На плитах имена воинов-освободителей, родом из самых удалённых уголков Советской Родины. Сама скульптура – молодая женщина с отведёнными назад руками, ладонями вверх, – несёт на себе отпечаток космизма. Кажется, она собирается взлететь и вот-вот взлетит, при всей тяжеловесности металла, чтобы соединиться с душами героев, превратившихся в «белых журавлей».
От Мемориала направляемся на окраину села. По дороге, в потоке современного транспорта, попадается раритетная телега с одной лошадиной силой (в голову приходит безумная идея: а вот было бы здорово побывать в «заповеднике настоящего», где всё, как встарь…). С Комсомольской сворачиваем на Котовского, а там – на Кулябина. Долго пылим по просёлочной. Искомое замечаем издалека – вековые дубы. Не меньше трёх.
«Вековые» – выражение образное, сильно преуменьшающее реальный возраст, слишком человеческое. По мнению участников экологического движения «ЭкоПМР», старейшему из трёх дубов порядка пятисот лет. То есть когда турки строили Бендерскую крепость, дубочку исполнилось лет двадцать. Спустя пару столетий, как полагают, дерево спилили – древесину использовали для строительства домов или лодок (по одной из версий: «Дубоссары» – от лодок-дубасов).
Но на этом история дуба не закончилась. Из пня выросли сразу два ствола. Сейчас их общий диаметр – 8 метров, высота – около 20. Жизнеспособный, значит, оказался дуб. Приднестровский! И если б мы не приехали поздней осенью и собственными глазами не увидали медь листвы виолончельной, вполне могли бы подумать: «Вечно зелёный». Не тот ли, о котором мечтал Лермонтов в знаменитом «Выхожу один я на дорогу»: «Надо мной чтоб, вечно зеленея, тёмный дуб склонялся и шумел»?
В Кицканах столь концентрированно представлены сакральные величины, что, кажется, и впрямь, дороги здесь лежат не в горизонтальной, а в вертикальной плоскости, по Вознесенскому: «Дороги… довольно валяться в асфальте!».
Нет, правду говорят, что бабье лето – изобильная, красочная пора. С придорожных деревьев прямо нам под колёса сыпались груши, во дворах наливалась соками айва.
За селом мы свернули с трассы «Тирасполь-Кицканы», чтобы ещё раз насладиться приметами времени: лимонно-багряной листвой, лазурной гладью… Благо, лес и река – вот они, рукой подать.
Николай Феч
Фото автора
