АФГАНИСТАН 1979-... ИСТОРИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. ЧАСТЬ 2.
В ЛАБИРИНТЕ
Тридцать
один год назад в начале февраля 1980
года в афганской столице вспыхнуло восстание против советских войск. Первые
выступления афганцев в Кабуле начались в двадцатых числах января. Поводом стало подавление советскими вертолётчиками
мятежа в артиллерийском батальоне в самом конце прошлого года. Данный факт,
который скрыть не удалось, был умело
использован в развязывании информационной войны против советского присутствия в
Афганистане. Здесь стоит отметить, что
методы её ведения были весьма разнообразны. С помощью западных
специалистов, по-видимому, не плохо изучивших Афганистан, моджахеды в
идеологической обработке населения использовали и религиозный, и национальный,
и социальный фактор.
Понятие «афганцы» – гиперобобщение, ибо многие из народов, проживающих на территории Афганистана, себя к таковым не относили и не относят. Очень уж не соответствуют стереотипным представлениям об афганцах, например, хазарейцы и аймаки (чайрамаки), имеющие монголоидную внешность, или нуристанцы и некоторая часть памирцев, внешне напоминающие жителей севера Европы. Существуют и языковые барьеры между афганскими народами. Подавляющее большинство афганцев говорит либо на языках иранской языковой группы, либо - тюркской. К первым, в частности, относятся пуштуны, таджики, аймаки, хазарейцы, белуджи, нуристанцы, памирцы. Ко вторым – узбеки, туркмены, немногочисленные киргизы. К этому добавьте ещё арабов, евреев, китайцев, сикхов, индусов и представителей других не ирано и тюркоязычных народов, немногочисленные колонии которых имеются в крупных городах. По данным переписи населения, проводившейся с 1960 по 1980 годы, пуштуны составляли 39,4% жителей Афганистана, таджики - 33,7%, хазарейцы - 8%, узбеки – 8 %, аймаки - 4,1%, туркмены - 3,3%, белуджи - 1,6%, нуристанцы – 1,3%, представители других национальностей – 0,6%. Как показывают данные цифры, пуштуны хоть и являются самой многочисленной нацией в Афганистане, но не составляют большинство населения страны. Но на протяжении всего своего существования, в Кабуле, за редким исключением, (в виде уже упоминавшегося в первой части данного материала Бача-и-Сакао и Бурхануддина Раббани), восседали исключительно пуштуны. Причём правление почти каждого кабульского режима отличалось непомерным пуштунским национализмом и ущемлением прав национальных меньшинств. Межнациональная рознь «во всей красоте» проявилась во время гражданской войны. Несмотря на принадлежность к одной и той же партии или организации, разные отряды моджахедов, формируемые в подавляющем большинстве своём по моноэтническому и даже моноплеменному принципу, зачастую воевали друг с другом. Не говоря уже о том, что от вооружённых националистов всех мастей, причём здесь речь идёт не только о моджахедах, но и правительственных вооруженных формированиях, страдало инородческое мирное население. Например, ещё в бытность правления Тараки, при подавлении забастовки на одном из рудников живьём в штольню правительственными солдатами-пуштунами было сброшено более сотни шахтёров-хазарейцев. Хазарейцы были вообще на особом счету у кабульских властей, ибо никогда не прекращали борьбу за независимость от Афганистана, на худой конец – за автономию.
Разным было и отношение различных этнических групп к советским войскам и центральной власти. Например, в лице белуджей Ограниченный контингент советских войск в Афганистане нашёл преданных союзников. Белуджи не только были надёжными разведчиками и проводниками. Их отряды вели активную войну против моджахедов. Причём белуджское ополчение, если так можно выразиться, занималось самоснабжением оружием, продовольствием и медикаментами, грабя караваны, предназначавшиеся моджахедам. Нуристанцы вообще не признавали никакой власти на территории, на которой компактно проживали - ни кабульского режима, ни вооружённой оппозиции - эдакие «афганские махновцы». Нельзя сказать, что нуристанцы являются ныне сторонниками талибов, напротив – они их заклятые враги. Но именно в провинции Нуристан силы ISAF ныне несут наибольшие потери. Скажем больше, данную часть Афганистана Кабул вообще никогда не контролировал. Нуристанцы - народ вообще своеобразный. Во-первых, они даже внешне отличаются от остальной массы афганцев – светловолосые и голубоглазые. Считается, что нуристанцы (или кафиристанцы, как их звали до принятия ими ислама) – потомки воинов Александра Македонского. Во все времена этот горский народ жил в основном за счёт набегов на соседей. Поэтому во время гражданской войны нуристанские отряды с равным успехом нападали как на правительственные и советские автоколонны, так и на караваны моджахеддинов. По большому счёту нуристанцам было всё равно кого грабить. Во-вторых, нуристанцы до середины XIX века были язычниками, да и звались до тех пор кафиристанцами (кафирами мусульмане называют язычников-политеистов). После победоносного похода против язычников одного из афганских эмиров и насильственной их исламизации, Кафиристан стал Нуристаном (в переводе с дари – «Страна Солнца»). Но «дети Солнца» и в отношении ислама решили соригинальничать. Они все поголовно придерживаются исмаилизма (шиитская секта). Даже став правоверными, нуристанцы не изменили, мягко говоря, своего недружественного отношения к своим соседям. Во время правления нынешнего кабульского режима центр решил позаигрывать с воинственными горцами. Историческая область Нуристан, ранее входившая в состав провинций Кунар и Лагман, была выделена в отдельную административную единицу. По мнению кабульских властей, это должно было стать сигналом для нуристанцев, что режим Хамида Карзая не прочь в будущем дать им автономию. Однако самим нуристанцам автономия, судя по всему, не нужна - они как не признавали над собой никакой власти, так признавать её и не собираются.
Также в настоящее время речь идёт и об автономии Хазараджата. Во время советской эпопеи в Афганистане хазарейские отряды воевали, в первую очередь, за автономию своего края. Поэтому, взяв под свой контроль к 1981 году весь Хазараджат, более вооруженные отряды хазарейцев активности не проявляли и охотно шли на контакт, как с советским командованием, так и с представителями центральной власти.
После падения режима Наджибуллы начался новый виток гражданской войны. Теперь уже между собой воевали моджахеды. Причём, что характерно, противоборствующие силы, разделились не только по партийной принадлежности на сторонников Раббани и Хекматияра, но и по национальному составу. С одной стороны были преимущественно таджики, узбеки и туркмены, а с другой – почти целиком пуштуны. Итог этого противостояния все помнят. Правительство Рабанни было свергнуто «неизвестно откуда взявшимися таллибами (таллиб в переводе с дари – студент) и вынуждено было перебраться на север страны. Хекматияр, вначале примкнувший к движению Таллибан, впоследствии был вынужден эмигрировать в Иран. И опять же таллибы почти на сто процентов – пуштуны. Силы «Северного альянса» противостоявший им на протяжении нескольких лет составили всё те же таджики, узбеки и туркмены.
Бытует мнение о политическом единстве афганской вооружённой оппозиции. Мнение, прямо скажем, ошибочное. Во-первых, политические группировки, обосновавшиеся в Пакистане и Иране, не только не сотрудничали между собой, но и откровенно враждовали. Здесь свою роль сыграла не только проиранская направленность, но и тот факт, что восемь оппозиционных партий, обосновавшихся в Иране, носили ярко выраженный шиитский и непуштунский характер. В то время как базировавшиеся в пакистанском Пешаваре семь организаций были суннитскими и преимущественно пуштунскими.
Да и «пешаварцы» не были столь уж
едины. Во-первых, «Альянс семи», обосновавшийся в Пакистане, уже через короткое
время негласно разделился на традиционалистов и фундаменталистов. Первые
придерживались мнения, что после свержения в Кабуле просоветского режима
Афганистан должен вернуться к дореволюционным формам – либо к конституционной
монархии, либо же к светской республике. Вторые же - ни о каком монархическом
строе и светском республиканском правлении и слышать не хотели. Для них единственно
возможным было построение Афганистана как исламской республики. Если традиционалисты были более-менее
сплочёнными, то фундаменталистскую часть «Альянса семи» постоянно сотрясали
распри, переходившие зачастую в вооружённое противостояние. Например, лидер
Исламской партии Афганистана Хекматияр неоднократно жёстко критиковал Исламское
общество Афганистана, возглавляемое Бурхануддином Раббани за его связи с
Соединёнными Штатами. Хекматияр был сторонником иранской исламской революции,
поэтому полностью разделял мнение аятоллы Хомейни, что «СССР и США –
дьявольские страны». Масла в огонь подлил визит Раббани и лидеров ещё
нескольких партий, входящих в «Альянс семи», в США. Хотя, критика
проамериканизма остальных лидеров «Альянса семи» со стороны Хекматияра была
лишь на словах, ибо на его вооружённые отряды приходилось до 50% всей помощи,
оказываемой по линии ЦРУ афганским моджахедам. Хекматияр её охотно принимал,
США же и замечать не хотели его проиранских взглядов. 
Расколу были подвержены и отдельные оппозиционные партии. Так, созданная ещё в бытность правления Мухаммеда Дауда Исламская партия Афганистана из-за личных амбиций её лидеров всё того же Гюльбеддина Хекматияра и Юнуса Халеса распалась на две ИПА, которые так и назывались Исламская партия Афганистана Хекматияра и Исламская партия Афганистана Халеса.
Ещё сложнее обстояли дела в самом Афганистане, где каждый полевой командир был «царь и Бог» на подконтрольной ему территории. Небезызвестный Ахмад Шах Массуд, являвшийся членом исламского общества Афганистана, неоднократно предупреждал и лидеров других исламских партий и своего «шефа» Раббани, что в случае, если в Пешаваре будут в прямом смысле этого слова недооценивать поставляемые им в обмен на оружие, продовольствие, амуницию и медикаменты драгоценные камни (в Пандшерском ущелье Массуд наладил промышленную добычу изумруда, лазурита и аметиста), то он будет воевать уже не с «шурави» а с моджахедами. На территории Афганистана действовали и отряды, которые вообще не подчинялись ни одной из исламских партий. Парадоксально, но факт – коммунисты в Афганистане воевали против коммунистов… Не редкостью были отряды, составленные из сторонников свергнутого Хафизуллы Амина, а также формирования, возглавляемые бывшими офицерами афганской армии, обиженными при новом режиме. Особое место занимали и партизанские формирования афганских маоистов. Ну и, наконец, были вообще, скажем так, безыдейные формирования, проще говоря, банды, единственная цель которых в той войне были налёты на кишлаки соседних племён и разбой на коммуникациях сторон. На всех этих противоречиях можно было играть. Чем собственно и занималось советское командование в Афганистане.
На посулы полевым командирам не скупились. Например, во время «лазуритных» проблем у «шестового льва Пандшера» (Пандшер в переводе с дари – «пять львов») советское командование пообещало подсобить Массуду в его разборках с хекматияровскими полевыми командирами артиллерией и авиацией. Условием было перемирие, продлившееся два года. В обмен на нейтралитет отдельных отрядов моджахедов им оказывалась помощь медикаментами, продовольствием, топливом. Ещё проще в этом отношении было работать с главарями разбойничьих шаек. Например, устав бороться с воровством нефтепродуктов на нефтепроводе, советское командование организовало целенаправленное снабжение топливом кишлаков, жители которых промышляли этим. Единственное табу, которое действовало в отношении «договорных» отрядов оппозиции - передача им оружия. Хотя некоторые полевые командиры и настоятельно требовали этого, иногда даже в ультимативной форме. Нередки, правда, были случаи, когда командиры «договорных» отрядов использовали заключение перемирия для накопления сил или же перегруппировки своих формирований. Всё тот же Массуд во время перемирия в Панджерском ущелье направлял своих бойцов в другие отряды Исламского общества Афганистана. В свою очередь, в Панджшере отдыхали от боевых действий моджахеды ИОА из других районов Афганистана.
В настоящее время за рубежом очень любят сравнивать действия советских войск в Афганистане и контингента ISAF. Обычно данные сравнения идут в контексте того, что Ограниченный контингент советских войск в Афганистане воевал бездарно, положил неоправданно много людей и ничего в конечном итоге не добился. Начнём с того, что советские войска не провалили ни одной операции. Другое дело, что были операции, достигшие лишь половинчатых целей. Например, вотчину Ахмад Шаха Массуда советские войска штурмовали пять раз. Примерно столько же раз хоронили мы и самого Массуда, который полностью оправдал это своё прозвище, которое в переводе с дари означает «счастливаый». Цена вопроса в Пандшере, как уже было сказано, для Ахмад Шаха была очень велика – драгоценные камни. И как только советское командование, отвоевав в очередной раз Пандшер, передавало ущелье афганским войскам, так почти сразу оно опять становилось массудовским. Местная власть попросту дарила эту территорию, иногда опасаясь расправы, иногда за взятки, в том числе и в тех же самых камнях. К тому же авторитетом этот, пожалуй, самый талантливый из полевых командиров, пользовался у местного населения непререкаемым. В отличие от представителей кабульских властей, которые только и делали, что выкачивали всё, что только можно было из Пандшера, Ахмад Шах Массуд вкладывал часть средств от продажи камней в строительство больниц, школ и мечетей.
Советская «военная дипломатия» не раз пыталась перетянуть Массуда на сторону кабульских властей, обещая договориться с афганским правительством о должности губернатора. Но безуспешно. Во-первых, в Кабуле и при Кармале, и при Наджибулле видели в нём серьёзного конкурента не только на губернаторское, но и на президентское кресло. Во-вторых, и сам Массуд не очень-то желал идти на сговор с Кабулом, ибо и без губернаторского поста чувствовал себя полноправным властителем Пандшера, да и противником режима был последовательным. Хотя, как отмечали впоследствии советские военные, ведшие переговоры с Массудом, он в частных беседах неоднократно отмечал, что в трудах Ленина есть многое, что можно было бы почерпнуть мусульманину. Он подчёркивал, что является сторонником исламского социализма, наподобие того, что строил Муаммар Каддафи в Ливии. Власть же в Кабуле он считал безбожной.
Пожалуй, самым крупным успехом «военной дипломатии» стал переход на сторону кабульских властей Муллы Маланга. «Кандагарский мясник» не только изменил оппозиции, не только был завербован ГРУ как тайный агент, но и лично завёл в засаду караван, перевозивший среди прочего военного имущества переносные зенитные установки «Стингер». За подобными трофеями советские войска гонялись очень давно. Примечательно, что примерно в то же время «стингеры» попали и к иранцам. Один из полевых командиров направился за хороший бакшиш из Тегерана с полученными в Пакистане пусковыми установками транзитом через Афганистан в Иран. Вообще-то случаев откровенного подкупа отдельных полевых командиров было предостаточно. В ход шло всё - деньги, высокие посты, даже генеральские звания в афганской армии. В принципе, от своих советских и афганских визави в подкупе должностных лиц и старших офицеров не отставали и оппозиционеры. В афганской армии вообще был весьма прибыльный бизнес – торговля секретными данными. Разработки всех операций для того, чтобы показать совместный их характер, проходили с участием афганских военных. Гарантий, что все тонкости планируемых операций не станут известны противнику, не было никаких. Зачастую так и случалось… К слову, для сравнения, американцы ныне не то что с афганскими своими союзниками не советуются, но и не считают нужным информировать о своих планах и остальные ISAFовские контингенты.
Несмотря на то, что в своих мемуарах бывшие полевые командиры и их зарубежные советники любят подчёркивать нерешительность советских войск при ведении боевых действий в Афганистане, но ISAF, в том числе и американская его составляющая, не делает и половины из того, что делал ОКСВ. Может быть и справедливо отмечают авторы данных книг, что советские войска крайне редко спешивались с бронетехники для преследования отступавшего после налётов и засад противника, но американцы вообще предпочитают не высовываться из Кабула. Собственно говоря, режим Хамида Карзая только столицу и контролирует.
Американские вооружённые силы в Афганистане предпочитают масштабно использовать авиацию, причём и для бомбардировки объектов в Пакистане. Советские войска вторгаться на территорию сопредельных государств себе не позволяли. Иногда воздушное пространство Пакистана использовалось советскими лётчиками и вертолётчиками для захода на цели в приграничной зоне на территории Афганистана. Именно при подобных обстоятельствах пакистанским истребителем F-16 был сбит пилотируемый будущим Героем Советского Союза и вице-президентом Российской Федерации Александром Руцким. Меж тем, если бы СССР не деликатничал в вопросах вторжения в пакистанское воздушное пространство для ракетно-бомбовых ударов, то удалось бы решить очень многие задачи. А бомбить на территории Пакистана было что – тренировочные лагеря, склады, базы моджахедов, штабы и офисы партий. Было, правда, два случая, когда по ошибке группы спецназа оказались соответственно на пакистанской и иранской территории. Оба инцидента тут же были раздуты мировой прессой чуть ли не до угрозы повторения Ираном и Пакистаном судьбы Афганистана. В случае же с Ираном дошло до дипломатических нот протеста и попытки устроить публичную обструкцию Советского Союза на Генеральной ассамблее ООН. Дело в том, что по ошибке или преднамеренно, но вместо приграничного кишлака, где, по данным разведки, скрывались крупные силы моджахедов, афганская агентура дала наводку на иранское селение, где к тому же располагался небольшой пограничный отряд. Ошибка выяснилась слишком поздно – уже после боя, когда на убитых «моджахедах» разглядели незнакомую военную форму и знаки различия. Данное происшествие в западных средствах массовой информации приобрело и ещё один аспект. Аналитики вернулись к изрядно забытой теме советской экспансии в направлении Персидского залива. Ещё при вхождении советских войск в Афганистан политологи на Западе даже не брали в расчёт то обстоятельство, что данное государство граничит с Советским Союзом, ими раздувалась тема афганского трамплина для вторжения в Иран. Да, с геополитической точки зрения Афганистан имеет очень выгодное расположение. Обширная территория, зажатая между Туркестаном, Британской Индией (в которую в ту пору входил и нынешний Пакистан) и Персией стал ареной, так называемой «Большой игры» между Россией и Британией, которая велась руками афганских эмиров (эмир в переводе с дари «лидер») науськиваемых то британцами, то русскими. О том, что Афганистан в довоенное время был прибежищем разного рода антисоветских элементов, мы уже упоминали в первой части данного материала.
Насколько была опасность того, что Хафизула Амин переметнётся на сторону США, сегодня трудно судить. Советскому Союзу в Азии хватало граничащих с ним американских союзников Турции и Ирана, а также «социалистического отщепенца» Китая. С потерей влияния в Афганистане так и вовсе картина складывалась удручающая. Ну, наконец, не стоит отбрасывать со счетов и иранский фактор, ставший особенно актуальным после исламской революции 1978 года. Безусловно, революция в Иране дала основание рассчитывать Москве на: а) отторжение этого государства от США, столь щедро поддерживавших шахский режим; б) поиск Тегераном нового союзника на севере страны со всеми вытекающими последствиями. Разыграть иранскую карту в подобных условиях было весьма заманчиво. Если бы не одно «но»… Новое иранское руководство сразу же задекларировало свою антиамериканскую, а заодно и антисоветскую направленность.
Ещё больше советско-иранские отношения ухудшились после начала войны с Ираком. Вообще- то развязывание боевых действий иракской армией было очень некстати для Советского Союза, которому пришлось присоединиться к международному эмбарго на поставки оружия воюющим сторонам. В Багдаде это вызвало недовольство. Не удалось соблазнить Иран и поставками советского оружия во время ирано-иракской войны. Дело в том, что Ирак стал выражать откровенное недовольство объёмами и качеством советской помощи. К слову, Ирак был наряду с Индией, Ливией и Алжиром, одним из немногих союзников СССР, который оплачивал помощь в твёрдой валюте до копейки. Дело дошло в отношениях с Ираком до ультиматумов, мол, не увеличите помощь – обратимся к Западу и к Китаю. Последний, кстати, вовсю использовал трения между Москвой, Тегераном и Багдадом.
Меж тем иранские спецслужбы начали активную идеологическо-подрывную работу в Закавказье и Средней Азии. Началось тесное сотрудничество во всех областях Тегерана с Пекином. Всё это происходило на фоне ухудшившихся позиций СССР в ближневосточном регионе. Египет навсегда ушёл из поля зрения Москвы. После того, как Советский Союз в войне с Эфиопией встал на сторону последней, нас «попросили» и из Сомали. Были достаточно большие трения, несмотря на декларируемую дружбу на веки-вечные, с уже упоминавшимся Ираком и Сирией. Всё меньше и меньше оглядывались на Советский Союз в Алжире и Ливии. Все эти дружественные СССР страны в отношении афганских стран заняли позицию сочувственного нейтралитета. Причём сочувствовали одновременно обеим сторонам, что и понятно. С одной стороны, из-за открытой поддержки моджахедов и осуждения ввода советских войск в Афганистан можно было запросто лишиться покровительства Советского Союза, с другой, поддержав СССР, - лишиться уважения в исламском мире. Меж тем и Ливия, и Ирак, и Сирия и Алжир были весьма амбициозными региональными игроками, которые к тому же прекрасно понимали, что Советский Союз очень заинтересован в них по многим причинам. Со временем, возможно, мы узнаем истинные причины обвала в советской внешней политике в середине 70-х – начале 80-х годов. Но складывается такое впечатление, что не обошлось без тайного участия третьих сторон. Кто-то в конце-концов должен был вложить в голову сомалийского президента генерала Мухамедда Сиада Баре идею Великого Сомали, включающей в себя значительные территории Эфиопии, Джибути и Кении. Момент для развязывания сомалийской агрессии против Эфиопии тоже был выбран соответствующий – свержение проамериканского монархического режима в Эфиопии. Таким образом, Советский Союз был поставлен в тупик. Воевали - то две страны-союзницы СССР.
Схожая ситуация возникла и с ирано-иракской войной, вспыхнувшей тоже нежданно – негаданно. С одной стороны Иран, с новым руководством которого Союз из всех сил пытался наладить отношения, с другой - Ирак – давний союзник. К этому стоит добавить, что обе стороны, что в сомалийско-эфиопской, что в ирано-иракской войнах были очень важны для Москвы как стратегические партнёры. Кому-то очень хотелось заставить СССР добровольно лишиться одного из них. Тот же самый расчёт был сделан и при втягивании СССР в боевые действия в Афганистане. Только ещё более масштабный. С одной стороны, Москва не могла допустить наличие непредсказуемой власти в этом сопредельном государстве, а тем более вовлечения его в американскую, китайскую или иранскую орбиту, а с другой – потери авторитета в исламском мире. Её поставили перед выбором…
Ещё более пошатнулся авторитет Советского Союза в 1982 году, когда Израиль по договорённости с тогдашним ливанским правительством вторгся в южные районы Ливана и начал активные боевые действия против сирийских войск, находившихся там опять же по соглашению с правительством этой страны. Незадолго до этого Советский Союз снова был поставлен перед дилеммой. Ни для кого в мире не было секрета в том, что оружие палестинцы получают через третьи страны из СССР. Там же проходили военную подготовку и бойцы вооружённых палестинских формирований. В 1982 году стали ни с того ни с сего резко обостряться отношения между президентом Сирии Хафизом Ассадом и лидером Организации освобождения Палестины Ясиром Арафатом. Что же касается вторжения израильской армии в Ливан, то по логике вещей, Советский Союз должен был бы осудить данные действия. Но реакция была более чем сдержанной. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев (по состоянию здоровья) не мог влиять на политику советского руководства ни во внутренних, ни во внешних делах. Остальные же руководители советского государства ещё при живом лидере начали борьбу за власть. До Ливана, сирийцев с палестинцами в СССР дела не было, что естественно не могло сказаться на позициях Москвы в мире. На Кремль даже не подействовало обращение Ассада с просьбой направить советских морских пехотинцев для обеспечения вывода из Ливана подразделений просирийски настроенных палестинцев. В то же время там во всю уже орудовали морские пехотинцы США, а американский флот утюжил бейрутские кварталы, занятые всё теми же палестинцами. Дружбы с Москвой многие стали сторониться. Например, личному составу иракской армии, где работало тогда немало советских военных специалистов, на специальных политинформациях внушали, что советское военное присутствие в стране — это временное явление, и каждый иракский военнослужащий, верный идеям партии Баас и лично Саддаму Хусейну, должен «осторожно верить» советским специалистам, всегда помня о том, что они приехали сюда в большей степени «для ведения коммунистической пропаганды, а уж потом — для качественного обучения». «Будьте осторожны и бдительны! Палестинская трагедия в Ливане — это «злой умысел Советов...», - говорилось прямым текстом в иракском аналоге «Красной Звезды» газете «Аль Аскери Ираки» («Иракский воин»).
Но ввод советских войск в Афганистан был осуждён не только исламскими государствами, западными державами и их союзниками по всему миру, но и некоторыми социалистическими странами. В числе первых, естественно, был Китай, который никогда не скрывал своей помощи афганским моджахедам. Но об этом чуть позже. Естественно, что в пику Советскому Союзу с осуждением «агрессии» выступила и Албания. Не удивила позиция и Югославии. Румыния, так же как в случае с Чехословакией в 1968 году, выступила с осуждением ввода войск в Афганистан.
Многие из осудивших ввод войск в Афганистан дипломатической и моральной поддержкой афганской оппозиции не ограничились. Переносные зенитные комплексы американского производства «Стингер», английского производства «Блоупайп» и советского «Стрела- 2» (поставлялись из арсеналов египетской армии), швейцарские зенитные орудия «Эрликон», лёгкие 107 миллиметровые реактивные системы залпового огня китайского производства, противотанковые и противопехотные мины итальянского, американского, шведского, бельгийского производства, не говоря уже о стрелковом оружии и гранатомётах, преимущественно советской разработки, поступавшее афганским моджахедам из десятка с лишним стран. Сотни миллиардов долларов США и фунтов стерлингов ассигновывались афганской оппозиции США, Великобританией, Китаем, Объединёнными Арабскими Эмиратами, Саудовской Аравией, Турцией, Египтом, Пакистаном, Израилем, Ираном другими странами. Наконец, иностранные военные советники и предоставление своей территории для размещения баз и тренировочных лагерей Ираном и Пакистаном. Всего этого лишены в настоящее время таллибы, которых всё мировое сообщество поставило вне закона. К тому же стоит учесть и тот факт, что до взятия Кабула бойцы движения Таллибан в основной массе своей боевого опыта не имели. Это были дети моджахедов, воевавших против советских войск. У американцев же есть опыт молниеносных войн в Панаме и Гренаде, опыт «Бури в пустыне», да и опыт боевых действий, как ОКСВ, так и моджахедов, изучен был досконально. Более того, боевые действия Советского Союза в Афганистане повлияли в значительной мере на развитие средств ведения противопартизанской войны. И, что самое главное, Вашингтону никто не строит тайных каверз ни в афганских, ни в иракских делах. Тем не менее, американцы со своими союзниками по ISAF прочно увязли в Афганистане…