80 лет назад, 18 января 1943 года, советские войска прорвали блокадное кольцо вокруг Ленинграда (ныне Санкт-Петербург). Полностью снять блокаду удалось только годом позже, в январе 1944-го, однако даже прорыв блокадного кольца позволил значительно улучшить снабжение осажденного города. В общей сложности 872 дня блокады унесли жизни более 1 млн человек. Ленинградцы умирали не только от бомбежек, но и в первую очередь от голода.
«Новости Приднестровья» пообщались с пережившей блокаду, будучи ребёнком, Маргаритой Федоровной Арещинковой, проживающей сейчас в Тирасполе, и записали воспоминания о тех страшных событиях. Публикуем их с небольшой литературной обработкой:
8 сентября 1941 года началась блокада. Мы жили тогда в Курортном районе города Ленинград, он ещё Сестрорецкий район называется. Моя мама была учительницей. Она работала педагогом и завучем в школе. Отец к тому времени ушёл на фронт, но вообще он политработник был, до войны работал в райкоме партии, закончил исторический факультет Ленинградского пединститута.
«Сегодня я умираю, а завтра вы будете умирать»
Мне тогда было 4 года, старшей сестре 6 лет, младшая сестра была и вовсе 1939 года рождения (значит, на момент начала войны ей было около двух лет – прим. ред.) Трое детей у нас было.
У нас вообще семья большая была. Мама, папа, мы, бабушка. И ещё у нас была няня – Юля. Юля и бабушка в первые дни блокады умерли от голода.
Лена, моя старшая сестра, соображала тогда больше, чем я. Когда бабушка умирала, Ленка плакала. Она (бабушка) ей говорит: «Не плачь, сегодня я умираю, а завтра вы будете умирать, не надо плакать». Вот так она сказала. Она молодая ещё совсем была, бабушка. Ей лет 40 было или около того.
Когда бабушка умерла от голода, её четвертовали. Мама пошла проведать её на какой-то день и рассказывала: «Снег был, но небольшой такой снег, сугробов не было. И когда я вижу [что-то лежит], пнула ногой, а это её [бабушки] туловище». Людей ели. Или ели, или студень варили. В общем вот так.
Мама работала в системе ПВО
Я начало войны вообще не особо помню, не могу вам ничего рассказать. Единственное, что помню, когда первая волна эвакуации началась, мама не поехала. Сказала: «Я хочу быть полезной городу».
(В тёплое время года людей эвакуировали из Ленинграда по Ладожскому озеру на судах, в холодное время, когда озеро промерзало, - на автотранспорте по льду. Однако оба способы были достаточно рискованны, а количество судов, способных ходить по сложному для навигации Ладожскому озеру, ограничено - прим. ред.)
И она работала в системе ПВО. Они копали с учениками противотанковые рвы на подступах к Ленинграду, гасили зажигательные бомбы [которые сбрасывала немецкая авиация], хоронили блокадников, погибших от бомбежек.
Раненые бойцы отдавали свой паёк детям
Немец бил с моря, с земли и с воды 24 часа в сутки. Мама нас хватала и первое время, когда она ещё не работала, – в бомбоубежище прятались.
Мы жили при школе. Почему при школе? Потому что там рядом был лес, школа была двухэтажная, и там вместо парового отопления было печное. Можно было пользоваться дровами. Вот поэтому мы там и жили.
Как мы тогда выживали? Мама приносила нам баланду эту, которую ей давали на работе. И она читала лекции раненым бойцам в госпиталях, она была очень умная женщина, начитанная, образованная. И когда они [раненые] узнавали, что у мамы трое детей, они давали ей свои хлебные пайки. Потому что многие из них не могли есть. Люди лежали без рук, без ног, обрубки.
«Я запомнила эту вереницу людей, которые тут же умирали»
А потом мама уже видит, что мы пухнем от голода, уже, наверное, скоро должны были умереть, и она решилась на эвакуацию через замерзшую Ладогу. Она, мама, у нас вообще была очень предприимчивая, благодаря ей мы и спаслись.
Она пошла с ещё одной учительницей вперёд встречать машины, которые шли в Ленинград по льду, и договорилась с водителем, чтобы он нас побросал к себе, потому что сесть в машину было невозможно. Народу там ждало возможности уехать миллион, если не больше. И вот, когда мы сидели на льду, я это запомнила, эту вереницу людей, которые сидели и тут же умирали.
Каждая пятая машина тогда пошла под лёд. Потому что это была весна 1942 года. И лёд был уже тонкий, не выдерживал груза. Но это мне уже рассказали позже. Я недавно была на том месте, откуда нас эвакуировали, мы были на экскурсии, и гид сказал: «Каждая пятая машина пошла под лёд вместе с людьми». Это счастье было, если спаслись, если машина проскакивала.
В эвакуации
После эвакуации мы поехали в Энгельс. Отец к тому времени там был на штабной работе. Заместитель комиссара или командира. Его на фронте ранило в руку, она не сгибалась, и поэтому после госпиталя направили в Энгельс. Нам дали квартиру там, очень хорошую, как узнали, что мы из Ленинграда эвакуированы. Это раньше был немецкого правительства дом. Прямо на берегу Волги. (С 1923 по 1941 год город Энгельс (Покровск) был столицей Автономной Социалистической Советской Республики Немцев Поволжья в составе РСФСР – прим. ред.)
В Энгельсе мы встретили конец войны. Помню этот момент очень хорошо. Люди все обнимались, плакали, целовались. Вы сами представляете, война кончилась. Закончились мучения.
Страшное было время.
