Тирасполь, 24 сентября. /Новости Приднестровья/. Глава приднестровского государства Вадим Красносельский в ходе своего визита в Москву дал интервью журналистам РИА «Новости».
– Вадим Николаевич, у Вас прошло много встреч в Москве. Какие темы обсуждались на этих встречах, о каких конкретных договоренностях шла речь?
– В принципе, повестка известна. Базовая составляющая – это переговорный процесс, его продолжение. Один из итогов – это общее мнение и России, и Приднестровья о том, что переговорный процесс надо продолжать: это постоянные совещания формата «5+2», это совещания «1+1», это работа политических представителей и рабочих групп. Это, конечно, не практический результат договоренности между сторонами, но то, что у нас есть мнение и желание дальше работать, – это факт. Второе практическое решение – это выделение Приднестровью российской вакцины. Пандемия нарастает, и нарастает во многих государствах. Это касается и Приднестровья, это касается Молдовы, Украины, Российской Федерации, это касается многих государств Европы. Один из самых эффективных способов борьбы с пандемией – вакцинирование, что дает возможность спасти жизнь.
– А сколько Вам сейчас нужно вакцины? Вы уже договорились о конкретной поставке?
– Да, мы говорили сейчас об объеме 100 тысяч доз, это на 50 тысяч человек, именно «Спутник V».
– И когда она поступит в Приднестровье?
– Здесь есть технические нюансы, договорные отношения и все прочее. Тем не менее мы готовы данную поставку принять, в принципе, хоть завтра. Ну я думаю, что это неделю-две займет.
– То есть через неделю-две?
– Да.
– А на каких условиях предоставляется вакцина?
– Есть разные условия: и безвозмездные, и возмездные. Мы готовы купить, мы готовы принять безвозмездно.
– Вы упомянули формат «5+2» по приднестровскому урегулированию. В каком формате и когда планируется подобная встреча?
– Вы знаете, мы планируем на ноябрь. Что такое вообще формат «5+2»? Это Приднестровье, Молдова, Россия, Украина, ОБСЕ, США и Евросоюз. На сегодняшний день Швеция председательствует в ОБСЕ, и на площадке именно Швеции, в Стокгольме, данное совещание планируется – в ноябре текущего года. У нас есть определенная повестка. Встреча не должна быть ради просто встречи – собраться и поговорить в большом формате. Важно именно обсудить те вопросы, которые актуальны для жизни людей.
– Если говорить о повестке, с какими предложениями собираетесь выступить на этой встрече?
— Вы знаете, в принципе, не надо изобретать велосипед. Еще в 2016 году подписано соглашение в Берлине, оно не исполнено до сих пор молдавской стороной. Более того, в развитие именно данного протокола «Берлин+» были подписаны еще пять протокольных соглашений между Приднестровьем и Молдовой, которые надо исполнить.
– А в чем загвоздка? Почему с 2016 года, уже пять лет, «Берлин+» не идет? Может быть, тогда вернуться к «плану Козака», которому еще больше лет?
– Это не только нам решать, а решать всем участникам переговорного процесса. А вот почему не идет «Берлин+», более свежие договоренности, надо, наверное, спросить у молдавской стороны. Со своей стороны Приднестровье выполнило все пункты и все взятые на себя обязательства. Молдова уклоняется от исполнения взятых на себя обязательств. Поэтому задача, я так думаю, у международных посредников и наблюдателей – как-то дисциплинировать молдавскую сторону и призвать ее выполнять то, что они подписали. Это основа любого диалога, основа любой договоренности. Самое главное – диалог. Должны работать рабочие группы при формате «5+2», должны встречаться политические представители, должны встречаться политические лидеры. Очень плохо, когда политический диалог превращается в митинг. Все говорят о желании, но топчутся на месте, не делают первый шаг для достижения цели, цели переговоров. Живое общение не заменит ни одна мировая трибуна, где можно декларировать хороший посыл, но при этом ничего не делать. С июля 2019 года, по большому счету, наступила стагнация переговорного процесса, и сегодня мы еще находимся на стадии стагнации, прорыва не было.
– А что сейчас может обеспечить этот прорыв? Кто может повлиять? Вы говорите, что дело в позиции молдавской стороны, кто может их, как Вы выразились, дисциплинировать?
– Прежде всего необходимо искреннее желание это сделать. Если, например, политические лидеры Молдовы говорят о правах человека, о том, что на территории Приднестровья проживают молдавские граждане, о том, что они желают мирного решения приднестровского вопроса, то надо сделать шаг и разговаривать, обсуждать темы, от которых зависит жизнь этих людей. Чему служат политики либо чиновники? Работают для людей. Мы должны принимать решения, от которых зависит жизнь людей на правом, на левом берегу. Люди нуждаются в этих решениях.
У нас проблема по автотранспорту – 1 сентября блокировали Приднестровье. У нас проблемы по финансам, по банковскому обслуживанию граждан нашей республики, у нас проблемы по свободному перемещению граждан и так далее. И все эти вопросы – это и есть повестка и «Берлин+», и встречи формата «5+2» в Братиславе 2019 года. По вине именно молдавской стороны не был подписан итоговый документ. Эта повестка будет и на возможной стокгольмской встрече в ноябре текущего года.
– Чего Вы ожидаете от молдавской стороны в Стокгольме?
– Я все-таки жду перехода от лозунгов к переговорам.
– Но они пойдут на выполнение «Берлин+»?
– «Берлин+» подписан молдавской стороной, они просто должны его исполнить. Я прошу заметить, что под протоколами «Берлин+» поставили свои подписи Приднестровье, Молдова, Россия, Украина, США, Европейский Союз и ОБСЕ как гаранты, посредники и наблюдатели переговорного процесса. Поэтому, по большому счету, есть кому спросить.
Формат «5+2» – это серьезная организация, где представлены серьезные государства и серьезные политические игроки. Если вы подписываете документ, наверное, ваша подпись должна что-то стоить. Поэтому надо призвать все стороны исполнить ранее взятые на себя обязательства. Все очень просто, подписал – исполни.
– Какие будете использовать методы, чтобы были выполнены договоренности пакета «Берлин+»? Снова призывать? Но, видимо, призывы уже не работают...
– Методы – это переговоры, это дипломатия, это апелляция к здравому смыслу. Надо решить вопросы тех, кто проживает с левого, правого берега. Если молдавская сторона не исполняет ранее взятые на себя обязательства, не может договориться по элементарным вопросам с Приднестровьем – а мы-то готовы к диалогу, мы всегда идем навстречу, то о каком политическом диалоге может идти речь? Надо все-таки выработать доверие между сторонами, которое вырабатывается, когда стороны начинают соблюдать ранее достигнутые договоренности. Без этого невозможен политический диалог. Это здравый смысл, и все это понимают. Мы можем предложить молдавской стороне: если вы хотите дальше идти, то исполните то, что было раньше. А так, извините.
– Обсуждалась ли на встречах в Москве тема поставок газа в Приднестровье? Сохранится ли в следующем году цена на газ для Тирасполя?
– Ценовую составляющую мы не обсуждали в Москве. Поставка, я так понимаю, будет сохранена, но ценовая составляющая - это вопрос дальнейших переговоров.
– А, вообще, какова сейчас сумма долга за газ? Он, кстати, чей – Молдавии, Приднестровья?
– Приднестровье пользуется российским газом. Звучит такая сумма – семь миллиардов долларов, сумма огромная. Она складывается из реальной цены на газ, поступающий в Приднестровье. И неважно, как она распределяется внутри, речь идет о мировых ценах. В принципе, Приднестровье не отказывается от своего долга относительно того, что потребили. Это наша позиция, это понятно и честно. Речь не идет о том, чтобы взять и заплатить за один день, или за год, или за два. Процесс долговых обязательств – он довольно-таки длительный. Главное, что есть согласие это сделать. У нас согласие есть.
– Возможен ли транзит российского газа в Приднестровье напрямую через Украину? Обсуждается ли такая тема?
– У нас труба-то одна – и на Молдавию, и на нас. То есть идет распределение: на Приднестровье и на Молдову. Поэтому транзит пока сохраняется.
– Нет ли такой темы – проложить трубу из России через Украину прямо в Приднестровье?
– А зачем?
– Тогда не будет никаких вопросов с молдавской стороной.
– Нет-нет. Это не есть проблема, и так она решаться не будет.
– То есть легче урегулировать вопрос с долгом Молдавии по этой теме?
– Я думаю, что это вопрос переговоров между Молдовой и Россией, «Газпромом» и «Молдовагаз». Это коммерческий вопрос. И прокладывать трубу – нет в этом никакого смысла. Труба есть и транзит есть, пока, во всяком случае. Я не знаю пока о намерении прекратить транзит газа через Украину.
– К власти в Молдавии пришли прозападные силы. Как можно охарактеризовать контакты с ними? Налажены ли связи?
– Да, в общем-то, пришли прозападные силы. Для меня лично катастрофы никакой нет. Это выбор народа. А выбор народа надо уважать в любом случае, это основа для дальнейшего возобновления переговорного процесса. На сегодняшний день встречались только наши политические представители, то есть от молдавской стороны и от нашей стороны. К сожалению, пока я не вижу желания молдавской стороны двигаться вперед в рамках переговорного формата.
– То есть встречи с Президентом Молдавии Майей Санду у Вас не планируется?
– Я открыт для диалога, я готов встретиться и с Президентом РМ, готов встретиться и с премьер-министром Молдовы, все зависит от них. Повестка-то у нас есть. Если у них есть своя повестка, пусть они обозначат дату, я готов встречаться, пожалуйста, хоть на следующей неделе. Проблем нет.
– В сентябре прошла встреча со спецпредставителем ОБСЕ. Услышали ли Вы на этой встрече что-то новое для того, чтобы подтолкнуть процесс приднестровского урегулирования?
– В ОБСЕ, конечно, есть желание продолжить диалог: в формате «5+2», в формате «1+1», в рабочей группе и так далее. Но, я так понимаю, ОБСЕ «прощупывала» нас, насколько мы готовы. Мы заявили свою позицию: мы готовы сесть и обсуждать ту повестку, которая имеется. Мы выразили свое мнение в надежде на продолжение этого диалога. ОБСЕ зафиксировала наше желание и будет работать дальше уже с молдавской стороной.
Я не слышал, допустим, от молдавской стороны, что они не желают вести диалог, таких публичных высказываний нет. В то же самое время нет ничего, благодаря чему я бы сделал вывод, что они готовы идти дальше и решать вопрос или исполнить ранее взятые на себя обязательства. Пока одни заявления – как на митинге. Но это же не митинг, это все-таки работа. Надо перейти от митингов к работе.
– Возвращаясь к Украине: как сейчас складываются ваши отношения с Киевом?
– Украина является посредником в формате «5+2», но, к сожалению, я не вижу на сегодняшний день позитива от Киева в этой части. Наоборот, с 1 сентября Украина приняла решение и заблокировала движение наших транспортных средств. Хотя не было бы этого 1 сентября, если бы молдавская сторона просто исполнила ранее взятые на себя обязательства. Тем не менее Украина данное решение приняла. Это не совсем хороший шаг с ее стороны, учитывая, что на территории Приднестровья проживает порядка 100 тысяч граждан Украины, которые тоже попали под ограничения. То есть они ударили в том числе и по своим гражданам, не говоря уже о гражданах России и других государств. Мы принимаем в режиме онлайн заявления граждан, которые по воле судьбы на приднепровских номерных знаках оказались за пределами Приднестровья, в Российской Федерации в частности.
– А на встречах в Москве обещала ли Россия какую-то помощь в решении этого вопроса с запретом на въезд на Украину машин с приднестровскими номерами?
– Обещала – помощь дипломатическую прежде всего. Этот вопрос опять же входит в формат переговоров. Россия является гарантом. Россия опять может предринять определенные шаги для урегулирования данного вопроса.
– Вы получили заверения в такой помощи по этому вопросу?
– Да, конечно.
– В Приднестровье находятся российские миротворцы и тот самый склад в Колбасне, который, кстати, упомянула Майя Санду в выступлении на ГА ООН. На Ваш взгляд, можно ли использовать вывоз боеприпасов с этого склада как компромисс в переговорах с Кишиневом?
- Нет. Спекулировать на этом нельзя. Во-первых, склад с боеприпасами – это вопрос больше всего российской стороны. Россия – собственник этих боеприпасов, с собственником надо и говорить. Но что касается приднестровской стороны, то, после того как будет принято решение, я хочу ознакомиться с данным конкретным решением. Потому что за данным решением появляется вопрос безопасности, техногенной безопасности, экологической безопасности. Ведь это не игрушки детские – боеприпасы, авиационные бомбы. Надо решить, вывозить их или уничтожить на месте. Нужно мнение специалистов, что делать. Вывозить – так куда вывозить? А если уничтожать, то каким образом? Все-таки вокруг населенные пункты. И Колбасна находится в четырех километрах от Украины, это тоже населенные пункты. Не все можно уничтожить на месте, тем более авиационные бомбы, это недопустимо. Если уничтожить на месте, надо строить завод по утилизации. Надо сначала прийти к пониманию. От лозунгов перейти к делу, понять, как. Когда российские специалисты скажут как, тогда местная власть должна будет отработать вопросы техногенной и экологической безопасности. Если говорить, допустим, о вывозе, то куда везти? Украина, я думаю, вряд ли пропустит данный груз через свою территорию. Масса вопросов. Надо все-таки сначала ответить на все вопросы, а потом уже перейти к практической реализации. Пока я кроме разговоров ничего не слышу.
– То есть на данный момент такой работы не проводится? Эксперты не совещаются? Нет никакой программы утилизации?
– Ничего абсолютно нет. Местная власть должна обеспечить безопасность, мы это готовы сделать. Но планов нет, алгоритмов нет, решения нет. Специалисты должны поработать.
– Если вернуться к теме российских миротворцев в Приднестровье. Как взаимодействуют российские и украинские военные, которые тоже у вас присутствуют?
– Никак. Базовая составляющая – это российские миротворцы. Кроме этого, есть приднестровские миротворцы и молдавские миротворцы. А с Украины только военные наблюдатели. Это не миротворцы, а военные наблюдатели. Но есть понятие Объединенного военного командования, куда входят и российские, и украинские военные. Вот они вместе и принимают решения. Политика политикой, а здесь механизм, который должен работать. Он и работает.
– Известно, что в Приднестровье есть взлетно-посадочная полоса, на которой могут приземляться самолеты, в том числе из России. Сейчас не обсуждается вопрос возобновления авиасообщения с Россией?
– У нас взлетно-посадочная полоса, конечно, есть – это военный аэродром, который может принять любой борт любого тоннажа. Но этот вопрос – политический, а не технический. То есть, чтобы принять борт, надо чтобы кто-то дал коридор, в данном случае – либо Украина, либо Молдова. Но если через Украину российские борта вообще не летают, наверное, это исключено. Тогда Молдова. Но даст ли Молдова коридор – это уже предмет переговоров между Россией и Молдовой в конечном итоге.
– Вы как на эти перспективы смотрите?
– Я бы смотрел на них положительно, если бы это было политически возможным. Технически мы готовы предоставить все возможности для эксплуатации данного аэродрома на сегодняшний день.
– Вы недавно зарегистрировались кандидатом в Президенты ПМР на выборы в декабре. В случае победы изменится ли курс в отношениях с Россией?
– У нас есть Стратегия развития Приднестровья на восемь лет, которая была утверждена 12 декабря 2018 года. И там обозначена наша государственная идея, которая состоит из трех пунктов. Первый пункт – это как раз укрепление независимости Приднестровской Молдавской Республики и реализация референдума 2006 года, на котором народ высказался за независимость Приднестровья и за единство с Россией. Данный вектор будет сохранен: это выбор народа. А выбор народа может поменять только народ. А Президент является проводником выбора народа, это нормально.
– А Вы обращались к российской власти с просьбой признать Приднестровье?
– Я лично нет, это делали мои предшественники. Прошел референдум в 2006 году, и 97% граждан выступили на референдуме за вхождение в Российскую Федерацию. Но это опять же политическая составляющая. К признанию надо быть готовым. Вот мы готовы к признанию: мы государство со всеми ветвями власти, со своей валютой, со своей экономикой, со своими финансами. А вопрос признания – вопрос технический. Вопрос, в принципе-то, не в нас.
– Но все же когда Вы пойдете на второй президентский срок, будете обращаться?
– Вы знаете, я же не популист и не должен просто так призывать нас признать. Это серьезный вопрос. Даже обращение – это уже серьезный шаг. Поэтому все эти серьезные вопросы я вначале буду обсуждать, а потом заявлять. Если ситуация сложится, то, конечно, да.
– Последний вопрос – о спорте. Приднестровский «Шериф» показал себя на высоком уровне, прошел в главный европейский турнир – Лигу чемпионов. В чем секрет такого футбольного успеха?
– Наверное, секрет в тренерской работе прежде всего: господин Вернидуб на своем месте. Он из Украины, но тренирует сейчас наш футбольный клуб «Шериф». Это как его заслуга, так и заслуга тех ребят, которые играют в сборной. Я вижу команду и вижу их желание победить, которое они реализуют. Конечно, если говорить о рейтинге команд по финансовому состоянию, то команда «Шериф» весьма уступает тем соперникам, над которыми уже одержала победу. Впереди матч с «Реал» (Мадрид) – на следующей неделе. Это очень интересный матч. «Реал» показывает хороший результат. Потом «Шериф» будет играть с миланским «Интер». Это тоже серьезная команда. После будем принимать эти клубы у себя в Тирасполе. Участие «Шерифа» в групповом этапе Лиги чемпионов – это пример другим, как можно играть и, главное, иметь желание играть – за не такие уж баснословные финансовые ресурсы.
– А как вы мотивируете футболистов на хорошую игру? Получается, не зарплатой?
– Они, конечно, получают зарплату. Но не только, наверное, в деньгах счастье. Кроме того, эти молодые люди хотят проявить себя, показать всему миру и играть дальше на совсем уже другом уровне.
– Что посоветуете, например, российским футболистам, чтобы они так же хорошо выступали, как приднестровские?
– Российским футболистам я хочу посоветовать любить свою Родину и защищать ее на футбольном поле. Вот и все.
