ГРИГОРИЙ МАРАКУЦА: «Я ГОРД ТЕМ, ЧТО ПРИДНЕСТРОВЦЫ ВЫБРАЛИ СВОБОДУ»
О ситуации в Приднестровье задолго до проведения здесь референдума корреспондент НИКА-пресс беседует с депутатом Верховного Совета ПМР Григорием Маракуцей.
Среди причин, приведших к новому витку обострения отношений между Кишиневом и Тирасполем, а затем и к приднестровскому референдуму, многие наблюдатели называют и «таможенный кризис», который на длительное время поставил в крайне трудное положение весь народно-хозяйственный комплекс республики. В этом приднестровские власти, как, впрочем, и подавляющее число приднестровцев, увидели злонамеренные действия властей РМ, что дало основательный повод для выработки новых подходов к решению приднестровской проблемы. В марте текущего года среди политических лозунгов, обозначающих отношение Тирасполя к переговорному процессу, главным стал такой: «В условиях экономической блокады – никаких политических дискуссий с Кишиневом». В ПМР даже заговорили о начале новой и эффективной форме войны против республики и попытках Кишинева, поддерживаемого Западом и США, создать на левом берегу условия для социального обострения со всеми вытекающими отсюда последствиями… О ситуации в Приднестровье задолго до проведения здесь референдума корреспондент НИКА-пресс беседует с депутатом Верховного Совета ПМР Григорием Маракуцей.
- Григорий Степанович, в самом деле «таможенный кризис» в Приднестровье явился одной из главных причин проведения плебисцита? Существует также мнение, что если бы не эти действия Кишинева и его зарубежных партнеров по восстановлению целостности Молдовы, то активность приднестровских избирателей была бы несколько ниже.
- «Таможенный кризис» (а мы это назвали сразу же экономической блокадой), конечно же, сыграл свою роль. Наверное, уже все поняли характер нашего народа: чем больше на него давишь, тем сильнее он сопротивляется.
- Лучше не давить?
- Лучше договариваться и учитывать наше мнение. Но главная проблема, конечно же, не в том, что с 3 марта республика была поставлена стараниями извне в жесткие условия существования. Причина значительно глубже. Начиная с 1990 года и по сей день, какие только условия ни предлагал Тирасполь Кишиневу для разрешения кризиса. Какие только планы, проекты планов, соглашения, концепции ни появлялись на свет с целью выработки общих и взаимоприемлемых вариантов урегулирования. Мы, как мне кажется, уже исчерпали все свои возможности и уже израсходовали весь запас приличных слов, чтобы сделать попытку разговаривать с Кишиневом, как к этому, кстати сказать, призывают западные его советники, на цивилизованных условиях… Что прикажете делать дальше? Статус непризнанной республики нас никогда не устраивал, не устраивает он и сейчас. Мы хотим определенности. Референдум – один из способов этой определенности добиться.
- Вы говорите о планах урегулирования, которые разрабатывали тираспольские эксперты. Может быть, поэтому в Кишиневе их не воспринимали и не хотели принимать за основу, поскольку считали, что планы «приднестровских сепаратистов» заведомо не могут быть конструктивными и перспективными?
- Я не знаю… Ну, может быть и так. Допустим, что так: не нравятся Кишиневу наши предложения. Но замечу: Кишиневу, как показывает практика переговорного процесса, не нравятся никакие планы, даже те, которые кладут им на стол зарубежные эксперты. Я хотел бы спросить: что стало с планом урегулирования 2002 года, подготовленным экспертами ОБСЕ? Почему его отверг Кишинев? А с российским планом, названным «меморандумом Козака», что произошло? Думаю также, что в Кишиневе уже давно отказались и от «плана Ющенко». Здесь лишь говорят, что его поддерживают, что он хороший, что в нем есть положительные элементы разрешения проблемы… На самом-то деле отвергнут и этот план. И пусть Молдова не лукавит. Но мы не можем ждать, когда в Кишиневе, наконец, определятся и, кстати, согласятся с тем, что надо учитывать не только мнения приднестровцев, но и общие веления времени: стремиться к жизни цивилизованной и основанной на взаимоприемлемых договоренностях. Хотят здесь говорить о компромиссах? Давайте говорить. Но го-во-рить, а не пакостить.
- Григорий Степанович, но если вернуться к так называемому таможенному кризису… Кишинев как будто бы вел достаточно прозрачную политику по отношению к Тирасполю: регистрация всех приднестровских предприятий на правом берегу – и никаких препятствий для дальнейшей хозяйственной и экономической деятельности.
- Давайте не будет торопиться с оценками. Может быть, и так. Но я приведу только один пример, как происходило все на самом деле. Известное наше предприятие КВИНТ требуемую регистрацию в Молдове после недолгих споров и выяснений условий его дальнейших действий получило. Но когда пришло время оформлять документы на отправку продукции КВИНТа в Россию, в Кишиневе последовала реакция: наше вино Россия не покупает, значит и ваш коньяк она не получит. Что тут скажешь? Я, честно сказать, даже затрудняюсь в подборе слов, чтобы охарактеризовать такую позицию Кишинева…
- Григорий Степанович, а ведь это было фактически предложение Тираспольским властям повлиять на отношение Москвы к молдавскому вину, или нет?
- Я еще раз говорю: мне трудно все это понять и оценить. Но поверьте, такая манера поведения не может вызывать ни уважения, ни понимания… Убежден также, что и западные партнеры Молдовы и не только по приднестровской проблеме подобные манеры нынешних властей РМ вряд ли приветствуют. Словом, с этим надо когда-то заканчивать. Если кто-то готов терпеть кишиневские каприза и дальше, это его проблемы. Нам же это все изрядно надоело.
- Референдум – один из способов исправить ситуацию?
- А вот здесь не надо путать. Приднестровский референдум имеет другие более важные цели. Одна из них заключается в следующем. Молдавская официальная политика по отношению к приднестровской проблеме продолжает строиться на том, что Кишинев не может, как здесь говорят, сесть за стол переговоров с тираспольскими бандитами, контрабандистами и наркоторговцами, указывая на высшее руководство ПМР, но зато выражает готовность прислушиваться к мнению простого приднестровского люда. Теперь посмотрим, как эта готовность будет претворяться в жизнь.
* * *