ИНТЕРПРЕТАТОР ИСТОРИИ
На днях молдавское информационное агентство AVA.MD опубликовало претендующий на историко-правовое исследование труд идеолога Демократической партии Молдовы, одного из бывших руководителей Народного Фронта Оазу Нантоя. Известный националист и русофоб Нантой постарался переложить вину за разжигание конфликта на Днестре на Приднестровье и Россию. В своем псевдоисторическом творении «Истоки и перспективы разрешения Приднестровского конфликта» Нантой снова постарался «продвинуть в массы» идею невиноватой Молдовы, ставшей жертвой Москвы и Тирасполя. Видимо, несмотря на цинизм и толстую шкуру, клеймо идеолога кровавого преступления и националистического шабаша жжет Нантоя. А может и не жжет вовсе, просто с таким клеймом не пускают в чистенькие европейские кабинеты. Уж очень попахивает нацизмом.
Уже не первый год старается Оазу Нантой снять
вину с молдавских националистов, в том числе и с себя лично, за кровавые
преступления, в которых повинны те, кто развязал националистический шабаш в
Молдове в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века, а затем и войну на
берегах Днестра. Будучи инженером-электриком по образованию, Нантой
интерпретирует историю и современность не только с позиций далекого от
исторической науки человека, но и с присущей националистическим кругам Молдовы
безаппеляционностью. Не смущаясь Нантой передергивает факты, а ключевые и
невыгодные для Молдовы, ставящие на ней клеймо национал-шовинистического
государства, вообще игнорирует.
Что же пытается донести Оазу Нантой до международного сообщества, для которого наш край – экзотическая провинция, затерявшаяся на краю сытой и самодовольной европейской ойкумены? Начнем с того, что, по мнению идеолога Демократической партии, Республика Молдова являлась единственным легитимным государственным образованием на территории МССР, имевшим право на самоопределение, на основании Договора о создании СССР от 30 декабря 1922 года, и всех трех Конституций Союза Советских Социалистических Республик (1924, 1936 и 1977 гг.).
Однако это не так. Не только Молдова имела право на создание независимого государства, но и Приднестровье, являющееся правопреемницей Молдавской Автономной ССР. Стоит напомнить, что в Конституции РСФСР 1925 г. указывалось: «Признавая право всех наций на самоопределение вплоть до отделения, РСФСР, исходя из твердо выраженной воли трудящихся отдельных национальностей, населяющих РСФСР, к оформлению своего государственного бытия в составе РСФСР, объединяется с этими национальностями путем образования в составе РСФСР национальных автономных советских социалистических республик и областей». Конституция РСФСР 1937 г., также упоминала о праве на самоопределение. Её 19-ая статья гласила: «Ведению РСФСР в лице её высших органов власти и органов государственного управления подлежат: …представление на утверждение ВС СССР образования новых краев и областей, а также новых автономных республик и областей в составе РСФСР». И, наконец, статья 72 Конституции РСФСР 1978 г. практически полностью повторяла статью 19 предыдущего основного закона. Однако право на самоопределение не только касалось автономных республик и областей Российской Федерации, оно распространялось и на все автономные образования СССР. Мало того, 3 апреля 1990 года, был принят Закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», в статье 3 которого было записано: «За народами автономных республик и автономных образований сохраняется право на самостоятельное решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или в выходящей союзной республике, а также на постановку вопроса о своем государственно-правовом статусе». Но и это еще не все. Согласно Закону СССР от 26 апреля 1990 года «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации» автономные республики были признаны советскими социалистическими государствами, являющимися субъектами Федерации - Союза ССР. Более того, в части 2 статьи 1 указанного закона было установлено, что не только автономные республики, но и иные автономные образования входят в состав союзных республик на основе свободного самоопределения народов. При этом на основе все того же свободного волеизъявления народов любое автономное образование имело право выйти из состава союзной республики.
Да, на момент создания Приднестровской Молдавской ССР в 1990 году, Молдавской АССР не существовало, но не стоит забывать, что сама МССР была создана путем присоединения Бессарабии к МАССР. И, видимо, окончательно запутавшись, идеолог Демпартии сам же и подтверждает тот факт, что основообразующим государственным образованием при создании МССР была именно Молдавская Автономная ССР, но отнюдь не Бессарабия, а следовательно, сам же признает тот факт, что Приднестровье (или бывшая МАССР) имеет не меньше прав на признание своей независимости, чем Республика Молдова.
Обращаясь к истории молдавского государства, Оазу Нантой всячески пытается представить Российскую империю, как страну-оккупанта. В качестве доказательства он приводит статью 4 извлечения из Русско-турецкого мирного договора от 16/28 мая 1812 года: «Река Прут со входа ее в Молдавию до соединения ее с Дунаем и левый берег Дуная с сего соединения до устья Килийского и до моря будут составлять границу обеих империй. ...Блистательная Порта Оттоманская уступает и отдает российскому императорскому двору земли, лежащие по левому берегу Прута, с крепостями, местечками, селениями и жилищами, тамо находящимися; средина же реки Прута будет границею между обеими высокими империями». Нантой пишет: «Как видно из приведенного отрывка, население Бессарабии выступает в качестве бессловесного придатка к территориальным приобретениям императорского двора, а торг между двумя империями трудно интерпретировать как «освобождение от османского ига».
Но так ли это на самом деле? Нантой намеренно упускает подробности многовековой борьбы молдавского народа за собственную государственность, когда главного гаранта этой идеи большинство молдавских господарей видели именно в лице России. Достаточно вспомнить, что первый шаг к объединению двух государств сделал великий молдавский господарь Стефан Великий в 1463 году, заключив брак с княжной Евдокией из рода Рюриковичей, а затем выдав свою дочь Елену за сына русского царя Иоанна III. Их сын Димитрий Иоаннович был объявлен наследником русского престола, т.е. внук Стефана Великого мог бы стать русским царём, если бы в 1571 году Александр Лэпушняну не передал права на русский престол Иоанну Грозному. Молдавское княжество давно бы вошло в состав России, если бы сама Москва к этому стремилась. И все же 12 июля 1656 года от имени всего молдавского народа митрополит Гедеон по поручению молдавского господаря Георгия Стефана присягнул на верность Москве «за себя и за весь молдавский народ» со словами: «И на веки и неотступно». Молдавский народ за всю свою историю более 20 раз обращался к Москве с просьбой о принятии в подданство. Однако различные объективные и субъективные причины мешали этому. Мечты Стефана Великого, Георгия Стефана, митрополита Гедеона, митрополита Варлаама, которому принадлежат слова «Свет из Москвы идёт к нам, сияя длинными лучами и добрым именем под солнцем»,всего молдавского народа были осуществлёны в 1812 году, когда Бессарабия была присоединена к России. После этого, только за 5 лет из-за Прута в Бесарабию вернулось такое количество людей, что население края удвоилось. Все это реальные события той эпохи, зафиксированные в летописях и других исторических документах, а не отнюдь не измышления идеолога национализма.
Если Россию Нантой всячески пытается очернить, принизить ее роль в развитии молдавской государственности, то, роль Румынии наоборот старается подчеркнуть. Правда исторический отрезок маловат, особенно не развернешься. Поэтому у Нантоя появился в дорумынские времена загадочный «румынский народ», населяющий междуречье Прута и Днестра. Зато после 1859 года Румыния только и делала, что заботилась о процветании и счастье молдаван. Особенно, по версии Нантоя, в годы оккупации Бессарабии Румынией. «В составе Румынии не отрицалось право собственности, в том числе и на землю. Существовала многопартийная система и понятие о независимой судебной власти. В обществе существовал плюрализм мнений и независимая пресса. И конечно, никто и не помышлял о массовых репрессиях и физическом уничтожении целых социальных групп населения», - пишет молдавский идеолог. А теперь реальные факты. Только за первые семь лет румынской оккупации в Бессарабии были убиты 32 тысяч мирных граждан, от голода и болезней умерло около 200тысяч человек. За время оккупации пыткам был подвергнут каждый десятый житель Бессарабии, или 207тысяч человек, из которых 22700 скончались. Недоступность медицинской помощи привела к распространению сыпного тифа, туберкулёза, пеллагры и дизентерии. Уровень смертности возрос в 3-4 раза. Трое из пяти родившихся детей не доживали до пятилетнего возраста. Пришли в упадок промышленность и сельское хозяйство. Так к 1937 году лишь 15 % предприятий пищевой, деревообрабатывающей, текстильной, строительной и химической промышленности выпускали продукцию, работали лишь 5% предприятий металлообрабатывающейпромышленности, кожевенно-меховой - 0,2%. Многие предприятия вообще бездействовали, а их оборудование вывозилось за Прут. Так, к примеру, в Румынию были вывезены железнодорожные мастерские Флорешт, Бендер, Бессарабки, часть текстильных и трикотажных фабрик, оборудование некоторых заводов. Вывозилась за Румынию и большая часть производимой в Бессарабии сельскохозяйственной продукции. Достаточно сказать, что вся соя, производимая на левом берегу Прута, отправлялась на правый. Поголовье скота в Бессарабии с 1916 по 1940гг. сократилось на 30,5%, площадь садов уменьшилась почти на 16 тыс. га. В годы румынской оккупации в Бессарабии усилилась безработица, ежегодно регистрировалось 13-14 тысяч безработных. Уменьшилась заработная плата. Активно использовался женский и детский труд, причём зарплата женщин была на 20-30%, а подростков- на 25-50% ниже зарплаты мужчин. Повсеместно не соблюдался 8-часовой рабочий день, не предоставлялись отпуска и не выплачивались пособия по болезни и нетрудоспособности. Все это исторические факты, и в Молдове о них прекрасно знают. Старшее поколение молдаван помнит, как «хорошо» им жилось при румынах, как им постоянно приходилось жить в страхе за собственную жизнь и жизнь детей, как издевались румынские «освободители» над молдавским народом, пытая и избивая людей за малейшую провинность. В годы Великой Отечественной войны на территории Молдавии румынскими оккупационными властями создавались концентрационные лагеря и гетто. Крупнейшими из лагерей были Вертюжанский, Секуренский и Единцкий. Всего же в концентрационных лагерях были уничтожены 300 тысяч цыган, 350 тысяч евреев из Молдавии и южных областей Украины. Уничтожались и бойцы Красной армии, партизаны, мирные жители, оставшиеся на оккупированных территориях. О каком плюрализме мнений и отсутствии массовых репрессий и физического уничтожения населения Молдавии говорит Нантой - сложно понять. Исторические факты говорят об обратном.
Передергивает Нантой и факты послевоенной истории. «Начавшийся в 60-е годы процесс индустриализации МССР, - пишет он, - сопровождался массовым приездом специалистов из других союзных республик. Тем не менее, правый берег продолжал оставаться преимущественно аграрным. Более 80% представителей титульной нации жили в сельской местности, будучи под контролем «колхозных» и «совхозных» гетто… Молдаване вместе с гагаузами делили последнее место по проценту специалистов с высшим образованием по отношению к другим этническим группам». Да, действительно, после освобождения Молдавии от немецко-румынской оккупации, сюда были направлены десятки тысяч специалистов со средним и высшим образованием. Восстанавливать Советскую Молдавию из руин. Большая часть населения Бессарабии была безграмотной, здесь не знали электричества, так как Румыния не была заинтересована в просвещении молдавского народа, которому отводилась роль холопов, бесправного и забитого рабочего быдла. Уходя из междуречья Днестра и Прута, румынская армия уничтожала все, что можно было уничтожить, взрывала предприятия и мосты, вывозила скот и продовольствие. На восстановление хозяйства Молдавской ССР в первые годы после освобождения от немецко-румынских захватчиков было выделено полмиллиарда рублей. Только за период с 1944 по 1945 годы, в Молдавию было ввезено оборудование для 22 крупных предприятий, отправлено 20тысяч тонн чёрных металлов, 226тыс. тонн каменного угля, 51тыс. тонн нефтепродуктов. Были восстановлены 226 колхозов и 60 совхозов. Для их нужд из республик СССР, прежде всего, из Российской Федерации, была поставлена сельскохозяйственная техника, 17 тонн семян, 75 тысяч голов скота. Одновременно восстанавливалась система образования, проводилась политика культурного развития национальных окраин, в том числе и ускоренного создания кадров национальной интеллигенции. Достаточно сказать, что в Советской Молдавии численность представителей молдавской национальности, имеющих высшее образование с 1941 по 1987 г.г. увеличилась с 5,4 тыс. до 206,5 тысяч человек, были построены сотни учебных заведений и библиотек, театры, стадионы, клубы и т.д. Если бы не эти меры, не советский народ, Оазу Нантой мирно бы пас коров (в лучшем случае) и батрачил на румынского помещика.
Реальные факты совершенно не вяжутся с теми, которые приводит интерпретатор истории Оазу Нантой. Впрочем, это и понятно. Цели, которые он преследует, совсем иные. Правда, иногда пытаясь выставить исторические события в негативном ракурсе, Нантой, сам того не замечая, делает совершенно справедливые замечания. Говоря о самоопределении Республики Молдова, он, в частности, отмечает: «В случае МССР были неприменимы те подходы, которые были использованы в Прибалтийских республиках после обретения независимости. В Латвии, Эстонии и Литве пошли по пути восстановления довоенной государственности. Соответственно, действия СССР, приведшие к их вхождению в СССР, были квалифицированы как оккупация. Право на гражданство получилитолько те, кто обладал им до оккупации и их прямые потомки. Эта категория населения Прибалтийских стран действительно осознанно объединилась вокруг идеи построения демократических государств. И эти граждане, путем участия в политической жизни, предопределили качество демократических реформ, приведших эти государства в НАТО и ЕС.МССР же была создана в составе СССР. Применение прибалтийского подхода означало бы ликвидацию МССР, возврат Приднестровья в состав Украины, а Бессарабии - в состав Румынии. Поэтому, 5 июня 1991 года, молдавский Парламент принял «нулевой» вариант Закона о гражданстве, - все, кто на день принятия Декларации о суверенитете Республики Молдова (23 июня 1990 года) «имели постоянное место жительства и постоянное место работы или другой легальный источник существования» получили право на молдавское гражданство.Соответственно, современный молдавский парламент является продолжателем советских верховных советов.А на интернет сайте Службы информации и безопасности Республики Молдова можно прочесть, что ее сотрудники являются гордыми продолжателями того, чему было положено начало в 1924 году!» По сути, Нантой признает тот факт, что Приднестровье не имеет никакого отношения к молдавской государственности, и чтобы сохранить влияние на левый Берег Днестра, молдавский парламент пошел на ухищрения, не восстанавливая довоенную государственность, а претендуя на абсолютно всю территорию Молдавской ССР, несмотря на то, что сам факт ее создания молдавские власти признали незаконным. Напомним, что в 1990 году парламент Республики Молдова объявил секретный протокол к пакту «Молотова - Риббентропа» от 23 августа 1939 г. недействительным, как и образование в 1940 году МССР, а затем принял решение об отмене акта об образовании МССР от 2 августа 1940 г., поскольку «28 июня 1940 года СССР оккупировал силой оружия Бессарабию и Северную Буковину вопреки воле населения этого края». Так что, притязания на территорию Приднестровья, при том, что акт слияния МАССР и Бессарабии Республикой Молдова отменен, являются смехотворными, не имеющими никаких на то законных оснований.
Весьма примечательны интерпретации Нантоя новейшей истории Молдовы. Обращаясь к языковой проблеме, ставшей последней каплей, переполнившей чашу терпения народов Приднестровья и Гагаузии, молдавский идеолог национализма отмечает: «Не прочитав самих проектов языковых законов, большинство «русскоязычных» были абсолютно уверены в их дискриминационности… Политическое противостояние, связанное с языковыми проблемами, продемонстрировало, что население МССР не готово к решению разного рода проблем на основе демократических процедур и механизмов правового государства. …Особенно в гротескной форме это проявлялось в индустриальных центрах Приднестровья». О каких демократии и правах человека рассуждает Нантой? О демократии толпы, скандировавшей не площадях: «Русских - за Днестр, евреев – в Днестр», «За одного молдаванина сто русских зарежем», «Хороший гагауз – мертвый гагауз», или о правах людей, которых десятками тысяч увольняли с работы за то, что они не знали молдавского (румынского) языка, не были представителями титульной нации? Может быть, он говорит о правах тех русскоязычных, кого убивали на улицах Кишинева лишь за то, что они не знали языка коренной нации, или о правах гагаузов, которых стотысячная армия молдавских добровольцев шла убивать в собственных домах и городах?
Нет, речь идет лишь о праве отравленных националистической идеологией представителей молдавской нации, решивших самоутвердиться за счет тех, с кем сотни лет жил бок о бок, растил детей, братался и роднился. Что касается, якобы существовавшего в Приднестровье фактора румынофобии, то это тоже ложь. Не было никакой румынофобии, было лишь желание сохранить братские узы с российским, украинским, белорусским и сотнями других народов, населявших тогда общий дом – СССР. Приднестровцы не хотели стать частью чуждого им румынского народа, проявившего себя, скажем прямо, с весьма неприглядной стороны, как в годы оккупации Бессарабии, так и во времена тоталитарного правления Чаушеску. И дело совсем не в том, что народ Приднестровья страшился присоединения к Румынии, приднестровцы были против молдавского национализма, против агрессоров и нелюдей, вооруженных до зубов советским и румынским оружием, обученных офицерами бывшей Советской армии и румынскими военспецами. В конце-концов, они воевали за собственную жизнь, жизнь своих детей, жен, отцов и матерей, за свое будущее. А за что воевали молдавские вояки? За землю, которую им никогда не принадлежала, за чужое добро, которое вывозилось из оккупированных Бендер грузовиками, за обещанные молдавским правительством квартиры, за идею, ставящую их выше людей других национальностей, дающую право безнаказанно убивать, пытать, грабить и насиловать. Но и здесь Нантой находит оправдание молдавскому национал-фашизму. По его мнению, «трагические события 19 июня 1992 года в г. Бендеры явились результатом того, что российские спецслужбы спланировали и организовали провокацию, а руководство Молдовы на нее поддалось». Мало того, по мнению молдавского интерпретатора истории: «Есть достаточно оснований полагать, что противостояние с Кишиневом развивалось по столь жесткому сценарию, именно потому, что Москва сознательно использовала население Приднестровья для достижения своих целей». Каких именно целей - Нантой не уточняет, да и вряд ли он сможет сказать на этот счет что-то вразумительное. Зато он мотивирует свои умозаключения фактами, мягко говоря, притянутыми за уши. «Во-первых, - пишет он, - еще в августе 1989 года обратило на себя внимание участие предприятий союзного ВПК в «языковых» забастовках. Учитывая строгость режима на этих предприятиях, равно как и их прямое подчинение Москве, многие еще в 1989 году пришли к выводу, что приказ на их участие в забастовках был получен непосредственно из Москвы.Во-вторых, вовлечение 14-й Армии в процесс создания незаконных вооруженных формирований, а затем и в вооруженное противостояние с конституционной властью, также не могло состояться без прямого приказа из Москвы». Ответим на эти инсинуации, другого слова и не подберешь, также по пунктам. Во-первых, в 1989 году не то, что ВПК, весь Советский Союз, по сути, уже никем не контролировался. Никто не реагировал на националистические шабаши, с присущими им погромами, этническими чистками и прочими атрибутами «демократии», прокатившиеся волной по национальным окраинам, что уж говорить о предприятиях союзного подчинения, даже если они и входили в состав военно-промышленного комплекса. Люди – не роботы, и уж тем более, когда решается их судьба. Да и как им, гражданским лицам, пусть и работающим на военных предприятиях, можно было запретить бороться за свои права, за свою жизнь, наконец. Во-вторых, Нантой передергивает факты, заявляя о том, что 14-я армия участвовала в процессе создания приднестровской республиканской гвардии. На складах в Колбасне находились сотни тонн оружия, танки, артиллерийские установки и другая военная техника. Но во время агрессии Молдовы против ПМР все это продолжало покоиться на складах. В Дубоссарах люди противостояли вооруженным до зубов волонтерам и полицейскими с арматурой в руках. Позже, когда под юрисдикцию Приднестровья перешли отдельные войсковые части и появилось хоть какое-то оружие, все равно его катастрофически не хватало. На трех защитников Приднестровья был всего один автомат. Если имеювшего оружие убивали, тот кто был безоружным подбирал автомат погибшего. Из-за нехватки оружия применялись самодельная техника и вооружение. В музее Бендерской трагедии есть экспонаты такого оружия, когда вместо затвора в ружье использовались дверные шпингалеты, а самодельным броневиком являлся обшитый котельным железом КАМАЗ.
Исходя из логики Нантоя, можно утверждать совершенно противоположное, если вспомнить, что молдавская армия, которая к началу агрессии против ПМР получила в наследство от Советского Союза около сотни танков, две сотни БМП и БТР, несколько десятков «Шилок», свыше сотни артиллерийских орудий. Кроме того, союзным центром Молдове были переданы минометы, артиллерийские тягачи, дозорно-разведывательные машины, установки залпового огня «Град» и «Ураган» и даже эскадрилья суперсовременных в то время истребителей МИГ-29 с полным арсеналом авиационного вооружения и боезапаса.
Нантой сетует, что не все вооружение бывшей Советской армии на территории МССР перешло в руки тех, кто потом использовал его против людей, бок о бок с которыми прожил не один десяток лет. Он гневно клеймит Кремль за то, что он не допустил уничтожения 600 тысяч приднестровцев, остановил войну, развел противоборствующие стороны. Впрочем, Нантой обвиняет Россию не только в агрессии против Молдовы, но и в том, что она развязала эту войну, подтолкнув Кишинев к нападению на ПМР, якобы устроив провокацию в Бендерах. И ни слова о том, что провокацию организовала полиция Молдовы, размещенная в Бендерах, что за несколько часов до этого к границам ПМР были стянуты молдавские войска и военная техника, что Тирасполь, поверив в искренность Молдовы, якобы желавшей мирного разрешения противостояния между двумя берегами Днестра, к тому же подписавшей соответствующее Постановлениие парламента, вывел республиканскую гвардию из города, оставив его без защиты. И когда со всех сторон в Бендеры ворвались вооруженные новейшей техникой и вооружением отряды ОПОНовцев и волонтеров, их встретил мирный город, готовившийся к школьным выпускным балам, которые должны были состояться в этот день, люди, спешившие домой после рабочего дня, матери и дети в парках и скверах, влюбленные пары на набережной Днестра. Мало кто из них вернулся домой. Город расстреливали артиллерия, ракетные установки, танки, минометы, его поливали свинцом из автоматического оружия, а пробравшиеся заранее в Бендеры снайперы, расстреливали детей и влюбленных с крыш многоэтажек и квартир членов местного отделения Народного фронта Молдовы. Какое отношение ко всему этому имеет Россия? Те в Молдове, кто действительно развязал агрессию, прекрасно понимают - за учиненные ими преступления против человечности рано или поздно придется платить по счетам. Не может вечно продолжаться то, что происходит сегодня, когда в угоду политическим интересам черное объявляется белым, а военные преступники и террористы – героями. Рано или поздно, те, кто развязал геноцид приднестровского, абхазского, осетинского народов будет привлечены к суду и ответят за свои преступления, как когда-то фашисты отвечали перед Нюренбергским судом. Часы истории бегут, стремительно приближая это время.
А. Галин