«ДЕНЬ СОВЕТСКОЙ ОККУПАЦИИ» – ПОКА ПОСТАВЛЕНА ТОЧКА?
Двенадцатого
июля Конституционный суд Молдовы признал не соответствующим конституции указ
и.о. президента РМ Михая Гимпу об объявлении 28 июня «днем советской
оккупации». В истории с «оккупацией», вызвавшей такую бурю эмоций и
комментариев в последние две недели, будем надеяться, пока поставлена точка.
В любом случае, несмотря на решение суда, указ Гимпу стал важной вехой, знаком в развитии современной Молдовы. В нем получило юридическое оформление то, что ранее было достоянием историков-экстремистов и таких же экстремистов-политиков. В этом юридическом оформлении - главный смысл гимповского указа. Раньше Михай Гимпу, Дорин Киртоакэ и другие их товарищи по Либеральной партии могли открывать памятники жертвам «советского тоталитарного режима», отказываться ехать на парад Победы 9 мая в Москву, заявлять о том, что Россия должна выплатить Молдове компенсацию в 28 миллиардов долларов за «преступления коммунизма», говорить, что 28 июня 1940 года, когда Красная Армия вошла на территорию правобережной Молдавии, стало для всех «черным днем». Однако это не носило обязывающего характера, большая часть молдавского общества думала по-другому или не думала вообще, да и за рубежом и.о. молдавского президента никто не воспринимал всерьез. Издав 24 июня свой указ, Гимпу вывел ситуацию в иное измерение – он попытался придать собственным воззрениям статус государственной идеологии, государственного символа. И это уже оказалось серьезно. И.о. молдавского президента пошел по пути экс-главы Украины Виктора Ющенко, тоже своими указами провозглашавшего Степана Бандеру героем, по пути прибалтийских стран, принявших законы против ветеранов Великой Отечественной войны, по пути Михаила Саакашвили, объявляющего государственный конкурс на лучший памятник «жертвам советской и российской оккупации».
Мы не будем напоминать о реакции историков на понятие «советская оккупация Бессарабии». Факты говорят о том, что пресловутые «преступления коммунистического режима» на самом деле означали экономическое, социальное и культурное возрождение Бессарабии, которое стало особенно заметным в послевоенные годы. И историки, как приднестровские, так и кишиневские, не один раз показали и доказали это. Можем только отослать читателя к их работам, в том числе посвященным истории Второй мировой войны и моменту ввода советских войск в Бессарабию в 1940 году.
Нас больше интересует политическая сторона указа Гимпу. Здесь можно и нужно выделить ряд моментов. Стоит обратить внимание, что и.о. молдавского президента связывает историю и современность, 1940 и 2010 годы, советские и российские войска. Российские миротворцы, которые сейчас несут службу на территории Бендер и Дубоссар, тоже объявляются «оккупантами», и Гимпу требует вывести их из региона. То есть он даже, казалось бы, в указе о памятных мероприятиях не упускает случая запустить свою излюбленную тему из нынешнего политического контекста.
С явным прицелом на сегодняшние реалии употребляется само понятие «советская оккупация». Нехитрый смысл его в том, что Советский Союз якобы незаконно захватил принадлежавшую Румынии с 1918 по 1940 гг. Бессарабию, а теперь, после распада СССР, она, Бессарабия, должна вновь вернуться в состав Румынии. Все это упаковано в обертку траурной даты. О том, что территория Бессарабии отошла к России еще по итогам Бухарестского мирного договора 1812 года, когда Румынии как государства вообще не существовало, ни Гимпу, ни его товарищи-либералы не упоминают.
Указ Гимпу стал еще одним свидетельством той прорумынской политики, которую проводят нынешние власти Молдовы. С этой точки зрения он подвергся резкой критике со стороны оппозиционных коммунистов. Но такая критика выглядит не очень убедительно, так как ПКРМ сама немало сделала для того, чтобы приблизить гимповский «день советской оккупации». Вернее, она ничего не сделала для того, чтобы предотвратить укрепление и наступление прорумынских сил.
Когда коммунисты в 2001 году пришли к власти, перед сторонниками «unirea», т.е. объединения с Румынией, стояла задача защитить три главных компонента своего политического влияния. Во-первых, необходимо было сохранить мощное присутствие в сфере образования. Во-вторых, отстоять название языка – «румынский». Пусть в конституции будет эвфемизм – «молдавский язык на основе латинской графики» - но абитуриенты станут сдавать экзамен по румынскому (так будет написано в рекламных буклетах всех университетов и колледжей), все официальные документы будут оформляться на румынском и т.д. Общество должно было не забывать, что говорит оно не на каком-то «молдавском», а именно на румынском языке.
Наконец, прорумынским силам нужно было не допустить объединения правобережной Молдовы с Приднестровьем, так как это срывало перспективу «unirea».
Если подытожить то, что происходило за 8 лет правления ПКРМ, то можно сказать, что прорумынские партии добились даже большего, чем они, вероятно, предполагали. Язык остался румынским, на создании «общего государства» Молдовы и Приднестровья был поставлен крест. В 2002 году коммунисты под давлением Христианско-демократической народной партии (ХДНП) и европейских структур вынуждены были легитимизировать Бессарабскую митрополию Румынской православной церкви. В 2007 году, после того, как Румыния стала членом Евросоюза, резко активизировался процесс вступления жителей Молдовы в румынское гражданство. В результате социальная база правых партий, выступающих за «unirea», начала еще более увеличиваться. Это привело к тому, что, например, либералы Михая Гимпу, рейтинг которых еще в 2007 году находился на уровне 4-5%, по итогам выборов 29 июля минувшего года набрали почти 15%. Перед молдавским обществом был поставлен вопрос – если у нас один с Румынией язык, почти одна и та же религия, а у многих уже и общее гражданство – значит, должна быть и одна страна.
Такой поворот дела стал прямым следствием политики ПКРМ. Коммунисты могли бы предпринять ряд шагов для того, чтобы оторвать Молдову от Румынии. Например, с помощью ученых-лингвистов доказать своеобразие молдавского языка, его отличие от румынского, его определенную близость к славянским языкам и культуре. Точно так же ПКРМ могла проявить политическую волю в молдо-приднестровском урегулировании. От нее этого все ожидали. Однако произошло совсем другое – уже в 2002 году появились первые признаки отступления ПКРМ перед прорумынскими националистами, а в 2005 году коммунисты вообще заключили альянс с ХДНП Юрия Рошки. После этого дальнейшее ослабление позиций ПКРМ и приход к власти нынешних прорумынских политиков стали вопросом времени. Юрий Рошка фактически расчистил дорогу новому поколению этих политиков, хотя потом и враждовал с ними за «место под солнцем».
Настроения, связанные с осуждением «советской оккупации» и вхождением в состав Румынии, так или иначе не чужды всем лидерам правящего в Молдове «Альянса за европейскую интеграцию», просто Гимпу – самый откровенный и радикальный из них. Перефразируя известную поговорку, можно сказать, что то, что у премьера Влада Филата на уме – у Михая Гимпу на языке.
Лидеры АЕИ порой осуждают экстремизм и.о. президента, но стоит обратить внимание, что дело здесь, в сущности, не идет дальше констатации факта «ну что ж, это Михай Гимпу, вот такой он у нас». Кому-то выгодно молчать, чтобы на возможно больший срок сохранить альянс. Это касается, например, партии Серафима Урекяна, которая в случае досрочных выборов может попросту не пройти в парламент.
Не идет на окончательную конфронтацию с Гимпу и Мариан Лупу, который, с одной стороны, выжидает, а с другой – еще надеется, что правящий альянс все-таки когда-нибудь выдвинет его кандидатом в президенты. Если же Гимпу наломает дров в отношениях с Россией, то Лупу может заработать дополнительный рейтинг, выступив в качестве миротворца.
Ну и, наконец, Владу Филату нынешний и.о. президента нужен именно таким, какой он есть – непредсказуемый, скандальный и подрывающий рейтинг собственной Либеральной партии. За либералов Гимпу и либерал-демократов Филата голосуют во многом схожие социальные группы, и молдавский премьер думает, что если у ЛП рейтинг упадет, то у его партии, наоборот, поднимется. Опросы показывают, что такие расчеты либерал-демократов не лишены оснований.
В общем, всех лидеров альянса устраивает Михай Гимпу, совершающий порой самоубийственные шаги. Помимо всего прочего, на него можно будет при случае возложить вину за провалы во внешней политике, экономике, за социальную и межэтническую напряженность и др. Руководствуясь подобными соображениями, АЕИ, в сущности, позволяет Гимпу делать все, что тому вздумается. Но у и.о. президента при этом есть своя логика – он уверен, что, будучи сейчас главной фигурой альянса, он так или иначе сумеет удержаться на плаву, а его политические инициативы все равно, хоть и не сразу, но дадут эффект.
В заключение – о реакции России на гимповский «день советской оккупации». Она стала, с одной стороны, предсказуемой, с другой, адекватной. На первый план, как известно, вновь выдвинулся главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко, в 2005-2006 годах специализировавшийся на молдавском вине. Вот и сейчас он назвал это самое вино «помоями, которыми можно красить заборы», и пообещал в очередной раз закрыть молдавским производителям доступ на российский рынок.
Вместе с Онищенко выступил мэр Москвы Юрий Лужков, призвавший россиян не покупать молдавские товары. Свои заявления, как всегда, сделали Государственная Дума и МИД РФ.
Кто-то из комментаторов заметил, что все происходящее - это «политическая санитария» и новая российская «холодная война». Действительно, так оно и выглядит, но в то же время это лишь ответ на другую «холодную войну» - Молдовы против России. Фальсификация истории Второй мировой войны и послевоенного периода в свое время была на Западе классическим элементом в идеологическом противостоянии с Советским Союзом. Такие, как Михай Гимпу, естественно, подхватили этот прием. Но они должны быть готовы к тому, что реакция будет соответствующей. Жаль только, что эта реакция может ударить не столько по Гимпу, которому и горя мало, сколько по виноделам из Гагаузии или по молдавским гастарбайтерам, работающим где-нибудь в Москве.
Когда в России думают, что же сегодня противопоставить прорумынским силам в Молдове, то на ум, как правило, приходит только одно – сделать ставку на коммунистов, а затем, когда они вернутся к власти, все-таки продвинуть молдо-приднестровское урегулирование в сторону создания федеративного государства и тем самым остановить движение Молдовы к Румынии. На деле может исполниться только первая часть этого нехитрого плана. ПКРМ, да, вернется к власти, но прорумынские партии вновь крепко окопаются и при помощи Бухареста, Вашингтона и других столиц будут защищать свои, возросшие за последнее время, политические завоевания. До федеративного государства дело просто не дойдет. А дойдет до того, что «пророссийские» коммунисты в какой-то момент будут отодвинуты от власти уже навсегда.