РАЗДЕЛЕННЫЕ КРОВЬЮ
Патриотизм – это, прежде всего, нравственный принцип, социальное чувство, отражающее любовь человека к Отечеству, гордость за свою страну, ее прошлое и настоящее, уважение к собственному народу, к своим землякам, стремление защищать интересы государства и его народа. Чувство патриотизма, является фундаментальной основой культурной и нравственной жизни общества. Однако те же чувства, пропитанные враждою к другим народам, превращают патриотизм в оголтелый национализм и шовинизм. Зачастую они выдаются за истинный патриотизм, дезорганизуя общество, толкая его на преступные по своей сути действия.
В Молдове грань между
патриотизмом и национализмом давно стерта. Антигуманные, античеловеческие
поступки и деяния здесь преподносятся, как действия во благо государства и
общества, как истинный, не подвергаемый сомнению патриотизм. Именно национализм
и шовинизм привели к тому, что в начале 90-х годов прошлого века Молдавская ССР
раскололась на несколько частей, и на руинах бывшей советской республики
возникли три государства – Республика Молдова, Приднестровская Молдавская
Республика и Республика Гагауз Ери. Ни гагаузы, ни жители Приднестровья не
желали мириться с положением изгоев на собственной земле, лишенных титульной
нацией основных прав и свобод человека. Для гагаузов необжитые три века назад
буджакские степи на юге Бессарабии, куда они, покинув Балканский полуостров, 
переселились
после русско-турецких войн, давно стали единственной родиной. Что касается
населения приднестровских земель, то оно никогда не являлось частью молдавского
народа, и лишь присоединение Бессарабии к созданной Сталиным в 1924 году
Молдавской Автономной ССР, на 50 лет объединило жителей двух берегов Днестра в
одном государственном образовании – Молдавской Советской Социалистической
Республике.
Нежелание народов Гагаузии и Приднестровья жить и дальше в государстве, где идеология национализма была возведена в ранг государственной политики, в Кишиневе было расценено как сепаратизм. Чтобы сохранить в своем составе земли, по сути, Молдове не принадлежавшие, ибо образование МССР, как мы уже говорили, являлось слиянием двух государственных образований, молдавские власти организовали военный поход на Гагаузию с участием ста тысяч волонтеров и полицейских, а затем развязали полномасштабную войну против Приднестровья. При этом Молдовой изначально были отвергнуты такие основополагающие международные принципы, как право наций на самоопределение и право народов защищать свой язык, культуру, самобытность, закрепленные в Уставе ООН, Пакте Организации объединенных наций о гражданских и политических правах и других международных документах. Кишиневом также были проигнорированы положения закона СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», в котором за народами автономных республик и автономных образований сохранялось право на самостоятельное решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или в выходящей союзной республике, а также на постановку вопроса о своем государственно-правовом статусе.
Впрочем, можно ли называть развязанную Молдовой военную агрессию против Приднестровья, войной. Получив вооружение бывшей советской армии, а также румынскую военную технику, Молдова напала на безоружное Приднестровье. Напала вероломно, исподтишка, по-бандитски. Российский писатель, очевидец событий 1992 года Ефим Бершин в книге «Дикое поле» так описывает нападение молдавких военных на приднестровский город Бендеры: «Накануне захвата города молдавское руководство подписало мирное соглашение с приднестровцами. Под бурные аплодисменты это соглашение утвердил молдавский парламент. Жители Бендер, поверившие в наступивший мир, разблокировали подъезды к городу, снялись с позиций и пошли спать. Конец войне, мир! А между тем на Каушанском и Ново-Аненском направлениях формировались ударные бронированные подразделения. МиГи-29 обеспечивались румынскими экипажами. Ведущие к Бендерам Кишиневское и Каушанское шоссе были забиты войсками и бронетехникой. Вечером 19 июня 1992 г. механизированные колонны Национальной армии Молдавии ворвались в разблокированный и безоружный город сразу с нескольких сторон – из Варницы, Хаджимуса, по Кишиневской и Каушанской трассам. Почти без всякого сопротивления. Но перепуганные собственной смелостью экипажи танков и бронетранспортеров без всякой нужды заливали город свинцом, расстреливая по пути каждого, кто попадался на улице. Били по домам. Люди гибли в постелях, на кухнях, во дворах. БТРы сослепу въезжали в витрины магазинов и крушили все подряд – стекла, прилавки, хлеб, помидоры и людей, людей, людей…» Такова правда о той войне, без всякого идеологического налета, правда, описанная очевидцем, пропустившим через себя всю ту боль и страдания, которые выпали на долю приднестровского народа.
Бершин не может скрыть эмоций, описывая преступления молдавской военщины, да и это, наверное, невозможно сделать. «Молдавские фашисты, копируя своих румынских предшественников, вели себя как оккупанты на оккупированной территории, то есть явно не верили ни в то, что они принесли в Приднестровье «свободу и демократию», ни в то, что им удастся в Приднестровье удержаться. На захваченной территории молдавская армия продолжала не только воевать, но и грабить. В считанные часы были вывезены вся продукция и все оборудование с маслоэкстракционного завода, пивного завода, биохимзавода, молочного комбината, хлебокомбината, обувной фабрики. Разграбили и взорвали. Опустошили и разрушили магазины. Вывезли все медицинское оборудование и препараты из детской поликлиники, женской консультации и гинекологического отделения больницы. Взорвали центральную телефонную подстанцию и Варницкий водозабор. Вывели из строя половину жилого фонда и электрическое освещение.
Но
главное – люди. За двое суток погибло около 650 мирных горожан и полторы тысячи
было ранено. 100 тысяч – две трети города! – стали беженцами. Здесь остались
только немощные и те, кто взял в руки оружие, чтобы защитить свои уже
разрушенные дома. На вокзалах Тирасполя и Одессы еще долго жили тысячи людей,
которым некуда было податься. А по мосту через Днестр, уже не обращая внимания
на свист пуль, все шли и шли беженцы. Полуодетые, голодные, раненые, старики,
женщины, дети…»
Бершин описывает события тех дней отдельными образами-картинами – так, как это увидел и запомнил. «Вот бендерская школа № 8, приготовившаяся к выпускному вечеру. Выпускники успели провести только торжественное собрание, на котором директор произнес напутственную речь. Он рассказал им, как жить дальше. Он не знал, что многим жить дальше не придется. Не успели приступить к выдаче аттестатов, как в школу влетел первый снаряд. И вся картина изменилась. На столах – ошметки тел и белых платьев. На полу – аттестаты зрелости, на каждом из которых поперек позже будет нацарапано по-румынски: «Недействителен».
А вот еще образы-картины: «Из радиоперехвата стал известен приказ министра национальной безопасности Анатола Плугару: «Даже если не удастся захватить город, ничего сепаратистам не оставлять». Ничего и не оставляли. Взрывали разграбленные заводы. Сожгли склад шелкового комбината, хлопкопрядильную фабрику, комбинат «Фанеродеталь», детский сад № 5. Расстреляли из минометов школу № 15. Неожиданно с огневых позиций Кицканского плацдарма открыли артиллерийскую пальбу по Парканам – шестеро убитых, десятки раненых. Бендеры кишели снайперами. Людей убивали на огородах, на отдаленных от мест сражений улицах, во дворах. Снайперы не давали тушить пожары и хоронить убитых. Троих рабочих завода «Молдавкабель», которых везли в больницу, лично застрелил опоновец Василий Шефаль. Несколько десятков жителей села Гиска вывезли в неизвестном направлении. Не вернулись. На подконтрольной территории в районе улиц Комсомольская, Кавриаго и Победы опоновцы выселили людей из квартир на улицу. Исключительно «русскоязычных». Ворвавшись в квартиру пенсионера Абрамова, который ни за что не хотел открывать дверь, застрелили не только его, но и кошку. Кошка тоже оказалась «русскоязычной». В микрорайоне Борисовка задержали троих детей и стали допрашивать, за кого они: за Молдавию или за Приднестровье? Двое старших сообразили, с кем имеют дело, а самых маленький, десятилетний, сказал, что он за гвардейцев, потому что у него отец гвардеец. Расстреляли в упор. В переулке Лермонтова на глазах у матери разорвало двоих детей.
Опоновцы поймали пятнадцатилетнего пацана, подвозившего на мотоцикле гвардейца. Гвардейца расстреляли. Мальчишку избили, вырвали губу и распяли на столбе. Многих, кстати, распинали на столбах и деревьях. Только не гвоздями, как в Евангелии, а классически – веревкой и проволокой».
Можно ли назвать все это войной? Как постичь ту глубину нравственного падения молдавского общества, позволявшего себе подобные преступления против человечности, оправдывавшего их идеалами чистоты молдавской нации и борьбой за территориальную целостность государства?
Мы не зря заговорили вначале статьи о патриотизме. И спустя 18 лет после кровавых событий 1992 года, в Молдове военных преступников называют героями и величайшими патриотами. Буквально на днях несколько десятков бывших волонтеров и офицеров молдавской армии, принимавших участие в агрессии против Приднестровья, возложили цветы и отметили минутой молчания память комбатантов, которые в 1992 году воевали на Кошницком плацдарме. Один из них, полковник запаса Андрей Ковриг, после церемонии возложения цветов заявил о том, что и среди молдавских военных «были человеческие жертвы, потери в технике, погибли сотни патриотов. Есть минуты, которых никогда не забыть. Как гибель друзей, с которыми защищал родину…»
Можно ли защищать родину, воюя на чужой территории, убивая мирных людей, разрушая и грабя приднестровские города и села? В умах молдавского общества грань между национализмом и патриотизмом давно стерта, убийство здесь называется подвигом, а геноцид – наведением конституционного порядка. Уверенность в своей правоте, безаппеляционность высказываний бывших комбатантов просто поражает. «В 1992 году, погибли смелые люди, патриоты, вышедшие на защиту своей земли и отчизны», заявил награжденный за войну против народа Приднестровья орденом «Stefan cel Mare» Виктор Пэтрашку. В чем же он видит патриотизм? В убийстве стариков, женщин и детей, в убийстве тех, с кем еще вчера роднился, крестил детей, гулял на свадьбах. А потом, отравленный идеологией национализма, убивал только потому, что они хотели говорить на родном языке, развивать свою культуру, чтить традиции предков, а не жить по навязанным им другой нацией правилам и законам.
О «патриотизме» молдавских
военных, воевавших на Кошницком плацдарме Ефим Бершин также написал в своей
книге. Открыто и честно, не скрывая самой горькой и непрезентабельной правды:
«Добоссары были блокированны. Погибшие исчислялись уже многими десятками.
Немало было раненых, в 
том
числе детей, потому что артиллерийским обстрелам подвергались не только боевые
позиции, но и сам город. На окраинах шли полномасштабные бои с применением
минометов, реактивных установок, пушек, бронетехники. Канонада не стихала. Но
ее никто не слышал. То есть ее никто не хотел услышать. Дубоссарцы делали
громкие заявления, которые начинались и заканчивались воплем «Помогите!», но
заявления эти никуда не доходили. Мир… спокойно взирал на то, как убивают
жителей маленького города…»
С болью в сердце российский писатель описывает трагедию приднестровского народа. «Десятки жилых домов в Дубоссарах были разрушены. Около ста пятидесяти человек погибли. Ежедневно сотни беженцев, в основном детей и женщин, пересекали границу с Украиной в районе Одесской и Винницкой областей в надежде спастись… Из установок «град» молдавская армия расстреляла село Цыбулевка, убив и ранив несколько десятков человек. Причем погибли не только взрослые, но и дети – шестилетний Ваня Дорул и пятнадцатилетняя Виорика Урети. В Григориополе снаряды угодили в школу и детский сад – опять жертвы».
Можно ли назвать патриотами тех, кто уничтожал без разбора русских, украинцев, болгар, представителей собственного народа, и не только уничтожал. Международный общественный трибунал, осудивший злодеяния молдавских полицейских, добровольцев-волонтеров и военных во время вооруженной агрессии против Приднестровья в 1992 г., аргументировано доказал, что молдавская военщина виновна в пытках гражданского населения и военнопленных, изнасиловании женщин, в том числе несовершеннолетних девочек, глумлении над трупами погибших и замученных, преднамеренном убийстве раненых и больных.
Однако сегодня молдавские «патриоты», чьи руки по локоть обагрены кровью, стараются об этом не вспоминать. Уйдя от возмездия, чувствуя себя в Молдове, как и 18 лет назад, вольготно и безопасно, они сегодня пытаются возложить вину за совершенные преступления на других. Капитан запаса Штефан Журжа, не скрывая обуреваемой его злобы и ненависти к России за то, что она смогла остановить геноцид народа Приднестровья, заявил во время траурных мероприятий: «Какие-то выродки из России приехали к нам наводить порядок и издевались над нашим народом. Насиловали женщин и детей, избивали стариков. Мы были у себя дома и не могли позволить, чтобы кто-то издевался над нами».
Трудно постичь всю глубину падения человека, готового ради оправдания собственных преступлений опуститься до подобной лжи. Ни одного дня, ни одной минуты не велась война на молдавской территории. Нет ни одного доказательства того, что добровольцы из России насиловали женщин и детей, избивали стариков, зато существует множество доказательств, что подобные преступления совершали молдавские военные и волонтеры.
Не сдерживая эмоций, прокомментировал заявление Журжи депутат Верховного Совета ПМР, лидер партии «Народная воля» Олег Гудымо. «Это кощунство, - считает он, – а само заявление молдавского комбатанта - чистой воды провокация. Те, кто не мог спокойно смотреть, как в Приднестровье убивают русских, украинцев, молдаван, приехали сюда, чтобы спасти людей от уничтожения. Огромное спасибо всем тем, кто приехал сюда, кто встал на защиту населения Приднестровья, помог остановить геноцид, установить мир на берегах Днестра. Спасибо великой России за то, что она не оставила народ ПМР в трудную минуту, остановила агрессию, приняла на себя всю тяжесть восстановления мира и проведения миротворческой операции, а также все эти годы помогает обеспечивать безопасность приднестровских граждан, не позволяя вновь разгореться конфликту».
В памяти приднестровского народа те страшные дни останутся навсегда. Сотни жертв, тысячи изувеченных судеб – такова цена молдавского национализма, за который заплатил народ ПМР. И когда сегодня кто-то считает, что два разделенных кровью народа можно объединить под крышей одного государства, он глубоко ошибается. Никогда не зарубцуются раны, не наступит примирение и всепрощение до тех пор, пока существует молдавский национализм, пока на правом берегу чествуют убийц.