Двадцать пять лет назад, 21 июля 1992 года, в Москве было подписано Соглашение «О принципах урегулирования вооруженного конфликта». Оно состояло всего из восьми статей, но в нем были сформулированы основные принципы будущей миротворческой операции.
По мнению российского политолога, доцента Российского государственного гуманитарного университета Сергея Маркедонова, эти договоренности четвертьвековой давности знаменательны во многих отношениях. Они появились на свет вскоре после аналогичного документа, касавшегося урегулирования конфликта в Южной Осетии. Сочинские (Дагомысские) соглашения были подписаны 24 июня 1992 года, а 14 июля на югоосетинской территории появились миротворцы.
«Оба конфликта, в Закавказье и на Днестре, были зарифмованы с процессом распада Советского Союза. Они показали, что далеко не все жители бывших союзных республик готовы безо всяких предусловий стать гражданами новых независимых государств, элиты которых также не проявили должного мастерства по части поиска взаимоприемлемых компромиссов при решении национального вопроса. И те, кто не был согласен с условиями национально-государственного самоопределения, рассматривали Россию в качестве гаранта своих прав и безопасности», — считает Сергей Маркедонов. Об этом пишет эксперт в статье, опубликованной интернет-изданием «Спутник».
По мнению политолога, на начало 1990-х годов фактор Запада в постсоветских делах был незначительным, так как США и Евросоюз были заняты распутыванием балканских политических головоломок. «В тех условиях роль России как модератора в конфликтах на просторах бывшего СССР была практически безальтернативна. И Москва, несмотря на многочисленные внутренние трудности, связанные с социально-экономическими реформами и политическими трансформациями, продемонстрировала свою готовность к участию в разрешении гражданских и этнополитических противостояний постсоветского пространства», — отмечает Маркедонов.
Упоминание конфликта в Южной Осетии рядом с Приднестровьем не случайно. Ведь в основу двух миротворческих операций были положены схожие принципы, прежде всего, совместное участие конфликтующих сторон и России как медиатора в процессе урегулирования конфликта. В Южной Осетии его реализация возлагалась на Смешанную контрольную комиссию (СКК), а в Приднестровье — на Объединенную контрольную комиссию (ОКК).
Однако сегодня, через 25 лет после начала миротворческой операции на Днестре, многие исходные условия, в которых она разворачивалась, либо не действуют, либо значительно изменились, обращает внимание эксперт.
«К началу 2000-х годов, укрепившись на Балканах, США и ЕС стали рассматривать российское доминирование на постсоветском пространстве, особенно в западной его части (Украина, Молдова), как непозволительную роскошь для Москвы. Несколько расширений НАТО и Евросоюза придвинули их вплотную к границам бывшего СССР и имеющимся там неразрешенным конфликтам. Фактически именно в Молдове, еще до серии „цветных революций“, Запад впервые открыто оспорил особую роль России на постсоветском пространстве. Речь о провале плана Дмитрия Козака, известного как Меморандум об основных принципах государственного устройства объединенного государства, — подчеркивает Сергей Маркедонов. — Впрочем, было бы неверно сводить эту проблему к одному лишь внешнему вмешательству. В элитах новых независимых государств (и Молдова тут не исключение) возник запрос на иных модераторов мирного процесса, готовых к форсированным решениям, без учета особых позиций непризнанных образований и российских военно-политических интересов».
Эксперт также обращает внимание, что в последние три года значительно возросла роль Украины в приднестровских делах — после перехода Крыма под российскую юрисдикцию и начала военного конфликта в Донбассе Киев внес принципиальные корректировки в свои подходы к Приднестровью.
«Пророссийски настроенный регион стал восприниматься новой постмайданной властью как потенциальный вызов не только для территориальной целостности соседней Молдовы, но и самой Украины. Фактически Киев превратился из гаранта мирного урегулирования, стремившегося занимать определенную дистанцию от сторон конфликта (за исключением разве что нескольких лет президентства Виктора Ющенко), в сторонника „реинтеграции сепаратистского региона“ ускоренными темпами. Как следствие — денонсация соглашений с Москвой по снабжению ОГРВ (Оперативной группы российских войск) на Днестре через украинскую территорию, ужесточение пограничного режима с ПМР, увеличение воинского контингента в Одесской области», — напоминает российский политолог.
Но самым тревожным симптомом, по мнению Маркедонова, сегодня являются попытки поставить под сомнение эффективность деятельности Объединенной контрольной комиссии.
«При всей условности параллелей ОКК сегодня повторяет путь, пройденный в 2004—2008 годах ее близким аналогом — югоосетинской Смешанной контрольной комиссией. В то время благодаря действиям официального Тбилиси (поддерживаемым американскими и европейскими союзниками Грузии) легитимность СКК как главного гаранта безопасности в зоне конфликта была поставлена под сомнение. Принимались различные документы, определявшие российских миротворцев как оккупантов. В итоге с совместным российско-грузинско-осетинским миротворчеством было де-факто покончено еще до „пятидневной войны“ в августе 2008 года. Уже за год до этого события, изменившего статус-кво в Закавказье, результативных заседаний СКК практически не было. В то же самое время реализовывался проект по созданию прогрузинской „временной администрации“ Южной Осетии», — обращает внимание Сергей Маркедонов.
Схожим образом в мае 2017 года Конституционный суд Молдовы квалифицировал военное присутствие ОГРВ в Приднестровье как незаконное, хотя из состава группы формируется российский миротворческий батальон. И здесь оснований для опасений более чем достаточно, считает Сергей Маркедонов.
«За 25 лет с момента развертывания миротворческой операции на Днестре не было военных обострений, аналогичных тем, что имели место в Абхазии в 1998, 2001, 2006−2008, в Южной Осетии в 2004—2008 годах. Это давало возможность блокировать возникавшие инциденты, вести переговоры (пускай и не окончившиеся достижением компромисса), годами налаживать хозяйственные и гуманитарные отношения поверх неурегулированных статусных вопросов», — подчёркивает эксперт.
По мнению российского политолога, отказ от нынешнего формата без полноценного учета всех заинтересованных игроков, подмена понятия «урегулирование» вытеснением России из региона и навязывание технически не проработанных проектов вроде «международной полицейской миссии» чреват появлением вакуума безопасности.
