Сергей Ильченко: Чего Кишинев в действительности хочет и ждет?

Тема «укрепления доверия сторон» — как первого шага в безнадежно буксующих переговорах между Тирасполем и Кишиневом, всегда была в моде. В моде она и сейчас: при полном отсутствии реального прогресса «доверие» оказывается удобной формой имитации хоть каких-то успехов… Это тем более удобно, если за «укрепление доверия» выдаются частные визиты: премьер-министра Молдовы Влада Филата — в Тирасполь, на футбол, а президента ПМР Евгения Шевчука в Кишинев — на тот же футбол, на концерт и т. п. Но можно ли считать подобные визиты признаком «укрепления доверия» между сторонами? Нормально ли это, когда «доверие» распространяется только на первых лиц — и совершенно не распространяется на остальных граждан?
Между тем, дела обстоят именно так: «доверие» Кишинева на рядовых граждан Приднестровья, которое, по кишиневской версии, якобы, тоже часть Молдовы, и, следовательно, по идее населено её же гражданами, пусть и не вполне паспортизированными, не распространяется вовсе.
При этом, ситуация вовсе не симметрична. Степень недоверия властей Молдовы к жителям Приднестровья значительно выше, чем степень недоверия властей Приднестровья к жителям Молдовы. Любые молдавские документы — начиная с паспорта, свидетельства о рождении, вступлении в брак и разводе, смерти, иные акты гражданского состояния, разного рода доверенности, выданные молдавским нотариатом, аттестаты и дипломы — все это в Приднестровье безоговорочно признается. Могут, правда, потребовать сделать официальный перевода на русский язык — но это уже техническая деталь. Кстати, из практики, замечу, что могут и не потребовать, это как когда.
В совершенно иной ситуации находятся приднестровцы по отношению к Молдове. Начнем с того, что молдавские власти не признают приднестровские паспорта. Они также не признают никаких приднестровских документов — см. список, приведенный выше. Для того, чтобы эти документы признавали в Молдове, их необходимо провести через процедуру «легализации» — чрезвычайно сложную и затратную, как по деньгам, так и по времени. По сути, приднестровцы, в том числе и те, кто обладает молдавским гражданством, поставлены Кишиневом в положение иностранцев, причем, иностранцев, изначально лишенных документов!
Никакой логики в этом нет. Процедура «легализации» выглядит сознательным издевательством над гражданами, и не несет никакой иной функции. Предположение о том, что приднестровские органы власти якобы раздают документы кому попало, а пресловутая «легализация» позволяет провести необходимый отсев, во-первых, означает отсутствие всякого доверия между Кишиневом и Тирасполем, а, во-вторых, не соответствует действительности. Но даже если допустить, что в Приднестровье что-то там мутят с документами, механизм «легализации» все равно не позволяет отделить чистых от нечистых. Все разговоры о том, будто признание приднестровских паспортов (а тем более других документов) означает международное признание Приднестровья, тоже выглядят несерьезно, поскольку речь идет лишь о признании в пределах Молдовы, и только в каких-то отдельных случаях — о признании через Молдову, например, для дипломов. Скорее напротив, такой поворот давал бы Кишиневу дополнительный аргумент в пользу признания территориальной целостности Молдовы в стратегической перспективе, притом, что, да, сейчас эта целостность нарушена де-факто. Но, согласитесь, трудно не признать, что в настоящее время все обстоит именно так… Помимо бытовых удобств для граждан обоих берегов Днестра, признание приднестровского паспорта наравне с внутренним молдавским положило бы конец ситуации, когда часть приднестровцев являются формально не-гражданами Молдовы, что также порождает ненужные осложнения. Впрочем, об их ненужности можно говорить только в том случае, если допустить заинтересованность Кишинева именно в урегулировании конфликта на переговорной основе, а не в капитуляции мятежного региона и его последующей оккупации. А такое допущение, увы, далеко не бесспорно.
Зададимся вопросом: каковы же реальные причины, по которым Кишинев не желает признавать приднестровские документы? По сути, их только две: либо непризнание — это реликт эпохи 90-х, либо… Либо Молдова хочет получить Приднестровье без приднестровцев.
Если Кишинев действительно хочет объединения страны — а не оккупации «заднестровских территорий», с последующей депортацией их населения, либо, как минимум, с ограничением его в правах, то признание внутри Молдовы приднестровских паспортов и всех остальных документов, выданных приднестровскими органами власти, представляется естественным и давно назревшим шагом. Именно с этого шага и можно начать какое-то реальное сближение, перейдя от тупикового, в общем-то диалога первых лиц к диалогу политических сил обоих берегов. Именно с него можно сделать и шаг к участию приднестровцев, считающих себя также и гражданами Молдовы, в молдавских выборах.
Вопрос лишь в том, нужно ли это Кишиневу. С большой долей вероятности — не нужно. Полмиллиона приднестровцев, получившие возможность участвовать в молдавских выборах — один из самых страшных ночных кошмаров большинства молдавских политиков. Молдове нужно Приднестровье, но ни приднестровцы, как граждане Молдовы, ни их голоса, в Молдове не нужны. Нужна территория. По возможности, безлюдная. В крайнем случае — с населением, полностью лишенным каких-либо политических и гражданских прав.
Если это не так, то кто мне объяснит, почему приднестровские документы, начиная с паспортов, до сих пор не признают в Молдове? И о каком доверии между берегами в этой ситуации вообще можно говорить?
Источник: ИА REX