Валерий Лицкай Комментирует базовый договор <О дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Молдовой>.

19 ноября в Москве состоялась встреча президентов Молдовы и России Владимира Воронина и Владимира Путина. Главным итогом переговоров на высшем уровне стало подписание базового Договора о дружбе и сотрудничестве между РФ и РМ. Это событие, последствия которого скажутся не только на дальнейшей судьбе этих двух государств, но и, безусловно, на судьбе Приднестровья, в интервью министру информации и телекоммуникаций ПМР Борису Акулову прокомментировал министр иностранных дел ПМР Валерий Лицкай.

- Валерий Анатольевич, как вы оцениваете подписанный базовый договор о дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Молдовой?

- Прежде всего, должен сказать, что мы очень высоко оцениваем сам факт подготовки и подписания такого договора. Не является секретом наша позиция о том, что кроме договоренности сторон, то есть Молдовы и ПМР, должен существовать международный договор по гарантиям, где Россия играла бы ключевую роль. Такую же роль, в какой она сейчас выступает в миротворческой операции, она должна играть и во всех аспектах будущих соглашениях по гарантиям.

бИ в этом отношении отсутствие договора очень мешало эффективной работе российских дипломатов. Нужно сказать, что предыдущий договор был исключительно плох, потому, что он не признавал никакие существующие реальности. В частности, в нем вообще отсутствовали упоминания о существовании Приднестровья. Поэтому договор не был ратифицирован в Государственной Думе РФ и, впоследствии, был отозван президентом Ельциным. Подготовка нового договора велась уже более серьезно. В частности, должен отметить, что по настоянию Российской Федерации впервые была реализована статья Меморандума "Об участии Приднестровья во внешней политике Республики Молдова". После специального протокола двух МИДов представители Приднестровья были допущены к работе над самим текстом договора. Нужно отметить, что некоторые пожелания, которые мы выражали в этом договоре, нашли свое определенное отражение - прежде всего это роль России как страны - гаранта. И мы видим - в преамбуле договора отмечена существенная роль Российской Федерации, как страны - посредника и гаранта.

Кроме того, мы считали необходимым отразить такую реальность, как существование

Приднестровья - как международной проблемы, поскольку аргументации Республики Молдова

была такова - это наше чисто внутреннее дело, и не должно быть никаких упоминаний об этом в

международных документах. В подписанном договоре мы видим, что стороны фиксируют

существование "приднестровской проблемы" и очень важный элемент - они говорят, что можно

решить эту проблему исключительно мирными политическими методами. Мы надеемся, что в

дальнейшем Российская Федерация сделает все возможное, чтобы исключить экономические

блокады, пропагандистские, дипломатические войны, как метод давления на Приднестровье.

Эти позиции нашли свое отражение.

Я должен отметить как положительное явление, что в тексте договора упоминается и о важной роли русского языка - как языка межнационального общения. Упоминается также о необходимости развития связей с СНГ, как направление ориентации внешней политики Республики Молдова. Также говорится о развитии военного сотрудничества, и мы надеемся, что роль России как гаранта найдет свое развитие в рамках этой статьи договора.

Вместе с тем не отмечено большое значение, которое мы придаем Меморандуму.

Меморандум для нас является базовым документом, мы настаивали, чтобы ключевые положения Меморандума были закреплены в российско-молдавском базовом договоре. Здесь Республика Молдова оказала очень сильное сопротивление и Меморандум отражение не нашел. Мы считаем, что в целом, Российская Федерация существенно усилит свою роль и влияние в нашем регионе и это самым положительным образом скажется на возобновлении и эффективности проведения переговорного процесса.

Должен отметить, что с конца августа переговорный процесс испытывает большие трудности. Опыт, который мы сейчас имеем на протяжении последних месяцев, показывает, что уже совершенно открыто господин Воронин, президент Молдовы, говорит о том, что сделает все возможное, чтобы недопустить переизбрания Президента Приднестровской Молдавской Республики Игоря Смирнова на президентский пост. И здесь используются все методы - ведется разнузданная пропагандистская война, приняты меры дипломатической блокады Приднестровья, принимаются меры по экономической блокаде Приднестровья - делается все, чтобы дестабилизировать обстановку и помешать нормальному проведению выборов.

- На ваш взгляд, с чем связано такое нежелание господина Воронина встретиться после выборов опять с Игорем Смирновым в переговорном процессе?

- Дело в том, что здесь не только личные неприязни. Здесь речь о глубоких политических разногласиях. Прежде всего, мы очень надеялись, что приход к власти господина Воронина даст дорогу новым смелым радикальным решениям приднестровской проблемы. Однако мы с большим изумлением и непониманием обнаружили, что нам предлагают вариант, который был на переговорном процессе в 1994-1995 году, еще во времена Снегура - план автономии. Мы считаем, что он совершенно не соответствует существующим реальностям, и в первую очередь он не соответствует тем предложениям, которые представила Российская Федерация - как странапосредник. Я могу напомнить в этом отношении план Примакова. Мы очень высоко оцениваем этот документ. В нем прямо проводится позиция федерализации Молдовы. Евгений Максимович, выступая в Государственной Думе, прямо говорил о том, что нормальный путь - это отход Республики Молдова от унитарной системы государства и переход к федеральной системе. И все предложения Примакова пронизаны этой мыслью.

И вот мы видим со стороны Воронина откат на позиции автономии. В частности, господин Воронин часто упоминает пример Татарстана, но ведь это пример федерального государства. И Татарстан, согласно Конституции Татарстана, который признается Российской Федерацией и является суверенным государством, субъектом международного права, ассоциирован с Российской Федерацией на основе договора. Если нам будут такого рода предложения - естественно, они во многом соответствуют нашей точке зрения. Мы также считаем, что мы суверенное государство, субъект международного права и готовы подписать с Республикой Молдова базовый договор о наших взаимоотношениях.

Естественно, это ни в коем случае не соответствует предложению Воронина по автономизации. Я думаю, что это глубокое противоречие стало причиной того, что Воронин, увидев нашу твердую позицию, сделал все для того, чтобы сместить нынешнее руководство, надеясь, что следующие люди, которые пришли бы, по его мнению, к власти, сломались бы и согласились на все предложения Республики Молдова. Я совершенно убежден, что это был очень не продуманный, поспешный, я бы сказал, политически неграмотный ход, и он не привел ни к чему иному, как к замедлению, торможению переговорного процесса.

Нужно сказать, что наши посредники, прежде всего Российская Федерация, делали все возможное, чтобы вывести переговорный процесс из тупика. По рекомендации Российской Федерации, ОБСЕ и Украины, мы возобновили работу экспертов и работаем уже в течение месяца. Было сделано предложение провести встречу в пятистороннем формате, на достаточно высоком уровне, в Братиславе. Предполагалось, что в Братиславе стороны представят свои базовые варианты документов, и можно будет их обсудить с участием международных экспертов, а также сделать подготовку по встрече президентов. И эта встреча предполагалась на 19-20 ноября. Но неделю назад Республика Молдова официально, на встрече экспертов, завила, что никуда ее представители не поедут, они будут ждать результатов выборов. В итоге они перенесли эту встречу на вторую половину декабря. Вот то, что называется тормозить переговорный процесс из расчета на изменение политической коньюктуры. Я еще раз подчеркиваю, что узкая политическая коньюктура не будет способствовать благоприятному развитию переговорного процесса.

- Валерий Анатольевич, позволяют ли действующая Конституция, законодательство

Республики Молдова достичь согласия между Приднестровьем и Молдовой на основании предложений Примакова или других вариантов посредников и гарантов переговорного процесса, я имею в виду Украину и Россию?

- Здесь мы еще раз видим разницу в принципиальных подходах. Всеми было признано - и посредниками и даже представителями Республики Молдова, что Конституция Республики

Молдова, существовавшая до настоящего времени, не дает нам возможности нормально разрешать приднестровско-молдавские проблемы. В конституции РМ говорится - "населенные пункты левобережья Днестра", и даже не упоминается о существовании Приднестровья. Проводилась очень большая работа по изменению Конституции Молдовы, нужно сказать, что ОБСЕ очень много рекомендаций в этом отношении представила. И изменение Конституции Республики Молдова - это не новость.

Нужно напомнить, что в прошлом году Парламент Республики Молдова с активным участием партии Воронина изменил молдавскую Конституцию в самых основах государственного строя. Молдова перешла от президентско-парламентского к чисто парламентской республике. То есть Конституцию менять можно. Тем более, когда у партии Воронина есть конституционное большинство. По гагаузскому вопросу парламент Молдовы неделю назад представил свои предложения. То, что касается гагаузской проблемы - нашло свое отражение, в частности, появилась отдельная статья по Гагаузии. Хотя бы упоминание о проблеме. И что же мы видим? В том, что касается Приднестровья, сохранена полностью старая редакция - что нет никакого Приднестровья, а существуют "населенные пункты левобережья Днестра", которым нужно представить специальный статус автономии. То есть и в проектах в переговорном процессе, и в конституционных предложениях руководства Республики Молдова мы ни в коем случае не видим отражения существующих реальностей. Это серьезный, концептуальный тормоз в переговорном процессе.

- Вы считаете возможным для Приднестровья вариант, который сегодня реализован или пытается реализовать Гагаузия?

- Этот вопрос обсуждался много лет. И я могу ссылаться на рекомендации ОБСЕ, рекомендации россиян и украинцев, которые говорят, что есть огромная разница между Гагаузией, с ее потенциалом, и между Приднестровьем и тем потенциалом, которое имеет Приднестровье. Это ведь речь не идет о каких-то пустых амбициях. Это разные геополитические реальности, это разные экономические, военные реальности, в конце концов. В Гагаузии не было войны - у нас она была. Поэтому у нас совсем другие реальности, мы настаиваем и обоснованно настаиваем на совсем другом виде отношений с Молдовой. И на совсем другом уровне компетенции полномочий. И сводить наши отношения к Гагаузии - это просто грубое игнорирование реальности. Это грубая политическая ошибка. Я думаю, что в ближайшее время результаты наших выборов заставят Республику Молдова признать существующие реальности и возобновить переговорный процесс на каких-то реальных основах.

- Валерий Анатольевич, бытует мнение, оно широко тиражируется средствами массовой информации, что подписание сегодняшнего базового договора в Москве приближает и чуть ли не предопределяет вступление Республики Молдова в Союз России и Белоруссии. На ваш взгляд, соответствует ли это действительности?

- Нужно отметить, что существование этой проблемы - вступление в Союз России и

Белоруссии - не нашло своего отражения в самом договоре. Там есть упоминание о необходимости развития СНГ. Жесткого, твердого, ясного международного обязательства - нет.

Хотя был очень хороший повод. В этом договоре, если бы была твердо отражена решимость руководства Молдовы идти в Союз России с Белоруссией - это можно было бы закрепить. Это было бы ясной позицией для всего мира, это было бы хорошей основой для развития конкретных отношений с Союзным государством Россия - Белоруссия. Мы же видим обтекаемые общие слова. В качестве огромного достижения господин Воронин упоминает то, что Республика Молдова стала наблюдателем. Я думаю, что у Республики Молдова была возможность наблюдать за процессом развития этих отношений, тем более, что нынешний министр иностранных дел Республики Молдова был послом в Белоруссии. Я думаю, что информации у него было более, чем достаточно. Я думаю, вопрос в политической воле. Одно дело были предвыборные обещания, а сейчас наступает момент истины. Или будут приниматься решительные шаги для развития отношений, или это будет потихоньку гаснуть - и в конце концов сойдет на нет. К сожалению, мы не видим реальных шагов. Мы видим декларации, хотя предвыборная кампания закончилась очень давно.

- В какой степени подписанный договор создает международно-правовую основу для военного присутствия Российской Федерации в регионе, в частности, в Приднестровье?

- Мы неоднократно высказывали точку зрения о том, что российские войска, которые

находятся здесь, ни в коем случае не являются фактором угрозы для Европы или для кого бы то ни было. Это очень небольшая группировка, которая является чисто региональным фактором. Но в региональном масштабе нет других сейчас сил, которые обеспечивали бы мир и стабильность. Это российские миротворческие войска, которые опирались на группу российских войск, размещенных в Тирасполе. Теперь мы видим, что ситуация стремительно меняется. Россия выполняет свои Стамбульские договоренности и выводит большую часть своей военной техники.

Нужно отметить, что когда были подписаны Стамбульские договоренности, Россия не

имела полномочий страны-гаранта. Должен еще раз подчеркнуть, что международное признание роли Российской Федерации как страны-гаранта - это не пустая декларация. Гарант, согласно этому договору, имеет очень большие полномочия для действий и в области экономики, и в образовании, и в культуре, дипломатии и, в частности, в военной сфере. У гаранта должны быть механизмы, это должны быть реальные механизмы. Поэтому мы выдвигали и предлагали различные варианты развития миротворческой операции - как гарантии мира и стабильности. Что, возможно, предполагает размещение здесь контингента российских войск как основы этих сил гарантий и стабильности. С привлечением при этом других государств СНГ, прежде всего контингента Украины. Это может обеспечить в региональном масштабе надежду на мир и стабильность на перспективу.

- Валерий Анатольевич, в какой степени подписание базового договора и какие-то либо другие обязательства Российской Федерации создают перспективу открытия генерального консульства РФ в Приднестровье?

- Это было одно из наших предложений. И мы считали, что даже в тексте договора должна быть позиция открытия генерального консульства России в Приднестровье. Мы ни в коем

случае не считаем это фактором международного признания Приднестровья. Поскольку наличие генерального консульства - это не признание. Но в международном праве, в международной практике признано, что консульство должно располагаться в местах массового нахождения большого количества граждан данной страны. У нас около 70-80 тысяч российских граждан и генеральное консульство просто необходимо, с точки зрения защиты их законных интересов при получении виз, при международных поездках, при решениях вопросов собственности и очень многих других вопросов, которые должны обеспечиваться для данных граждан. Они имеют полное право на консульскую защиту. Я уже не говорю о том, что здесь находится группа российских войск, которые тоже требуют значительной работы по консульскому обеспечению. Тысячи людей имеют право получить российское гражданство, и только ограничение, связанное с отсутствием консульства здесь, препятствует их праву гражданина и человека получить и оформить российское гражданство.

Мы настаивали на этом много лет и с большим сожалением видим, что в тексте договора отсутствует прямое обязательство Молдовы такое консульство открыть. Хотя в неофициальных контактах российские дипломаты уверяют нас, что в ходе переговоров, при подписании договора, российская сторона этот вопрос поставит и добьется согласия на открытие консульства. В любом случае момент самый подходящий.

- От кого зависит конечный итог?

- С точки зрения международного права это зависит от согласия МИДа Молдовы, руководства Молдовы. Я думаю, что сейчас в ходе переговоров был самый удобный момент добиться отдельного соглашения по открытию генерального консульства.

- Значит, все зависит от доброй воли молдавской стороны?

- Это зависит от политической воли Молдовы.

********** 20 ноября **********

1

1