ВИТАЛИЙ АНДРИЕВСКИЙ: «В РЕШЕНИИ ПРИДНЕСТРОВСКОГО ВОПРОСА НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ, НИ ПОБЕЖДЕННЫХ»
О
перспективах и некоторых особенностях переговоров по урегулированию
приднестровской проблемы корреспондент агентства НИКА-пресс беседует с
кишиневским политологом Виталием Андриевским.
- Приднестровская проблематика, равно как и все скрытые и явные процессы, происходящие внутри и вокруг урегулирования отношений между Кишиневом и Тирасполем, периодически сопровождаются поисками так называемого, ключа, т.е. главного механизма, используя который, можно, с одной стороны, прекратить длительное противостояние двух берегов, с другой, – запустить процедуры перехода некогда единой страны на мирный режим жизни. Судя по заявлениям отдельных политиков, они тщательно этот ключ ищут, и не только его находят, но даже открывают места, где он находится… Несколько месяцев назад президент РМ В. Воронин заявил о том, что «ключ к приднестровскому вопросу находится в Москве». Как Вы могли бы оценить такую позицию?
- Я убежден, что таким образом официальный Кишинев сам себя ставит в ущербную ситуацию и признает свою неполноценность. Это еще и желание снять с себя ответственность за происходящие в стране процессы, переложив ее на кого-то. Здесь я бы позволил себе быть категоричным в своих выводах – пресловутый ключ к приднестровскому вопросу находится в Кишиневе и Тирасполе. Оснований для таких выводов более чем достаточно. Ну, хотя бы – в любом случае основные документы, регламентирующие урегулирование проблемы и принципы взаимоотношения сторон, будут обсуждаться, признаваться и подписываться сначала молдавскими и приднестровскими соответствующими структурами, а уже потом всеми остальными зарубежными участниками переговоров.
- А когда кишиневские официальные деятели называют конкретный адрес, где находится ключ (кстати, они, бывало, говорили и о главной роли Вашингтона, Брюсселя..; Киев тоже фигурировал в перечне его обладателей), это как следует понимать?
- Если иметь ввиду конкретно заявление Воронина о ведущей роли Москвы в территориальных проблемах Молдовы, то за этим надо понимать следующие его действия. Он выставил на торги статус РМ как нейтрального государства на фоне расширения натовских усилий в регионе и дал понять России, что политика неприсоединения Молдовы стоила бы Москве вмешательству в решения приднестровской проблемы сообразно основным интересам Кишинева. Но в этом же есть и желание заставить Россию «таскать каштаны из огня» для Молдовы. Видно ведь, что решить приднестровскую проблему будет очень непросто – надо идти на какие-то компромиссы, Воронин к этому не готов, и вряд ли до выборов он осмелится на подобные действия, поскольку они способны будут взорвать ситуацию на правом берегу. Поэтому я бы отнес сегодняшний этап в урегулировании к электоральным играм Партии коммунистов и самого Воронина, которые сводятся к одному простому тезису: мы уже готовы к эффективному диалогу с Тирасполем, но нам нужен еще один мандат доверия, чтобы завершить работу.
- А что Россия? Сигнал-то хороший – Кишинев говорит «я свой», Кишинев же говорит, что только с помощью Москвы он может поставить последнюю точку в вопросе урегулирования.
- Это только сам Воронин может рассматривать свои сигналы как хорошие и перспективные. Я бы здесь напомнил недавние заявления Константина Затулина, сделанные им в Кишиневе на конференции «Урегулирование приднестровского конфликта в контексте европеизации Молдовы» о позиции России. Москва готова рассматривать все предложения Кишинева. Но она также будет прислушиваться и к мнению Приднестровья. Думаю, не получится реализовать примитивный сценарий, согласно которому Москва отдаст Приднестровью приказ действовать по планам Кишинева. Я даже думаю, что Воронин отдает себе в этом отчет.
- За долгую историю противостояния сторон не раз звучали и призывы вспомнить, что главными действующими лицами в конфликте все-таки являются Кишинев и Тирасполь. На упомянутой конференции также было предложено сторонам вспомнить о своих ролях. Да и Вы, судя по некоторым выступлениям в СМИ, считаете, что ключ к урегулированию находится много ближе… Ближе даже, чем Москва.
- Убежден, что ближе. Но хотел бы обратить внимание на один немаловажный момент. Когда Воронин или кто-то другой из молдавских официальных лиц говорит о Москве, Вашингтоне или Брюсселе как о хранителях ключа к урегулированию, он поднимает себя до столь высокого уровня и дает понять, что по крайне мере в этом вопросе он находится на равных с такими политическими тяжеловесами. Признание же ведущих ролей Кишинева и Тирасполя в самом процессе и в исходе урегулирования означало бы для президента РМ согласие с тем, что он вместе с приднестровским президентом имеет равноценный статус. Это относится, как мне представляется, к психологическим аспектам взаимоотношений между двумя оппонентами. И признать Воронину, что ключи к урегулированию в Кишиневе и Тирасполе – значит для него, что он или опустился до уровня Смирнова, или же согласился с тем, чтобы уровень Смирнова был поднят до уровня главы признанного государства. Это очень существенная и, я бы сказал, болезненная точка во взаимоотношениях двух лидеров, для преодоления которой у Воронина пока не находится ни сил, ни особого желания. Судите сами: столько лет Воронин давал Смирнову самые нелестные и самые нелицеприятные характеристики, и тут вдруг признать его в качестве равного…
- Послушать Вас, так нет никаких оснований для оптимизма, который иногда излучают кишиневские деятели относительно перспектив переговоров.
- Дело не в моих оценках. Смею вас заверить, они еще достаточно мягкие и щадящие. Дело в самой объективно сложившейся ситуации. Воронин сегодня кое-какие предложения по урегулированию подготовил для России. Даже если допустить, что это «кое-что» устраивает Кишинев и Москву, то оно Приднестровью, как говорится, по барабану. Нейтральная Молдова? А Тирасполю до молдавского нейтралитета какое дело? Есть вообще такое мнение, что приднестровцы были бы заинтересованы во вступлении Молдовы в НАТО, и тогда Россия более внимательно или даже трепетно будет относиться к ПМР. Проблема Воронина еще и в том, что он на переговорный процесс «идет голым», не оставив приднестровцам, ну, если хотите, некоей «заманки», такого выгодного предложения, от которого Тирасполь не сможет отказаться.
- А может, и нет в природе такой, как Вы говорите, «заманки»? Что тогда?
- Думаю, дело обстоит не совсем так. Кишинев мог бы и может, я думаю, предложить Приднестровью, назовем это так, модернизированный «план Козака-2». Не буду сейчас долго рассуждать об этом, скажу лишь следующее. Надо определить цену вопроса. А рассуждение на эту тему приводит меня к такому выводу: цена объединения страны настолько высока, что за нее следует заплатить максимально высокую цену. При этом Кишиневу надо взять за труд понять: такая цена – вовсе не жертва, а капиталовложения в будущее развитие Молдовы.
- А Кишинев сегодня что показывает в своих поисках ответов на приднестровские вопросы?
- К сожалению, существует желание победить Приднестровье. И это самый большой минус политики Воронина в приднестровском урегулировании. Но еще раз отмечу: в подобного рода переговорах нет (во всяком случае, не должно быть) ни победителей, ни побежденных.