Ещё
со школьной скамьи мы помним, что в начале 1861 года императором Александром II был
подписан манифест об отмене в России крепостного права. В минувшие выходные все
российские центральные каналы напомнили телезрителям, что 150 лет тому назад
произошло это событие 19 февраля. Это - по старому стилю. По-новому – 3 марта.
Заодно некоторые тележурналисты не преминули попинать и «проклятое советское
прошлое». Вот о чём умолчали российские телевизионщики, так это о том, что и в XXI веке
на одной шестой части суши крепостное право процветает буйным цветом. А как
можно ещё назвать ситуацию, когда людей передают вместе с землёй новому
«барину».
Разговор о миллионах русскоязычных жителей в странах постсоветского пространства отдельный. Впрочем, как и о буксующей государственной программе по переселению соотечественников. Хотя, стоит заметить, что в процессе деколонизации Африки бывшие метрополии приложили максимум усилий, чтобы вывезти оттуда европейцев, а также лояльно относившихся к колониальным властям африканцев. Так было повсеместно. Исключения составили разве что находившиеся долгое время под властью белого меньшинства ЮАР, Южная Родезия и Намибия, откуда европейцы уезжать ни в какую не хотели. Россия же и пальцем не пошевелила ни для защиты русскоязычного населения в новообразованных странах, ни для его переселения. Более того, в лихие 90-е «оккупантами» русскоязычных жителей называли не только местные националисты, но и российские средства массовой информации!!! Некоторые же, и от одних и от других удосужились ярлыка «сепаратисты». Хотя, именно эти самые «сепаратисты» в своё время активно голосовали на референдуме за сохранение Союза… Вот на данной категории «новых крепостных» мы и остановимся поподробнее.
Самое интересное, что сравнение сегодняшней ситуации с крепостным правом – не попытка автора этого материала пожонглировать словами. Это позиция российского политического истеблишмента. Правда, осознано это было поздно, да и то в экстраординарных обстоятельствах. Только после «пятидневной» войны августа 2008 года о существующем неокрепостном праве заговорили в России. Так в сентябре 2008 года министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров заявил: «Мы не можем считать людей некой «принадлежностью» чьей бы то ни было территории, которая может произвольно, без согласия этих людей переходить под суверенитет того или иного государства в нарушение Устава ООН, принципов Хельсинкского Заключительного акта. Такой подход возвращал бы нас — в сегодняшней Европе — к временам крепостного права».
Казалось бы, вот он «манифест», исходящий из Москвы в отношении, как их принято называть, самоопределившихся государств. Однако, как показали дальнейшие события, «манифест» имел избирательную силу. Да и то, как подчеркнула в интервью информационному агентству «Ольвия-пресс» известный российский историк и политолог, кстати, уроженка Приднестровья, Ксения Мяло, он был продиктован «ситуативностью». «Слова эти, однако, никак не были подкреплены соответствующими действиями, и даже больше — действия вопиюще противоречили словам. Ведь даже если ограничиться только Абхазией и Южной Осетией, которые в те дни все-таки были признаны Россией, то произошло это отнюдь не потому, что российское руководство наконец-то осознало непристойность своей приверженности к архаике крепостного права, а по причинам сугубо ситуативным, вследствие вторжения грузинских войск в Южную Осетию», - отметила российский эксперт. При этом собеседница нашего информагентства, обратила внимание, что в аналогичной ситуации 1992 года, когда разгорелся абхазо-грузинский конфликт, Россия почти никак не прореагировала на попытку Тбилиси вернуть контроль над Абхазией. «Ведь вторжения в Абхазию в 2008-м, в отличие от 1992 года, не было. Однако после тойвойны, после мучительной, длившейся почти год оккупации республики грузинскими войсками, Российская Федерация не только не сделала никаких поползновений к признанию ее независимости, но, напротив, еще и предприняла попытки блокадой принудить ее к реинтеграции в Грузию. Ни намека не прозвучало и на необходимость международного суда над Э. А. Шеварднадзе, суда, идеей которого сегодня буквально одержима Москва по отношению к Саакашвили; не подвергался экс-президент Грузии и никакому остракизму с ее стороны», - заметила в этой связи Ксения Мяло.
От себя замечу, что дело блокадными действиями не ограничилось. Тогда моряки Черноморского флота, конечно не по собственной инициативе и даже не самоличной инициативе командующего флотом Эдуарда Балтина, помогли деблокировать окружённую абхазскими войсками грузинскую группировку. При этом стоит особо обратить внимание на один факт, что если бы не решительные действия черноморцев, то в плен к абхазам мог бы тогда угодить и сам президент Грузии Эдуард Шеварнадзе, находившийся среди окружённых.
Позицию России в 1992 году в отношении Грузии понять можно. В бытность правления Шеварнадзе у Москвы ещё оставались иллюзии насчёт того, что Тбилиси удастся удержать в своём поле. Недруги России любят её обвинять в имперских амбициях. Но, хороши, однако, имперские устремления, если сама «империя» отворачивается от тех, кто готов продвигать её интересы, и наоборот делает ставку на тех, кого привлекает не сам союз с Россией, а её углеводороды по льготным ценам. Здесь стоит отметить, что ГУАМ, как откровенно недружественная России организация, сформировался отнюдь не в бытность правления Саакашвили, Ющенко и сонма молдавских либералов. А во времена, когда в Тбилиси, Киеве и Кишинёве у руля власти находились политики, ёрзавшие на двух стульях. Именно это ёрзание между Западом и Москвой и стало, по видимому, решающим фактором в победе «цветных» революций в Киеве и Тбилиси и молдавской «недореволюции», породившей политический кризис.
В принципе, существование тогдашних режимов в странах ГУАМ удовлетворяло западным интересам. Был, правда, один смущающий фактор, что они легко могли быть «перекуплены» Москвой. Вот он то и стал решающим в политической судьбе Кучмы, Шеварнадзе и отчасти Воронина. В данном случае за океаном было даже не важно, что активных шагов по «покупке» Тбилиси, Киева и Кишинёва Россия не предпринимала. Вообще то, Москва уже не в первый раз попадала в щекотливо-дилемное положение. С одной стороны – попытка удержать в своей орбите маленькие метрополии, с другой же - не навредить сочувствующим Москве «сепаратистам». Отсюда и признание «территориальной целостности» и одновременно признание «равноправия сторон» в переговорах. Единственное что Москва могла сделать в данной ситуации – настаивать на признании «ад хок» («по случаю») Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Правда, в августе 2008 года в отношении целостности Грузии у России стараниями Михаила Саакашвили были развязаны руки. Поэтому и произошла трансформация «ад хок» в «де-юре» относительно Южной Осетии и Абхазии.
«Конечно, хотя и запоздало, но справедливость, по крайней мере по отношению к двум из четырех самопровозглашенных государств, сформировавшихся на постсоветском пространстве, была восстановлена, что в любом случае не может не радовать. Однако то, как это было сделано, показало, что никаких базовых принципов, которыми руководствуется и впредь намерена руководствоваться Россия, принимая подобные решения, у нее нет; ну, а превращение в изгоев двух других непризнанных, имеющих, однако, ничуть не меньшее право на признание, лишний раз подчеркнуло живучесть номенклатурного произвола как доминанты ее поведения в этом вопросе. В то же время не сумела она и достаточно убедительно продемонстрировать, что конъюнктурный, ad hoc (Прим. В данном случае, имелась ввиду не существующая форма признания самоопределившихся государств сторонами переговоров, а признание «по случаю» двух из них «де-юре») подход к нему, предъявленный ею международному сообществу в августе 2008 года, она намерена применять и впредь — подобно Западу, там и тогда, где и когда сочтет это нужным. Ей для этого не хватило куража(не в смысле склонности третировать более слабых, а в смысле дерзкой готовности идти до конца), а потому она уже в значительной степени девальвировала свой успех 2008 года», - считает Ксения Мяло.
Можно, конечно, соглашаться или не соглашаться с Ксенией Григорьевной, насчёт, «девальвации успеха 2008 года», но заметим, что, несмотря, на определённую степень развязывания рук Москве безответственными заявлениями Михаила Гимпу, на Россию действует сдерживающий фактор в виде политической невесомости в Кишинёве. Единственное, что может в данной ситуации предпринять российская дипломатия – добиваться выработки унифицированного подхода к разрешению замороженных конфликтов.
Самое интересное, что в период зависания Молдовы в политической невесомости, стал всё чётче и чётче проявляться ещё один сдерживающий фактор – шантаж со стороны Запада. Там, договорились даже до того, что российская инициатива по выработке новой концепции Европейской безопасности найдёт отклик только после того, как Москва отзовёт своё признание Южной Осетии и Абхазии.
Единственным ситуативным фактором, который сподобит Москву к признанию независимости Приднестровской Молдавской Республики, может стать лишь ликвидация Республики Молдова, как суверенного государства. Нынешние кишинёвские недовласти пока что прилагают для этого все усилия. Другое дело, что они как раз и являются недовластями. А, следовательно, и каких либо подвижек, как в одну, так и в другую сторону, в приднестровском вопросе ожидать не следует. В Вашингтоне, в Брюсселе и в Москве это прекрасно понимают. И если Россия вынуждена в данной ситуации выжидать, то у Евросоюза появился неплохой шанс проявить активность в приднестровских делах. Чем собственно он и занимается. В Брюсселе твёрдо знают, что при любом развитии событий, в президентском кресле в Кишинёве будет сидеть «свой человек». Разница будет состоять в степени понятия «свой» - полностью или с небольшой «пророссийской» долей. В случае, если этот «свой» будет из числа румыноинтеграторов, то у Москвы в приднестровском вопросе начнут развязываться руки. Чего в Брюсселе, естественно, не хотят. Если этот «свой» займёт позицию «ёрзания» на двух стульях – решение приднестровского вопроса снова оттянется на неопределённое время. Но в данном случае Евросоюзу придётся поубавить активность и даже уступить некоторую инициативу Москве. Поэтому, не исключено, что нынешний политический кризис в Молдове может быть и не совсем следствие некоторых нюансов существующей там системы государственной власти.
Ирония судьбы, но в своё время Россию в европейской прессе чехвостили за пережиток феодализма – крепостничество. Ныне же всё та же Европа поддерживает «неокрепостничество» на постсоветском пространстве…