В 1991 году, без малого тридцать лет назад, Институт этнографии и антропологии АНССР подготовил историко-этнографическую справку о нашем крае. В ней отмечалось, что Приднестровье, приднестровская общность всегда отличались значительным своеобразием. И потому, делали вывод ученые, создание Приднестровской республики не может сводиться только лишь к экономическим или политическим предпосылкам.
Республика была образована «на основе исторически сложившихся связей и общности культуры на конкретной территории без выделения одного "коренного" либо "основного" народа… Население состоит из трех крупных национальных групп (молдаван, украинцев, русских) и нескольких малых, длительное время сосуществовавших без серьезных противоречий и теперь демонстрирующих редкую на фоне этнической ситуации во многих других республиках СССР солидарность во имя достижения общей цели».
Итак, с момента создания (воссоздания) приднестровской государственности прошло три десятилетия – в прошлом году мы отмечали знаковую, историческую дату. Приднестровский народ доказал, что созданное им государство жизнеспособно, проявил верность идеалам, единожды выбранному курсу. Но и теперь тема приднестровской идентичности, не предполагая сомнений относительно существования таковой, вызывает не меньший, чем это было тридцать лет назад, исследовательский интерес. «Приднестровский феномен» заслуживает рассмотрения с самых разных точек зрения: культурологической, исторической, политологической… Тем более что приднестровская общность – живой, развивающийся организм, подверженный воздействию различных тенденций.
Прочное межэтническое единство, межконфессиональный мир и другие проявления социальной сплоченности приднестровцев, как представляется, могут быть взяты на вооружение международным сообществом. Отсюда неизменная актуальность темы.
Феноменом приднестровской идентичности на протяжении ряда лет занимается историк, политолог Иван Войт, старший преподаватель кафедры государственного управления ПГУ им. Т.Г. Шевченко, аспирант Орловского государственного университета им. И.С. Тургенева. Иван Алексеевич поделился с редакцией мыслями относительно формирования общности под названием «приднестровский народ» и существующих подходов к её изучению.
Как отмечает Иван Войт, идея приднестровской идентичности четко прослеживается в трудах исследователей. Так, в докладе миссии ОБСЕ в Молдове в ноябре 1993 года указывалось, что «ясное чувство собственной приднестровской идентичности существует в регионе, и оно основывается вовсе не на этничности, поскольку разделяется не только славянами, но и большинством этнических молдаван». Европейская исследовательница Ванда Дресслер использовала термин «особая днестровская идентичность», Клименс Бушер – «определенная идентичность», а Пол Колсто и Андрей Малыгин – «неопределенная, но тем не менее осязаемая общая идентичность, которая проходит поперек этнических границ и обязана больше истории и географии, чем идеологии».
Необходимо отметить, продолжает Иван Войт, что некоторые политики из Молдовы также признавали, что население Приднестровья имеет свои особенности, хотя они и не употребляют термин «идентичность». Так, Николае Киртоакэ, в свое время – советник президента Республики Молдова по военным вопросам, заявил, что «область к востоку от реки Днестр имеет отличительные черты». То же самое признавал и один из бывших президентов Петр Лучинский.
Таким образом, все, включая и явных врагов приднестровской государственности, так или иначе вынуждены признать наличие ряда характеристических черт, которыми и определяется приднестровская идентичность.
Сам термин «идентичность» при этом трактуется по-разному. Дэвид Лейтин считает, что «идентичность – это категория членства, она может основываться на таких различных признаках, как пол, личность, каста, класс». Этнический компонент отсутствует в этом направлении, но другие авторы утверждают, что идентичность формируется материалом, полученным в семье, обществе, нации. В широком смысле идентичность включает язык, культуру, традиции, историю, политические идеи и мнения, коллективное самоопределение.
По мнению Ивана Войта, приднестровскую идентичность мы вправе отнести к типам территориальной (отсюда и название), исторической и политической, учитывая, что история края была во многом отличной от истории Бессарабии или Украины.
В понимании приднестровской идентичности принципиально важен фактор политической ориентации. «На протяжении веков Приднестровье являлось классической пограничной территорией, – продолжает исследователь. – В древности здесь сменялись различные народы. В Средневековье земли вдоль левобережья Днестра входили в состав Великого княжества Литовского, затем – Речи Посполитой и Крымского ханства, были мало заселены, особенно в южной части. Поворотным, принципиально важным моментом в истории приднестровского региона стало включение его в состав Российской империи в начале 90-х годов XVIII века, что повлекло за собой активную колонизацию.
Население прибывало как с Востока, так и с Запада. В составе Российской империи наша территория оставалась на протяжении почти 130 лет, и можно с уверенностью сказать, что это был период созидательный, обусловленный высокими темпами социального развития, немыслимыми прежде, в условиях постоянных войн, набегов, конфронтации».
В послереволюционные годы приднестровский регион находился в составе МАССР. Однако через 20 с лишним лет эта область была выведена из состава Украины и в 1940 году вместе с частью Бессарабии составила МССР. Во время Великой Отечественной войны наша территория, оккупированная румынской армией, вошла в оккупационную зону «Транснистрия», располагавшуюся в междуречье Днестра и Южного Буга. Это был крайне тяжелый, трагический период, глубоко врезавшийся в память приднестровцев и вызвавший устойчивое неприятие румынской государственной символики и прочих атрибутов.
Историческая память, восприятие приднестровцами самих себя и своей территории как части Русского мира, «единой семьи народов», входивших в состав СССР, резкое отторжение прорумынского вектора, избранного руководством МССР в последний период существования советской республики, безусловно, сыграли свою роль в вопросе создания (воссоздания) приднестровской государственности.
Этническая самоидентификация, по мнению Ивана Войта, не является для приднестровцев ключевым фактором, поэтому, в принципе, и нельзя утверждать, что молдо-приднестровский конфликт имел ярко выраженную национальную, этническую почву.
В период Российской империи внимание к национальностям не было акцентированным. Подход к подданным определялся преимущественно вероисповеданием, принадлежностью к тому или иному слою общества. Вдобавок ни одна из национальностей в Приднестровье исторически не преобладала. Поэтому в среде населения и не выработался подход по национальному принципу, с делением на «коренных» и «пришлых», а территория края не знала конфликтов на национальной либо религиозной почве.
Интенсивное взаимодействие представителей всех этносов, их компактное добрососедское проживание на одной территории привели к выработке единой ментальности, общих языковых черт, в значительной степени не зависящих от принадлежности к конкретной национальности. Во многом такая картина соответствовала идее создания в Советском Союзе единой наднациональной «новой исторической общности», называемой «советский народ».
Как отмечает историк Иван Войт, создание приднестровской государственности существенно укрепило основы, формировавшиеся столетиями, явилось защитным механизмом, призванным отстоять вполне сложившуюся систему ценностей, политическую ориентацию, менталитет, приднестровскую идентичность.
Николай Феч, газета «Приднестровье»
