«ОЛЬВИЯ-ПРЕСС»

ТАК ГДЕ ЖЕ НАХОДИТСЯ ПОСЛЕДНИЙ ГУЛАГ В ЕВРОПЕ?

Президент Молдовы Владимир Воронин на международном форуме в Вильнюсе в очередной раз порадовал ценителей черного юмора, выступив с речью о «молдавской модели» решения «замороженных конфликтов» в Восточной Европе. Развивая избитый кишиневский тезис об отсутствии противоречий «между людьми, живущими по обоим берегам Днестра», Воронин нашел единственное отличие между Приднестровьем и Молдовой. Если верить молдавскому президенту, все дело, оказывается, в демократии: в Кишиневе, мол, она есть, и даже в избытке, а в Приднестровье – нет. Отсюда – и способ решения конфликта: Молдова должна поделиться избытками своей демократии с Приднестровьем. Так, Владимир Воронин заявил о том, что «жители Приднестровья не имеют доступа ни к правосудию, ни к нормальной политической жизни, ни к средствам массовой информации», в отличие от жителей самой Молдовы. И наконец, кульминация воронинской речи: Приднестровье – это, оказывается, «последний ГУЛАГ в Европе», а сама Молдова – образец демократической страны, в которой и правосудие, и СМИ, и вся остальная политическая жизнь – это не больше не меньше как пример для Тирасполя. Слышать такие речи из уст современного молдавского диктатора – не только смешно, но и грустно, особенно для тех граждан РМ, которые на себе ощутили все прелести «воронинской демократии».

Что из себя представляет система молдавского «правосудия», наглядно демонстрирует дело Валерия Пасата, который оказался в молдавской тюрьме только за то, что посмел «засветиться» на оппозиционном Воронину съезде в Москве. Но о том, что в Молдове политические узники стали нормой жизни, молдавское руководство предпочитает молчать. Массовые фальсификации в ходе выборов, преследование своих политических противников – это, по мнению Воронина,  «нормальная политическая жизнь». Яркой иллюстрацией того, как относятся в «демократической» Молдове к свободе СМИ, может стать история, приключившаяся на днях с корреспондентом газеты «Коммерсант-Плюс» Александром Вискаловым. Эта газета одна из последних независимых изданий в Молдове, и преследования со стороны современных властей для молдавских журналистов не новость. Но такого от воронинской власти не ожидали даже они.

            И вот подробный рассказ самого Александра Вискалова, который на себе ощутил все достоинства «демократии по-воронински». 

«7 мая 2006 года в 11-45, выполняя редакционное задание, я находился на площади Великого Национального собрания. В 12 часов должна была начаться акция протеста граждан Кишинева против намечающейся жилищно-коммунальной реформы. Еще до начала акции я увидел скопление полицейских в униформе, укрывающихся за памятником Стефану Великому. На площади стояло несколько легковых автомобилей с номерами полиции и спецмашины. Когда возле Арки Победы я фотографировал общий вид площади, ко мне подошли двое мужчин в гражданской одежде и поинтересовались: на каком основании я фотографирую? На просьбу представиться один из них показал удостоверение сотрудника уголовного розыска на имя Олега Павленко. В ответ я предъявил редакционное удостоверение и объяснил, что выполняю задание редакции. После чего не представившийся мне человек в штатском сказал, что, если я хочу, чтобы сегодняшний день окончился для меня по-хорошему, он "советует" мне уйти из района площади до 13.00.

Тем временем на площади, ближе к памятнику Стефану Великому, стали собираться люди, в основной массе пожилые, пенсионного возраста. Бросалось в глаза то, как плохо они выглядят и бедно одеты. Я направился к ним, чтобы отснять развитие событий. По дороге к этой группе люди в штатском еще дважды проверяли мои документы. Подойдя к участникам акции – их было более ста человек, – я увидел, что люди уже окружены плотным кольцом людей в полицейской форме и в гражданском. Во время фотосъемки мне постоянно мешали, загораживая объектив, дергая за руки и безо всяких затей отталкивая от места событий. Здесь же у меня еще два раза проверяли документы. Отмечу по ходу, что фото- и видеосъемку участников акции вело множество людей в штатском.

Примерно в 12.10 к месту акции подъехала спецмашина полиции, в которую силой затолкали самых активных участников намечающегося действа. Среди них была и Майя Лагута, руководитель общественного движения "Народное сопротивление". Взяли ее, по-моему, первой. Все происходящее я старался запечатлеть фото- и видеосъемкой. Затем перешел на площадку возле памятника Стефану Великому и оттуда наблюдал за развитием событий, выбирая наиболее выразительные сюжеты и делая время от времени снимки.

Примерно в 12.20 на площадь, как на грех, прибыл сводебный кортеж. Когда участники семейного торжества подошли к памятнику, я увидел среди них... Виктора Степанюка, члена ЦК ПКРМ, депутата парламента Молдовы. Свадебная процессия возложила цветы к памятнику Стефану Великому, после чего направилась в парк для прогулки и фотовидеосъемки.

Надо сказать, что публика, окружавшая участников акции, и сами участники, узнали В.Степанюка. Естественно, не обошлось без соответствующих реплик. Высокопоставленный парламентарий едва ли остался доволен происходящим, что было заметно по его нервной реакции, и поспешно ретировался в парк.

Действия полиции и людей в штатском заметно активизировались. Они активно вытесняли людей с площади на другую сторону дороги - к пятачку у памятника. Их действия были скоординированы таким образом, чтобы все участники акции оказались здесь, у подножия монумента, к моменту возвращения участников свадебного торжества. Таким образом, усилиями чинов полиции и сыска была искусственно создана ситуация, когда в одно и то же время на площадке у памятника оказались участники запланированной акции протеста и свадебная процессия.

Из-за этого участники свадебного торжества вынуждены были уйти от подножия монумента окольным путем. Со стороны участников акции никаких действий, направленных  против свадебного торжества, я не заметил. Напротив, они с трудом сдерживали напор сотрудников полиции и людей в штатском, откровенно подталкивавших их к торжественному кортежу, и, кроме того, протестовали против выкриков провокаторов "Долой Воронина!".

После того, как свадебная процессия покинула площадку у памятника Стефану Великому, участники акции направились по тротуару вдоль центрального проспекта к кинотеатру "Патрия". Находящийся среди них комиссар полиции сектора Буюкань сообщил, что Майя Лагута находится в подведомственном ему учреждении. На самом деле, как выяснилось позже, ее доставили в комиссариат сектора Чентру. Дезинформация, выданная полицейским чином, была направлена на то, чтобы увести участников акции подальше от площади и центра города.

Участники акции решили идти к полицейскому участку и потребовать освобождения своих активистов. Возле кинотеатра "Патрия" люди в штатском выхватили из толпы еще несколько человек и потащили через дорогу к остановившейся напротив Оперного театра спецмашине. Я направился туда же и произвел несколько фотоснимков. В это время человек в гражданской одежде ударом кулака сбил с меня очки. Затем сзади на меня навалились несколько человек и скрутили руки. В ответ на мои заявления о том, что я журналист и выполняю свою работу, ответили грубой нецензурной бранью. Силой отобрали фотоаппарат, подняли меня за руки и за ноги и, пронеся таким образом, лицом вниз, забросили в спецмашину.

По дороге мне удалось позвонить в редакцию и сообщить о задержании и изъятии фотокамеры. На мобильном телефоне зафиксировалось время звонка – 12-56. Через пять минут у меня отобрали и мобильник. Протокол изъятия фотоаппарата и телефона составлен не был.

В комиссариате полиции сектора Буюкань у меня отобрали документы – внутренний паспорт гражданина Молдовы и редакционное удостоверение. При этом мне постоянно твердили, что я нарушил общественный порядок. На вопрос: в чем же конкретно заключались мои противоправные действия? – я ответа не получил. С протоколом задержания меня также не ознакомили.

Примерно в 14.30 меня и еще четырех задержанных перевезли в комиссариат полиции района Чентру. Меня отвели в кабинет, где подвергли унизительной процедуре фото- и видеосъемки анфас, в профиль и со стороны затылка. Хотели еще снять отпечатки пальцев, но я категорически отказался, мотивируя это тем, что это унижает мое достоинство. Сотрудники полиции заявили мне, что если я добропорядочный гражданин, меня не должна пугать эта процедура. Если же я отказываюсь от нее, следовательно, я чего-то опасаюсь. Эти действия сотрудников полиции я воспринимаю как оказание психологического давления. В этом комиссариате меня тоже пытались убедить, что я нарушил общественный порядок, но никаких конкретных фактов в подтверждение мне, естественно, предъявить не смогли. Протоколы задержания и изъятия вещей мне не предъявили и здесь.

После тщетных попыток снять отпечатки пальцев меня отвели в кабинет, где следователь по уголовным делам в течение полутора часов пытался убедить меня написать объяснение в необходимом ему ключе. При этом его интересовала моя партийная принадлежность. В объяснении он предлагал дать оценку происходившей акции протеста. Офицер полиции заявил, что, пока я не "начну сотрудничать с полицией", меня не выпустят.

Мое объяснение хода событий (что происходило на самом деле) – задержание во время исполнения редакционного задания – офицеру не понравилось. Однако по истечении примерно полутора часов беспрерывного психологического давления на меня он согласился принять объяснение в том виде, который предложил я сам. На мои многократные просьбы объяснить причину задержания офицер отвечал, что в моем деле якобы есть многочисленные доказательства моего "антиобщественного поведения".

Все это время в помещение, где находились задержанные, входили какие-то люди и переписывали список задержанных с их паспортными данными, адресами и номерами телефонов. Таких "списков" в моем присутствии было произведено шесть.

Примерно в 18 часов меня и еще пятерых задержанных отвезли обратно в комиссариат полиции сектора Буюкань. В 19 часов меня отвели в кабинет комиссара полиции сектора Буюкань, где он еще примерно 45 минут убеждал меня согласится с тем, что я нарушил общественный порядок. На мои просьбы объяснить: в чем же все-таки заключались мои нарушения? - комиссар ответил, что участники акции помешали-де проведению свадебного торжества у памятника Стефану Великому. На мой вопрос: а при чем здесь я? – он заявил, что я находился в центре событий. Удивительный аргумент против фоторепортера, тем более, что и сам комиссар был в том же "центре"...

В конце концов, около 20.00 мне вернули цифровую фотокамеру и мобильный телефон. Вся фото и видеосъемка была стерта из памяти фотоаппарата. На прощание я подписал расписку, в которой меня обязывали 9 мая 2006 года в 10.00 явиться в комиссариат полиции сектора Буюкань для последующего препровождения в суд, где моим "антиобщественным поступкам" будет дана правовая оценка.

9 мая в 9.50 я уже был возле комиссариата сектора Буюкань. В 10.00 постучался в дверь кабинета, куда мне предписали явиться. Ответом было молчание. Только в 11.15 мне предложили самому добраться до здания суда того же сектора. Судья появился на месте только к 12.00, а непосредственно в кабинет меня пригласили только в 14.45. Надо отметить, что подобная практика и ранее замечалась за судьей Серджиу Лазарем. Так, 10 ноября 2003 года в суд на 9.00 была вызвана 73-летняя гражданка России Путилина Мария Андреевна, задержанная на митинге 7 ноября 2003 года. Судья явился только в 12.00. Как и в случае с активистами "Народного сопротивления", до начала судебного слушания кабинет судьи "посетили" высокие полицейские чины.

Серджиу Лазарь начал мой допрос со слов: "Как вы, уже не очень молодой человек, оказались в одной кампании с 18-летними пацанами, которые дурачат старушек?". Таким образом, судья заведомо определил меня в участники акции. Он зачитал представление полиции и издалека показал "свидетельские показания" (солидная стопка), которые, по его словам, достаточно убедительно свидетельствуют о моем "активном участии в несанкционированной акции и злостном неподчинении распоряжениям сотрудников полиции". Я заявил, что участников акции видел впервые и мне, журналисту, все равно - санкционировано мероприятие или нет. Моя работа состоит в том, чтобы донести до читателей достоверную информацию о происходящем, что бы ни происходило.

Мне предъявили фотоснимки, сделанные с оперативной видеосъемки, на которых я был запечатлен в первые минуты полицейской акции. На одной фотографии я вел фотосъемку, на другой слушал, о чем говорит подполковник полиции сектора Буюкань. На остальных снимках меня не было. И это были единственные "доказательства" моей вины, предъявленные в суде. Показания (их было в пачке более десятка), "свидетельствующие" о моих "нарушениях", мне не были ни предъявлены, ни зачитаны.

Во время судебного разбирательства в кабинете находился сотрудник полиции в штатском, который по мобильному телефону вел "прямой репортаж из зала суда". На вопрос: что происходит? - судья ответил, что нарушений нет, это, мол, ему разрешено.

Не дожидаясь окончания слушания судья Серджиу Лазарь заполнял бланк постановления суда. Складывалось впечатление, что все вопросы он задает для проформы, ибо решение давно согласовано и предопределено. Заполнив бланк, судья начал расспрашивать о политических пристрастиях нашей газеты, кто ее учредители, кто финансирует газету, фотографирую ли я другие акции и собрания или моя деятельность ограничилась только фотосъемкой этой акции. Мое заявление о том, что мне до сих пор не предъявлены протоколы задержания и изъятия вещей, что в фотоаппарате была уничтожена вся информация, судья проигнорировал.

Наконец судья зачитал постановление. Обвинение насчет активного участия в несанкционированной акции с меня сняли, хотя в начале судебного разбирательства судья Серджиу Лазарь "корил" меня именно за это "участие". Судья приговорил меня к уплате штрафа в размере 40 леев "за неподчинение требованиям сотрудникам полиции". Вопрос: как я мог определить, что это сотрудники полиции, если все, кто со мной "общался", были в штатском, и можно ли считать адресованное журналисту требование прекратить выполнение своих профессиональных обязанностей законным? – судья оставил без ответа.

Надо сказать, что я был не единственным журналистом, работавшим во время акции "Народного сопротивления". На площади вели съемку репортеры, по меньшей мере, трех телеканалов. Были и журналисты из различных печатных СМИ. Однако никого из них не только не задержали, но и никаких требований к ним сотрудники полиции не предъявляли.

Узконаправленное действие против сотрудника именно газеты "Коммерсант Plus" довольно красноречиво выражает отношение властей к свободе печати вообще и к едва ли не единственному изданию, предоставляющему страницы практически всем, независимо от партийной принадлежности, кто хоть немного приоткрывает завесу над происходящим сегодня в нашей стране, в частности».

            Добавить ко всему этому можно только один вопрос: так где же находится последний, по выражению Воронина, «ГУЛАГ в Европе»? И ответ на него, который дает молдавский журналист, прямо противоположен выводу президента Молдовы.