Неспешная стратегия Евросоюза

НЕСПЕШНАЯ СТРАТЕГИЯ ЕВРОСОЮЗА Материк

Владимир Дмитриев

В последнее время мы сталкиваемся с новой волной активности Евросоюза в процессе молдо-приднестровского урегулирования. Хронологически эта активность наблюдается с конца 2009 года. Евросоюз, по большому счету, никогда не оставляет регион без своего внимания, однако бывают всплески дипломатических усилий, когда в Кишинев и Тирасполь приезжают разнообразные европейские делегации и когда представители ЕС начинают делать политические заявления по приднестровскому вопросу.

Как раз это мы видим в настоящий момент. С начала 2010 года Тирасполь посетили сразу несколько групп еврочиновников. Они обсудили с приднестровскими властями перспективы развития еврорегиона «Днестр», в который войдут Рыбницкий и Каменский районы Приднестровья. Отдельная группа экспертов в середине февраля прибыла с предложениями по железнодорожной тематике. Как известно, в настоящее время, после ряда ограничительных шагов со стороны Республики Молдова, предпринятых в 2004-2006 годах, прекращены многие железнодорожные пассажирские маршруты, а также грузоперевозки через Приднестровье. Эту проблему европейцы и предложили порешать. Пакет их предложений, правда, сводился к набору достаточно общих, неопределенных рекомендаций.

Эксперты Европейского Союза проявляют неизменный интерес к экологии. В этом году они вновь выразили желание помочь Приднестровью утилизировать пестициды. Глава делегации Евросоюза в Молдове Дирк Шубель в своей беседе с приднестровским журналом «Партнер» напомнил об экологическом проекте по созданию Парка Нижнего Днестра.

Из 1 миллиона евро, который ЕС планирует выделить Приднестровью, в том числе и в рамках еврорегиона «Днестр», около 500 тыс. евро пойдут на различные программы поддержки бизнеса, на повышение деловой активности.

В феврале нынешнего года интервью кишиневскому журналу «Банки и финансы» дал руководитель европейской наблюдательной миссии EUBAM генерал Ференц Банфи. EUBAM, напомним, располагается на молдо-украинской границе. Цель этой миссии, как заявлено самими европейцами, - способствовать законной торговле, препятствовать контрабанде, оказывать консультационные услуги пограничным и таможенным службам стран региона.

Ференц Банфи считает, что EUBAM - «самый успешный проект Евросоюза», и не только в этом регионе.

Приднестровский вопрос с начала 2010 года был затронут Евросоюзом и на политическом уровне, но здесь все не так радужно. Во-первых, не изменилось отношение ЕС к санкциям для представителей власти Приднестровья. Санкции эти, напомним, были введены более 7 лет назад. Тогда для 17 приднестровских руководителей установили запрет на въезд в страны Евросоюза.

В нынешнем году совет министров иностранных дел стран ЕС принял решение продлить этот запрет еще на 12 месяцев. Вновь был составлен «черный список» во главе с Президентом Приднестровья Игорем Смирновым. Одновременно, правда, действие санкций были приостановлено до конца сентября 2010 года, но это мало меняет дело.

С другой стороны, нужно отметить неизменность позиции Европейского союза в том, что касается политического урегулирования приднестровского вопроса. Позиция эта у ЕС есть, несмотря на то, что он является лишь наблюдателем в переговорном формате 5+2 (Молдова, Приднестровье, Россия, Украина, ОБСЕ, США и Евросоюз). Она заключается в том, что Приднестровью необходимо предоставить автономный статус в составе унитарного государства Республики Молдова. То, что Евросоюз считает именно так, подтвердил в своем недавнем интервью российскому «Коммерсанту» спецпредставитель ЕС в Молдове Кальман Мижей. «Очевидно, что Приднестровье должно быть неотъемлемой частью Молдовы, но с особым, сильным политическим статусом», - сказал Мижей и привел в качестве возможных моделей урегулирования пример Каталонии в Испании и Северной Ирландии в Великобритании. К этим «аналогиям» мы еще вернемся.

Всплески европейской активности в молдо-приднестровском регионе вновь поднимают вопрос о стратегии ЕС применительно к этому региону, и в частности, к Приднестровью. Эта стратегия стала обрисовываться 7-8 лет назад. К 2005-2006 годам, когда ЕС вместе с США вошел в переговорный формат 5+2 в качестве наблюдателя, она приобрела реальные очертания. В нашей статье мы не претендуем на полное описание стратегии Евросоюза (этой теме еще будут посвящены специальные исследования), но все же отметим несколько моментов.

Прежде всего обратим внимание на постоянные ресурсы, при помощи которых Европейский Союз поддерживает свое влияние на процесс урегулирования конфликта в регионе. Это в первую очередь переговорный формат 5+2, миссия EUBAM и торговые преференции, которые ЕС предоставляет приднестровским экономическим агентам. Это различные европейские политические институты, которые находятся в Кишиневе и осуществляют мониторинг ситуации. Это, наконец, неправительственные организации, которые сотрудничают с посольствами европейских государств и занимаются технологиями конфликтного и постконфликтного урегулирования.

Исходя из этих ресурсов, можно выделить основные компоненты европейской стратегии по отношению к Приднестровью. Первый компонент – политический. Он включает в себя различные решения на уровне внешнеполитических ведомств Европейского союза, а также неуклонное стремление ЕС к тому, чтобы переговоры по молдо-приднестровскому урегулированию проходили только в формате 5+2.

Возникает вопрос – каково практическое значение формата 5+2 для Евросоюза? Ведь на самом деле этот формат за 4 с лишним года не принес никаких результатов. Но, возможно, ЕС и не нужны были результаты, а необходима была как раз консервация переговорного процесса на неопределенное время, до возникновения лучших условий.

Это логично, если предположить, что Евросоюз ждет смены политических элит в Приднестровье и надеется, что новые элиты станут более восприимчивыми к европейским позициям. Думается, что ЕС рассчитывает и на общественное мнение в Приднестровье, которое в перспективе может быть соблазнено возможностью безвизового режима с европейскими странами. Этим режимом можно будет воспользоваться, естественно, после объединения с Республикой Молдова.

Однако на сегодня в Приднестровье не произошло смены элит (и остается неясным ответ на вопрос, какова она будет, новая элита), а Молдова еще не достигла того уровня, при котором она может получить безвизовый режим с Европой. Потому Евросоюз может быть заинтересован во временном замораживании процесса молдо-приднестровского урегулирования. Формат 5+2, в рамках которого существуют диаметрально противоположные интересы и который из-за этого почти недееспособен, хорошо справляется с такой задачей.

Возникновение этого формата фактически стало реакцией на попытку России, Молдовы и Приднестровья урегулировать конфликт в формате 2+1. В ноябре 2003 года такая попытка едва не увенчалась успехом. Должен был быть подписан Меморандум Козака, предусматривавший федерализацию Молдовы. Но его подписание сорвалось в последний момент под давлением Европейского Союза и США, и после этого Кишинев, опять же под влиянием западных игроков, начал настаивать на интернационализации конфликта, расширении формата переговоров. Такое расширение состоялось в 2005 году. Евросоюз и США присоединились к процессу молдо-приднестровского урегулирования в качестве наблюдателей, и был создан формат 5+2.

В целом его появление сузило возможности России в урегулировании. В этом сегодня состоит еще одна цель Евросоюза – не повторить той ситуации, которая складывалась с Меморандумом Козака. Не напрасно европейские чиновники всегда повторяют, что решение молдо-приднестровского конфликта может быть найдено только в переговорном формате 5+2.

С политическим компонентом стратегии Евросоюза в отношении Приднестровья тесно связаны экономические аспекты. Главный рычаг экономического влияния ЕС – торговые преференции, предоставляемые приднестровским предприятиям при экспорте продукции в европейские страны. Представители ЕС всегда делают акцент на этих преференциях, подчеркивают их важность для местного бизнеса, обещают, что возможное заключение соглашения об ассоциированном членстве Молдовы в Европейском Союзе расширит торговые льготы и для Приднестровья.

При этом ситуация складывается так, что европейскими преференциями пользуется лишь часть приднестровского бизнеса. Это крупный бизнес, имеющий политический вес, прежде всего в Верховном Совете республики.

Учитывая, что преференции предоставляются не напрямую, а через Молдову, Евросоюз может руками Кишинева ужесточить условия их получения. Угроза этого создает канал влияния на приднестровский бизнес, а через него – и на внутреннюю политику Приднестровья. Пока это больше теоретически, но главное, что такой вариант сам по себе возможен.

Подспудное желание сформировать механизмы устойчивого влияния на внутреннюю ситуацию в Приднестровье, провести определенное разделение политической элиты у Европейского Союза есть. Это можно видеть хотя бы по тому, как составляются списки приднестровских руководителей, которым запрещен въезд в страны ЕС. Представителей исполнительной власти там всегда больше всего; среди них серьезное место занимают силовики. То есть Евросоюз дает понять, кто для него в приднестровском руководстве совсем «не свои», кто просто «не свои» и кого он мог бы рассматривать в качестве альтернативы этим «не своим». В уме всегда есть виртуальное противопоставление – те, кто вошел в «черный список» и те, кто в него не вошел.

Теперь мы вернемся к заявлению специального представителя Европейского Союза в Молдове Кальмана Мижея о том, что молдо-приднестровский конфликт мог бы быть урегулирован на основе моделей Каталонии и Северной Ирландии. Это заявление не вызвало пока такого уж резонанса со стороны экспертов, но, безусловно, откликов будет больше, если идеи Кальмана Мижея вдруг попадут на стол переговоров.

У Приднестровья, с одной стороны, и у европейских автономий, с другой, отличий гораздо больше, чем сходств. В случае с Каталонией речь, как известно, шла о сохранении ее национальной идеологии. Каталонцы долгие годы добивались права называться «нацией», и в 2006 году это для них свершилось. У Приднестровья задача несколько иная – оно не стремится получить статус «нации», так как является многонациональным сообществом.

Суть истории с Каталонией была в том, чтобы предоставить каталонцам права самостоятельности, но при этом найти компромисс с политической традицией Испании, которая базируется на двух взаимосвязанных понятиях – монархии и унитарном государстве. В результате был предложен так называемый вариант «расширенной автономии», или «квазифедерации».

Молдо-приднестровский регион не имеет такой традиции унитаризма, как Испания. Молдова никогда не представляла собой сильного унитарного государства. Если исходить из этого и из существующих сегодня реалий, то очевидно, что конфликт в регионе может быть урегулирован не только на основе автономных моделей. А скорее всего, вообще не на их основе.

Эксперты, которые обратят внимание на предложения Кальмана Мижея, могут задаться вопросом – почему примером для европейского дипломата является именно Каталония, а, скажем, не Страна Басков? Статус этих двух испанских автономий схож, но есть одно важное различие, затрагивающее сферу финансов. Баски обладают полномочиями в том, что касается сбора налогов. Они собирают их сами, а затем перечисляют часть центральной власти. Каталония тщетно пыталась добиться такой системы при изменении своего Устава в 2006 году.

Что касается Северной Ирландии (Ольстера), то здесь еще больше отличий по сравнению с приднестровским опытом. В Приднестровье нет внутреннего религиозно-политического конфликта, который и определяет всю современную историю Ольстера. Для молдо-приднестровского урегулирования экзотически выглядят такие североирландские термины, как «параллельное согласие», «непрямые переговоры», «достаточный консенсус» и «период Беспорядков».

Северная Ирландия может служить аналогией, но совсем иного рода. События, в свое время происходившие вокруг этого региона, в чем-то, по крайней мере, внешне, напоминают выход Республики Молдова из состава Советского Союза и одновременное стремление Приднестровья остаться в составе СССР. В 1921 году, когда Ирландия получила статус доминиона, шесть северных графств острова заявили о своем желании остаться в составе Великобритании. И им была предоставлена такая возможность. Северная Ирландия, таким образом, стала примером участия государствообразующего центра в судьбе территорий, которые не хотели уходить из этого центра.

В судьбе Приднестровья в свое время мог бы поучаствовать Советский Союз, но он распался. Однако на смену ему пришла Россия, и она пытается сделать то, что не было сделано в начале 90-х годов прошлого века.

Если возвратиться к аналогиям Кальмана Мижея, то следует отметить один рациональный момент, который потенциально заложен в них. Это важность и правоустанавливающий характер референдумов при определении будущего европейских автономий и самоопределяющихся территорий. Имеются в виду и референдумы, прошедшие совсем недавно. В истории Каталонии серьезной вехой, например, стал плебисцит 18 мая 2006 года, когда был принят новый Устав, расширяющий права этой автономии.

Еще более значимыми были североирландские референдумы марта 1973 г. и мая 1998 г. На них было подтверждено, что Северная Ирландия останется частью Великобритании. Голосование 1998 года стало в этом плане окончательным.

Исходя из всего этого, было бы справедливо, если бы окончательная судьба Приднестровья также в конце концов решилась бы путем референдума, и результаты этого референдума были бы признаны международными организациями, в том числе и Европейским Союзом.

Подводя итоги, нужно отметить, что стратегия Евросоюза в Приднестровье и по отношению к Приднестровью носит, с одной стороны, неспешный, с другой – адресный характер. Это не российский «широкий фронт», выражающийся в миротворческой миссии, гуманитарных проектах, экономической помощи, культурном сотрудничестве, обширных политических и дипломатических контактах.

Со стороны ЕС мы видим нечто более свойственное его стилю – «точечную» работу с определенными группами приднестровской политической и экономической элиты, такие же «точечные» санкции, оценку ситуации, поиск возможных путей влияния, обрисовывание довольно туманных перспектив, дипломатическую риторику и пилотные проекты, не требующие больших вложений. При этом Евросоюз считает, что в деле усиления влияния время – его лучший помощник.

В целом, на наш взгляд, нужно выделить два принципа европейской политики по отношению к Приднестровью. Это, с одной стороны, стремление оказывать давление на приднестровские политические структуры, с другой – желание сделать зависимыми экономические институты.

Можно подчеркнуть тягу ЕС к тому, чтобы поучаствовать в создании определенной напряженности в регионе, а затем подключиться к «умиротворению» этой напряженности. Это классическая технология «проникновения через посредничество». Но в большей мере она применяется сегодня по отношению к внутренним процессам в Республике Молдова. Политические технологии ЕС в Молдове, а также, например, кооперация в молдо-приднестровском регионе Евросоюза и США - это темы для отдельного разговора.