МОЖЕТ ЛИ ТЕЛЕМОСТ СТАТЬ НАСТОЯЩИМ МОСТОМ?
10 сентября представительство РИА «Новости» в Молдове организовало телемост Москва-Кишинев-Баку. Телемост был посвящен «замороженным» конфликтам на постсоветском пространстве. Оставшимся конфликтам. Московские, молдавские и азербайджанские политологи пришли к выводу, что конфликтных точек в СНГ теперь всего две – Приднестровье и Нагорный Карабах.
В ходе телемоста его участники высказали немало комплиментов в адрес России. Комплиментов вполне заслуженных – Россия действительно в последнее десятилетие была важным гарантом разрешения постсоветских конфликтов. И останется им.
В
промежутках между комплиментами политологи пытались выяснить общее и различное
в истории «горячих точек». Московский эксперт Алексей Власов (имя, новое в
дискуссиях по молдо-приднестровскому урегулированию) сказал, что
приднестровский конфликт возник из-за амбиций политических элит. Молдавский
политолог Николай Цвятков отметил, что «главной отличительной чертой приднестровского
вопроса от других конфликтов является то, что Приднестровье никогда не было
спорной территорией». Другой молдавский политолог, Валерий Гаврилуца, сказал,
что Кишинев сегодня готов к диалогу, а вот готово ли к этому Приднестровье –
покажет ближайшее время.
При этом, как сообщают информационные агентства, практически все стороны пришли к мнению, что «некоторые положения плана Козака устарели и не соответствуют новым реалиям». Какие положения – в репортажах не уточняется, каким реалиям – тоже.
По итогам телемоста возникает впечатление, что его участники хотели прийти к каким-то выводам, известным заранее. Например, к тому, что ситуация в Южной Осетии и Абхазии отличается от ситуации в Приднестровье и Нагорном Карабахе. Они пришли к этому выводу. Но аргументы, использованные для этого, были уж слишком прямолинейными. А порой они вообще не были аргументами. В результате вывод получился неубедительным.
Трудно, например, согласиться с Алексеем Власовым, который считает молдо-приднестровский конфликт «конфликтом политических элит». В конце 80-х - начале 90-х в Приднестровье не было политической элиты (в классическом смысле этого слова). Было другое - народное сопротивление, которое выдвинуло своих лидеров. Но эти лидеры тогда не были «политической элитой».
Исторически молдо-приднестровский конфликт – это не конфликт «элит» и даже не конфликт ведущих фигур – Мирчи Снегура и Игоря Смирнова. Все помнят, что в противостоянии начала 90-х были ясные этнические мотивы. Никуда же не деться от лозунгов «Чемодан, вокзал, Россия», «Русские – вон!» и других, им подобных. В России сегодня как-то благодушно-пренебрежительно машут на них рукой – дескать, дело давнее. Не такое уж и давнее – прошло всего 18 лет. И национализм никуда не делся, просто приобрел более или менее скрытую форму.
Что касается этнической
составляющей, то конфликт 1989-1992 годов в Приднестровье не отличается от
того, что происходило в Южной Осетии и Абхазии, и это невозможно не признать.
Да, масштабы трагедии на Кавказе были много больше. Но суть явления одна:
национализм, эскалация, потом военная агрессия бывшей «метрополии».
Непонятно также, почему вдруг главной отличительной чертой молдо-приднестровского конфликта стало то, что Приднестровье никогда не было спорной территорией. Это никак нельзя назвать отличием. Южная Осетия и Абхазия тоже не были спорными территориями. Их борьба не была борьбой между, скажем, Россией и Грузией. Это была борьба между Южной Осетией и Грузией, между Абхазией и Грузией, борьба бывших автономий за независимость. Приднестровье здесь объективно ничем ни от кого не отличается.
Молдавские участники телемоста подчеркивали, что Кишинев готов к диалогу, а вот позиция Приднестровья, дескать, еще неизвестна. Если верить Кишиневу, то он всегда готов к диалогу. Правда, исключительно на своих условиях. Но только это не диалог уже, а что-то другое. Ближе к монологу.
Наконец, самое интригующее заявление – то, что некоторые пункты «плана Козака» не соответствуют новым геополитическим реалиям. Каковы они, эти реалии? Стремление к централизации государств? Как раз нет, напротив – стремление к их децентрализации, повышению статуса автономий, а то и полному самоопределению народов. Так что «план Козака», его основные положения, которые предполагают создание конфедерерации Молдовы и Приднестровья, «реалиям» соответствуют. Как соответствует им и стремление России оставить здесь свой миротворческий контингент еще на достаточно длительный период. В «новых геополитических условиях» российские войска уже обеспечивают безопасность Южной Осетии и Абхазии.
Наверное, хорошо было бы, если бы формат телемостов в будущем был шире. Например, Москва-Кишинев-Тирасполь-Баку-Степанакерт. Сделать это, думается, не составило бы большого труда, а телемосты принесли бы и пользу – они стали бы хоть небольшой, но мерой доверия между сторонами. Впрочем, организаторам здесь всегда виднее.