Последние переговоры в формате «5+2» по молдо-приднестровскому урегулированию проводились в июне 2016 года. Однако по сей день решения, вошедшие в «Берлинский протокол», не были реализованы. Не приносят ощутимого эффекта и встречи политпредставителей, а также работа на уровне экспертных групп. О перспективах возобновления работы «Постоянного совещания…», а также о том, чего ожидает официальный Тирасполь от участников переговорной площадки, в интервью ИА «Новости Приднестровья» рассказал министр иностранных дел ПМР Виталий Игнатьев.
Переговорная площадка — это, в первую очередь, рабочее место для напряженной работы, а не для торжественного подписания уже согласованных документов.
— Весна традиционно является активным периодом в переговорном процессе. Президент Приднестровья и Вы провели за последнее время целый ряд международных встреч, в том числе с посредниками и наблюдателями в формате «5+2». Расскажите об их итогах, особенно с учётом тех соображений, которые были высказаны 30 марта с.г. с постоянным представителем Российской Федерации при ОБСЕ А.К. Лукашевичем.
— Пожалуй, основной неутешительный итог состоит в том, что отдельные посредники расписываются в своей неготовности исполнять посреднические функции, примеряя на себя в лучшем случае роль «статистов». С особенной ясностью это проявилось в контексте моего общения со Спецпредставителем Действующего Председателя ОБСЕ Вольфом Хаймом, состоявшегося 23 марта с.г. Представитель ДП ОБСЕ не сумел привести конкретные аргументы ни по одному из текущих вопросов переговорной повестки. Вместо этого он просто продекларировал свою позицию по ряду проблем, которая, в сущности, практически полностью совпадает с подходами Республики Молдова. При этом Австрийское председательство в ОБСЕ старательно не замечает официальные инициативы Приднестровской стороны о проведении заседания «Постоянного совещания…» в формате «5+2».
По итогам своего визита в Кишинёв и Тирасполь Вольф Хайм сделал несколько, на мой взгляд, весьма спорных заявлений. В частности, австрийский дипломат сообщил о согласовании некоего «пакета» из восьми вопросов, по которым стороны близки к компромиссу. И только если стороны сами, без помощи посредников, придут к решению по этим вопросам, ДП ОБСЕ будет готово созвать заседание «Постоянного совещания…» в формате «5+2» для оформления достигнутых договорённостей. Хочу подчеркнуть, что подобный подход Приднестровье считает неприемлемым, рассматривая его в качестве некоего предусловия с целью продолжения практики уклонения от ответственного исполнения посреднических функций.
У ДП ОБСЕ может быть своё видение процесса, но это лишь позиция одного из участников, которая не должна препятствовать диалогу сторон или блокировать переговорный процесс на международном уровне.
Переговорная площадка — это, в первую очередь, рабочее место для напряженной работы, а не для торжественного подписания уже согласованных документов. Более того, как справедливо отмечал постоянный представитель России в ОБСЕ А.К. Лукашевич, если бы стороны могли сами договориться, то переговоры не длились бы десятилетиями, да и не возникло бы никакой необходимости в посреднических усилиях международных партнёров.
Подобные декларации и подходы ОБСЕ напоминают попытку создания информационно-дипломатического прикрытия, чтобы замаскировать факт расширения дискриминационных мер Молдовы против Приднестровья и неготовность отдельных международных участников этим негативным шагам как-то воспрепятствовать.
Убеждён в том, что попытка некоторых международных партнёров «замереть», ничего не замечать и не предпринимать мер на фоне деградации переговорного процесса и усиления давления на Приднестровье приведёт к крайне негативным последствиям для всех участников урегулирования.
Основная задача посредников — это арбитраж.
— А что могут сделать посредники, когда молдавская сторона не желает решать конкретные вопросы?
— Задача посредников в соответствии с буквой и духом принципов и процедур ведения переговоров состоит в том, чтобы создать платформу и предпосылки для достижения договорённостей, не только усадить стороны за стол переговоров, но и помочь достичь компромиссные решения.
Именно такой подход был зафиксирован в «Берлинском протоколе», пункт 7 которого констатирует, что «Стороны вновь подтверждают ранее взятые на себя обязательства решать все вопросы исключительно за столом переговоров при содействии и посредничестве ОБСЕ, Российской Федерации и Украины». Когда эту норму не исполняет молдавская сторона, это прискорбно, но уже во многом привычно для участников переговорного процесса. Гораздо опаснее, когда от своего прямого функционала пытаются уклоняться международные посредники.
Основная задача посредников — это арбитраж, заключающийся в недопущении ухудшения ситуации, нейтрализации предпосылок для острого противостояния сторон и размораживания конфликта. В нашем случае методичное давление и ухудшение положения одной из сторон может привести к соответствующей реакции и региональному обострению.
Приднестровская сторона желает видеть в посредниках позитивно заинтересованных участников, оказывающих содействие диалогу, осуществляющих экспертизу, выражающих позицию, предоставляющих площадку. Вместо этого приходится наблюдать попытки адвокатирования позиции Республики Молдова. Однако, когда посредник превращается в «адвоката» одной из сторон, он даёт этой стороне карт-бланш на односторонние действия, фактически провоцирует чувство безнаказанности, а, следовательно, продуцирует предпосылки конфликта. Стоит ли говорить, что в такой ситуации такой посредник утрачивает доверие другой стороны?
Взаимное доверие необходимо не только между Молдовой и Приднестровьем, но и между сторонами и иными участниками переговорного процесса, особенно когда диалог в международном формате заморожен. Более того, сегодня полноценную работу «Постоянного совещания…» пытаются заменить челночной дипломатией, успокоительной риторикой и некими неформальными консультациями.
Ни один сложный международный конфликт не был эффективно и надежно урегулирован методами давления и принуждения исключительно одной стороны.
— Понятно, что это вопрос к действующему председательству, но, все же, на Ваш взгляд, с чем может быть связан такой подход?
— Полагаю, что такой подход ОБСЕ может быть связан с рядом факторов и причин. Похоже, у данного международного посредника со второй половины 2016 года после отказа от выполнения Молдовой положений «Берлинского протокола» наблюдается определённый кризис идей и практических действий.
Германское председательство ОБСЕ, Миссия ОБСЕ в Молдове на том этапе внесли важный вклад в достижение договорённостей в рамках берлинского заседания формата «5+2», состоявшегося 2-3 июня 2016 года. Именно ОБСЕ трансформировала предложенный Российской Федерацией non paper в конкретный документ — «Берлинский протокол». Однако одна из сторон, подписавшая документ, потом неожиданно «передумала» и подключила часть гражданского общества РМ к организации экспертно-информационной кампании, обрушившей волну критики в адрес ОБСЕ. Считаю, что тогда в Берлине ОБСЕ действовала рационально и корректно, исполняя свои посреднические функции в рамках принципа поиска компромиссов. Почему искусственное недовольство молдавских НПО и некоторых должностных лиц так испугало ОБСЕ (действующую в Молдове полевую миссию), спровоцировав заметное изменение её позиций, — вопрос открытый.
В этих условиях важно понимать, что еще ни один сложный международный конфликт не был эффективно и надежно урегулирован методами давления и принуждения исключительно одной стороны. Как правило, при таких нерациональных сценариях рано или поздно обостряется кризис, который можно купировать исключительно путем мирных дипломатических переговоров.
Наблюдаемые сегодня попытки Республики Молдова односторонними методами усиливать давление на Приднестровье на фоне невнятной позиции посредника в лице ОБСЕ может привести только к обострению противостояния. Зачем избирать заведомо тупиковые модели и доводить ситуацию до нового витка обострения? Готовы ли вовлеченные в эти процессы участники нести всю полноту ответственности за последствия?
— Чего Приднестровье ожидает от ОБСЕ в ближайшей перспективе?
— Прежде всего, имеется объективная потребность в скорейшем созыве очередного заседания в формате «5+2». Необходимо обеспечить последовательный и ритмичный характер диалога в рамках «Постоянного совещания…». Ознакомление с отдельными докладами, озвученными на заседании Постоянного совета ОБСЕ 30 марта с.г., позволяет мне сделать вывод о том, что не только Приднестровская сторона, но и Российская Федерация выступает за подобный устойчивый и регулярный характер международных переговоров.
Также, и это справедливо в отношении всех посредников, Приднестровье рассчитывает на более деятельное их участие в работе экспертных (рабочих) групп — не только присутствие, но и озвучивание определённых позиций, идей, апеллирование к ранее достигнутым договорённостям.
В частности, ОБСЕ стоило бы вернуться к формату участия в диалоге, имевшему место ранее, когда ДП ОБСЕ, Миссия ОБСЕ в Молдове активно предоставляли экспертизу, помогали сторонам готовить проекты договорённостей (не потому что стороны не были способны, а потому что они изначально рассматривали проекты ОБСЕ как сбалансированные). В тот период при посредничестве финансовом, техническом и экспертном содействии ОБСЕ решались или обсуждались вопросы грузопассажирских перевозок, румынских школ, вывоза ИИИ, сотрудничества правоохранительных органов и даже перспективы гражданского использования аэродрома в городе Тирасполе. Эти действия были реальным вкладом в процесс переговоров, построение атмосферы взаимного доверия между всеми его участниками и позволяли генерировать ощутимые результаты диалога, необходимые населению Приднестровья и Молдовы.
Беседовал Петр Новинар.
