О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ

О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ БЕЗОПАСНОСТИ ГОСУДАРСТВА

НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

Информационно-аналитический правовой журнал «ГОСУДАРСТВО И БЕЗОПАСНОСТЬ»

КОРОЛЕВ

Александр Иванович,

секретарь Совета Безопасности ПМР

Ни для кого не секрет, что доктрина создания «нового правопорядка» входит в новую фазу. Многие государства мира, в том числе и наши ближайшие соседи, втянуты в состояние острой нестабильности, которая создается под давлением извне в геополитических целях. Предпосылки для дестабилизации имеют системный, можно сказать, отработанный технологический характер, включающий в себя и деградацию системы жизнеобеспечения, безопасности, культуры, языка, национальных отношений, внесение изменений в массовое сознание.

Наша республика в этом отношении не является исключением и с первых дней подвергается постоянному давлению в различных формах.

Несмотря на это в ПМР было создано государство, которое представляет собой основной институт, управляющий обществом, осуществляющий охрану экономической и социальной структур от угроз как внутреннего, так и внешнего характера.

Основной власти является ее легитимность. Это совсем не то же самое что законность (легальность).

Что же такое легитимность? Это убежденность большинства общества в том, что данная власть действует во благо народа, обеспечивает спасение страны, сохраняет главные ее ценности. Такую власть уважают разумом, а многие любят сердцем, хотя при всякой власти у каждого отдельного человека есть основания для недовольства и обид.

Существует минимум задач, которые должно выполнять всякое государство, как бы оно ни называлось (либеральное, традиционное).

Первая задача – защита народа и его территорий от тех опасностей, от которых люди не могут защититься самостоятельно или малыми группами. Это защита от внешнего врага, от межнациональных конфликтов, от преступников, от стихийных бедствий и эпидемий. Без государства народ становится беззащитным. Для выполнения данных функций безопасности государство организует силовые структуры. Без легитимного государственного насилия не могут существовать никакая страна, никакой народ.

Утрата даже в небольшой степени монополии государства на легитимное насилие является первым признаком краха государственности.

Иногда бывает, что вполне законная власть наоборот теряет свою легитимность и становится бессильной. Так было, например, в 1917 году в России с монархией. Можно привести пример 1991 года, когда руководство Горбачева утратило свою легитимность.

Наоборот, власть, завоевавшая авторитет и ставшая легитимной, тем самым приобретает и законность – она уже не нуждается в формальном обосновании.

Таким образом, основной задачей сил, заинтересованных в развале государства, является лишение власти легитимности.

Следует отметить, что накоплен огромный теоретический и практический опыт для отработки технологий таких действий, они уже не единожды подтверждали свою эффективность.

Поэтому государству необходимо исходить из более или менее устойчивых представлений о грозящих ему опасностях и угрозах, иметь так называемую «карту опасностей», которая в момент единства общества и власти в главном совпадает. В условиях раскола общества и разброда во власти эти «карты опасностей» сильно различаются. В таком состоянии в умах царит хаос – государства и обществ становятся беззащитными, т.к. перестают видеть реальные угрозы и не могут объединиться для их отражения.

Для того чтобы регулярно составлять и обновлять «карту опасностей», которая должна в идеале совпадать с реальной системой опасности, и был создан Совет Безопасности – дабы государство могло нейтрализовать и преодолеть эти опасности.

«Бархатные революции» происходят лишь в тех государствах, где государственная власть потеряла эту способность и в своих действиях ориентируется на не слишком достоверные «карты» или вообще предоставляется информация для скорейшего уничтожения государства. В чем причины возможной нестабильности государства? Одной из основных является сложившийся стереотип угроз, которые различает власть. Это в основном материальные угрозы. Например, нарушение территориальной целостности государства, диверсии, саботаж, угроза военного нападения или пограничных конфликтов, экономические угрозы и т.п.

С другой стороны, существует огромное количество нематериальных угроз, связанных с политическими институтами, с населением и его сознанием, ментальностью, с чужим экспертированием, навязыванием чуждых ценностей, которые остаются вне зоны внимания власти. Это совершенно новое явление, и часто государство просто не готово к его нейтрализации. Какими же принципиальными качествами должны обладать эти не материальные угрозы? Первое принципиальное качество – создание полной иллюзии безопасного, ненасильственного развития событий. Оно нейтрализует главную силу государства – силовые структуры (например, на мой взгляд, для Приднестровья принятием конституционной поправки о запрете взимания штрафных санкций правоохранительными и административными органами уже нанесен удар по экономике и силовым структурам государства).

Вместо насилия, борьба якобы ведется психологическими, социальными методами, экономическим и политическим оружием. Технология заключается в использовании слабости государственных устройств, исповедующих уважение свободы слова, собраний и т.д. В таких государствах, особенно в умы работников правоохранительных органов, внедряется идея о недопустимости насилия по отношению к тем, кто не совершает насильственной агрессии. Эта неполноценность закладывается как программа, как вирус в механизм власти всех стран переходного периода, впавших в соблазн войти в так называемое «мировое сообщество». В таких странах проводится перестройка, заключающаяся в отказе от греха «тоталитаризма» в политической схеме и от греха «государственности» – в экономической. Первый этап – это «бархатная» революция, второй этап – это «оранжевая» революция, – смена политиков постсоветских на властную элиту, выращенную на Западе.

Навязываемый Западом правовой механизм легитимизации власти, закрепляемый в Конституции, законах, как и само правовое государства, в такой ситуации оказывается ловушкой.

Стратегия представляет двухходовку. Первый ход – дать власти новую, модную демократическую игрушку: выборы, партии, СМИ, научить с ними обращаться, сделать привычным инструментом. Второй ход: после изучения итогов применения данного инструмента используется сценарий с использованием новых технологий для проведения своего ставленника. Такой ненасильственный характер действий противника не только обессиливает государственный аппарат, но и раскалывает общество.

Таким образом, государству необходимо научиться противостоять ненасилию. Какой же список угроз является основным для государства?

1. Разброд в народе.

2. Утрата рациональности

3. Новая система потребностей.

4. Разрушение межнационального общежития.

5. Деградация системы власти и управления.

6. Кризис легитимности власти.

7. Утрата школы и науки.

8. Деградация производственной системы.

9. Деградация системы жизнеобеспечения.

10. Слом веры в армию.

Если проанализировать каждый пункт этих угроз, то видно, что в большей или меньшей степени они реализуются в нашем государстве.

Разброд в народе. Прежде, чем сформулировать проблему, разберемся, что означает понятие народ. Оказывается, есть определенные различия в понятии Запада и Востока. В нашем понятии народ – это исторически сложившаяся общность людей, развивающаяся на определенной территории с общей экономической жизнью и культурой.

Буквально в течение непродолжительного времени высказывания политиков различного уровня, межпартийная борьба за власть почти раскололи общество. Политики принялись усиленно втягивать население в те или иные партии, стравливать людей самым черным пиаром. Я думаю, что против этого нечего возразить. При этом еще не задействован весь спектр возможностей западных специалистов, американские технологи только начинают разрабатывать схемы, начиная с бесплатных концертов и излюбленной и безотказной схемы выдачи грантов и поездок на повышение квалификации в США, оказании так называемой гуманитарной помощи.

Вопрос утраты рациональности – это полным ходом запущенный процесс. Как пример – решение Конституционного суда привело к параличу одной из основных функций административной практики государства. Далее – передача исправительных работ в Минюст: когда при отсутствии денежных средств создается еще одна надстройка, которая не сможет эффективно работать, будет разрушена система контроля за ранее судимыми и отбывающими исправительные работы. Необходимо ли создавать два дорогостоящих экспертных центра вместо того, чтобы сконцентрировать средства в едином? Разрабатывается механизм запрета задержания нарушителей. И я думаю, что немало примеров можно добавить в данный список.

То есть, все понимают, что делаются неэффективные шаги, но «демократические ценности» не позволяют принимать эффективные решения.

Возьмем уже прошедший этап перестройки и построения демократического и либерального государства в Российской федерации. Массовая утрата здравого смысла, способности критически оценивать утверждения, доверие к самым абсурдным обещаниям – все это стало нормой общественной жизни. Люди грезили наяву, отвергали, иногда очень злобно, предупреждения, мешающие наслаждаться приятными образами близкого будущего, которые им рисовали идеологи. Не грузите меня! Полная свобода! Гласность не должна иметь пределов! Возвращение в цивилизацию! Общечеловеческие ценности! Постиндустриализм!

Технологии эти многообразны, среди них – технология под названием «поток глупостей». Она, видимо, направлена на разрушение именно рационального сознания и логического мышления.

Понятие административно-командной системы в нас сразу вызывает понятие бюрократии, некомпетентности начальства, уравниловку. Однако ни одно государство, ни одно предприятие, ни один банк без построения иерархии управления, причем иногда более жесткой, чем в государстве, просто не будут существовать.

Все прекрасно знают, каких инвестиций требует отрасль только для того, чтобы остановить экономический спад. Всем также известно, что население не имеет финансовых возможностей платить за услуги ЖКХ такую цену, чтобы обеспечить инвесторам приемлемую для них прибыль. Председатель «Госстроя» Шамузафаров в одном из своих интервью подчеркнул, что «слабым звеном в осуществлении жилищной реформы остается полное отсутствие конкуренции в ЖКХ, в которое никто не хочет вкладывать средства по причине его постоянного недофинансирования». Кстати, вдумайтесь в логику – если бы было полное финансирование, то и чужих средств не потребовалось бы. Никто не хочет вкладывать средства. И вдруг в сознание стали накачивать образ некой абсолютной демократии вне времени и пространства, которую мы должны немедленно внедрить у себя в стране, ломая прежнее жизнеустройство, потому что с него не получить дохода...

Стоит вспомнить и ключевое слово перестройки дефицит. Оно означает нехватку – и все его вроде бы так и понимают. И в то же время интеллигенция уверовала, что во времена Брежнева «мы задыхались от дефицита». А сегодня никакого дефицита нет – изобилие. Но пусть бы теперь – интеллектуал объяснил «тупому совку», как может образоваться изобилие при спаде производства...

Важным объектом гипостазирования стало и понятие «частной инициативы».

Возьмем реальность наших дней – экономику США, светоча и маяка наших либеральных реформаторов. Из большого кризиса 30-х годов эта экономика вылезла благодаря вмешательству государства («Новый курс»), а главное, благодаря введению принципов административно-командной экономики времен войны. После окончания войны все были уверены, что США снова сползут в депрессию, если вернутся к примату частной инициативы.

Глубокая деформация сознания произошла в связи с интенсивным использованием идеологами понятий свобода и демократия. Этим абстрактным и многозначным понятиям придавали значение каких-то реальных сущностей – и ради них ломали устойчивые, необходимые для жизни установления и отношения.

Этот образ стал такой всемогущей сущностью, что нельзя было не только сказать что-то против него, но даже усомниться, задать вопрос. Политики использовали его как дубинку – при том, что это понятие стало наполняться не только разнородными, но прямо взаимоисключающими элементами.

Воспитание новых систем потребностей. На данные цели тратятся миллиарды долларов в Голливуде для привития нашему населению западных ценностей и навязывания так называемого западного «образа жизни».

Потребности являются явлением социальным, а не индивидуальным, они обусловлены культурно, а не биологически. Точнее сказать, биологические потребности составляют в общем их спектре очень малую часть и даже «подавляются» культурой – большинство людей скорее погибает от голода, но не станет людоедами.

В любом обществе круг потребностей расширяется и усложняется. Это создает противоречия, разрешение которых требует развития и хозяйства, и культуры.

Важнейшей силой, уравновешивающей этот процесс, является разум людей, их реалистические сознание и чувство меры, а также исторический опыт, отложившийся в традиции.

К чему же привела наше общество кампания по переориентации потребностей на структуру общества потребления? К сильнейшему стрессу и расщеплению массового сознания. Люди не могут сосредоточиться на простом вопросе – чего они хотят? Их запросы включают в себя взаимоисключающие вещи. В условиях обеднения усилились уравнительные идеалы, и люди хотели бы иметь солидарное общество – но так, чтобы самим лично прорваться в узкий слой победителей в конкурентной борьбе. И при этом, если удастся, не считать себя хищниками, а заставить уважать себя как православных.

Это – не какая-то особенная проблема России, хотя нигде она не создавалась с помощью такой сильной технологии. Начиная с середины ХХ века потребности стали интенсивно экспортироваться Западом в незападные страны через механизмы культуры. Разные страны по-разному закрывались от этого экспорта, сохраняя баланс между структурой потребностей и теми средствами для их удовлетворения, которыми они располагали. Сильнейшим барьером, защищавшим местную («реалистичную») систему потребностей, были рамки культуры.

Разрушение межнационального общения. Достаточно вспомнить ситуацию с румынскими школами, что, как отстаивал Запад эти рассадники национализма на нашей территории. Очень активную работу проводят и различные секты, которые прямо призывают не подчиняться существующей власти. И мы очень печемся о свободе вероисповедания, вымывая многовековые православные ценности.

Развязанные обвинения в коррупции во власти, взаимные обвинения – это именно то, что необходимо для дискриминации власти.

Возьмем следующее: утрата школы и науки. Школа – механизм, сохраняющий и передающий от поколения к поколению культурное наследие данного общества.

Идея единой школы заключается в том, что существует общее «тело народа», дети которого изначально равны как дети одного племени. В единой школе они и воспитываются как говорящие на языке одной культуры. «Двойная» школа исходит из представления о двойном обществе – цивилизованном (гражданское общество или «республика собственников») и нецивилизованном («пролетарии»). Между двумя частями этого общества существуют отношения не просто классовой вражды, а отношения расизма – это как бы два разных племени. В СССР уже в начальной школе и учителя, и лучшие ученики прилагали большие усилия, чтобы помочь «отстающим», особенно переросткам, догнать класс. Обычно это бывали дети из менее развитых в культурном отношении семей с низкими доходами. Учителя и школа, как система, не поддавались соблазну «отсеять» их. И многие из них уже к концу начальной школы вполне интегрировались в класс и проходили затем полный цикл, включая высшее образование.

Труд мифологизирован, школа совершает первую работу по отчуждению человека от трудовой реальности (как, впрочем, и искусство – трудно вспомнить американский фильм, где героем была бы доярка на ферме или рабочий в цехе). Для мальчиков и девочек в западном колледже труд – это быть дизайнером, репортером или финансистом. То же самое мы уже видим сегодня в наших «колледжах» и частных школах. Нам необходимо определиться, какой должна быть наша школа. Школа двух коридоров, которая дает мозаичные знания и делит детей на разные группы, или школа, которая дает универсальное образование и объединяет в единый народ.

Одной из технологий является создание устойчивых мифов черных и светлых. Черный миф заключается в том, что государственное устройство и люди, проживающие на данной территории, малообразованные, ограниченные, воровитые, имеющие опыт жизни только в тоталитарном государстве, в котором ограничивались все возможные права, подавлялись все свободы. В экономике были неэффективные производственные отношения и т.д.

Светлый миф – что только на Западе существует рецепт по решению всех проблем. Это демократические ценности. И только при переносе этих ценностей возможен расцвет во всех областях жизни – социальной, политической, экономической, образовательной, культурной и т.д.

Комментарий редакции

А в завершение хотелось бы ознакомить читателей с высказываниями известного писателя Александра Солженицына из его июльского интервью немецкому журналу «Шпигель», где он прямо ратует за конструктивную оппозицию, подчеркивает роль Президента, как настоящего лидера страны. Отсюда вывод: никому, кроме нас самих, не нужна сильная экономически независимая, нацеленная в будущее Приднестровская Молдавская Республика.

О БОГАТСТВАХ

Хотя многие баснословные состояния были созданы в ельцинский период бессовестным грабительством, сегодня единственный разумный способ исправления ситуации – это не разрушать крупные предприятия, которыми, надо признать, нынешние владельцы стараются управлять более эффективно, дать возможность дышать средним и мелким. А значит – защищать гражданина и мелкого предпринимателя от произвола, от коррупции. Вкладывать выручку от народных недр в народное хозяйство, в образование, в здравоохранение – и научиться делать это без позорных краж.

О ДЕМОКРАТИИ

Разумеется, Россия еще не демократическая страна, она только начинает строить демократию, и ничего нет легче, как предъявить ей длинный список упущений и нарушений, и заблуждений.

ОБ ОППОЗИЦИИ

К большому сожалению, в России еще нет конструктивной, внятной и многочисленной оппозиции. Очевидно, что для ее формирования, как и для зрелости других демократических институтов, понадобится больше времени и опыта.

О ПУТИНЕ

Путину досталась по наследству страна разграбленная и сшибленная с ног, с деморализованным и обнищавшим большинством народа. И он принялся за возможное – заметим, постепенное, медленное – восстановление ее… И можете ли вы указать примеры в истории, когда меры по восстановлению крепости государственного управления встречались благожелательно извне?

…Да, (Путин) был офицером спецслужб, но он не был ни следователем КГБ, ни начальником лагеря в ГУЛАГе. Международные же, «внешние» службы… ни в какой стране не порицаемы.

О ВЫБОРАХ

Я считаю это (выборы в Думу по партийным спискам. – ред.) ошибкой. Я последовательный критик «партийного парламентаризма» и сторонник внепартийности избрания подлинных народных представителей, лично ответственных перед своими регионами, округами и могущих быть, при неудовлетворительной деятельности, отозванными со своих депутатских постов… Голосование по безликим партийным программам, названиям партий фальшиво подменяет единственный достоверный выбор народного представителя: именного кандидата – именным избирателем.

О ЗАПАДЕ

Когда я вернулся в Россию в 1994-м, я застал здесь почти обожествление западного мира… Обстановку сначала изменили жестокие натовские бомбежки Сербии… Затем положение усугубилось шагами НАТО по втягиванию в свою сферу частей распавшегося СССР.

…Восприятие Запада как, по преимуществу, «рыцаря демократии» сменилось констатацией, что в основе западной политики лежит прежде всего прагматизм, зачастую корыстный, циничный. В то же время Запад, празднуя конец изнурительной «холодной войны» и наблюдая полтора десятка лет горбачевско-ельцинскую анархию внутри и сдачу всех позиций вовне, очень быстро привык к облегчительной мысли, что Россия теперь – почти страна третьего мира, и так будет всегда. Когда же Россия вновь начала укрепляться экономически и государственно, это было воспринято Западом… панически.