Приднестровье как объект компромисса

На прошедшей недавно конференции, посвященной 20-летию начала миротворческой операции в Приднестровье, заместитель министра иностранных дел России Григорий Карасин заявил, что будущее Приднестровья Москва видит «в качестве особого региона с особыми международно-признанными гарантиями в составе нейтрального молдавского государства».
Эти слова замглавы российского МИДа вызвали настоящий ажиотаж в политических кругах. Пошли разговоры о том, что Россия «сдает» Приднестровье и что в случае применения аналогичной формулы в других спорных зонах Россия может таким же образом «сдать» Нагорный Карабах, Абхазию и Южную Осетию, и таким образом многолетние конфликты сами по себе разрешатся именно так, как того требуют Баку и Тбилиси.
Однако ажиотаж вокруг заявления Карасина и разговоры о «сдаче» не совсем понятны. Во-первых, нельзя смешивать приднестровский конфликт с другими, у каждого из которых своя история и свои особенности. А во-вторых, и это самое главное, Россия всегда признавала целостность Молдавии и утверждала, что «решение проблемы Тирасполь должен искать в той или иной форме союза с Кишиневом». Именно на этой позиции основывались и так называемый «план Козака», и «проект Медведева — Меркель», то есть в этом отношении ничего принципиально нового высокопоставленный российский дипломат не сказал.
Приднестровье заявило о своей независимости в составе СССР в сентябре 1990 года после того, как в Молдавии был принят закон, объявляющий румынский язык государственным, а русскому отводилась лишь роль языка межнационального общения. То есть, раскол между Кишиневом и Тирасполем и возникший в 1992 году кровопролитный конфликт, остановленный российскими войсками под командованием генерала Александра Лебедя, произошел по политическим причинам. Это было нежелание жителей Приднестровья, считающих себя частью постсоветского пророссийского мира, согласиться с политикой румынизации народа, объединения с Румынией и следования курсу НАТО. Все это приводило к мысли о том, что, если вопрос о политических правах приднестровцев окажется урегулированным, то нахождение компромисса вполне возможно и в рамках территориальной целостности Молдавии.
Попробуем разобраться теперь, что же из себя представляет московская формула компромисса, озвученная Карасиным. Среди названных им требований — ныне и тех, что были названы раньше, — нейтральность Молдавии, федерализация, отказ от плана объединения с Румынией, особый статус русского языка. Принятие этих требований Кишиневом будет означать согласие на федеральное устройство Молдавии, а то и на создание конфедерации. Станет реальностью появление в большой степени самостоятельных Приднестровья и, вероятно, Гагаузии, с их широким представительством во всех ветвях молдавской власти, с правом вето на не устраивающие их решения, невозможность для Молдавии объединяться с Румынией и вступить в НАТО и предоставление государственного статуса русскому, а, может быть, и гагаузскому языкам.
Все это сделает невозможным продолжение прозападного курса молдавской элиты, по которому она шла в течение всего периода независимости страны, и конечно, приведет к развороту страны в сторону России. Политика, как и природа, не терпит пустоты, и если Румыния и НАТО не смогут серьезно влиять на Кишинев, то это неминуемо будет делать Москва. И Молдавия станет ориентироваться не на ЕС и НАТО, а на Россию и Евразийский Союз.
Есть еще одна сторона вопроса. Напомню, что в ходе нескольких референдумов приднестровцы однозначно высказались либо за присоединение к России, либо за независимость. Получается, что, убеждая их вернуться в лоно Молдавии, Россия тем самым отвергает своих сторонников. Конечно, могут сказать, что эта позиция российского МИДа не выглядит безупречной с моральной точки зрения и заслуживает критики.
Но с другой стороны, политика, по классическому определению, — искусство возможного. Говорить о Приднестровье как о «фактически состоявшемся государстве» можно сколько угодно. Однако, если оно не в силах обеспечить свой экономический, военный, внешнеполитический суверенитет и надеется только на страну, которая ему покровительствует (в данном случае Россию, дотации которой и держат на плаву экономику Приднестровья), то ничего не остается, как принять реалистический план, учитывающий действительное положение дел, вне зависимости от мечты о независимости.
Возможно формула, озвученная Григорием Карасиным, как раз и есть тот единственный путь к миру, который уже 20 лет ищут политики Москвы, Кишинева и Тирасполя. Более того, возможно, именно этот принцип станет универсальным для решения всех аналогичных конфликтов и территориальных споров, которые пока не поддаются решению.
Источник: Российский миротворец, Валерий Александров