На полях и в кулуарах III Академии безопасности, которая прошла в Москве и Подмосковье с 17 по 19 июня 2014 года, активно дискутировался весьма интересный с научно-аналитической точки зрения и при этом исключительно актуальный в политико-практическом контексте вопрос
Обсуждались перспективы, связанные с запланированным не позднее 1 января 2015 года вступлением Республики Армения в Таможенный Союз и ёё присоединением к Евразийскому экономическому союзу.
Сама проблема была представлена через призму регулирования дальнейшего выстраивания отношений по оси «Евразийский экономический союз – Республика Армения – Арцах». Общеизвестно, что ни о какой границе между Арменией и Нагорно-Карабахской Республикой сегодня говорить не приходится – на линии соприкосновения двух армянских государств нет ни пограничного, ни миграционного, ни таможенного контроля.
При этом совершенно очевидно (об этом открыто заявил Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и с этим в целом согласился Президент Армении Серж Саргсян), что Республика Армения сможет вступить в ЕЭС (так же как когда-то вступила во Всемирную торговую организацию) исключительно в своих международно-признанных границах, т.е. без территории Арцаха. Армения юридически не претендует на территорию НКР, рассматривая Арцах в качестве независимого государства, которое в таком случае с точки зрения формальной логики должно самостоятельно договариваться с государствами Таможенного Союза о своём возможном вовлечении в данный экономический блок.
Вместе с тем любые меры по отграничению армянской территории от Арцаха могут быть крайне болезненно восприняты населением и оппозицией, а также армянской диаспорой за рубежом. Т.е. сегодня руководство Республики Армения оказалось в ситуации, выход из которой крайне затруднителен, поскольку установление границы с Арцахом опасно политически и чревато экономическими сложностями для Степанакерта, а бесконечная пролонгация ситуации отсутствия контроля невозможна юридически ввиду объективной необходимости функционирования чётко очерченных и оформленных границ ЕЭС.
В целом данная актуальная проблема породила жаркие споры и дискуссии, в ходе которых высказывались различные точки зрения. Кто-то придерживался конвенциональных подходов, как, например, в данном интервью, кто-то адвокатировал более гибкую парадигму, рассчитывая на определённые послабления в отношении Арцаха со стороны государств-членов Таможенного Союза.
Так или иначе, в ходе состоявшегося обмена мнениями была затронута исключительно актуальная проблематика, имеющая, на самом деле, более широкий спектр применения и высокую значимость для большего числа акторов, нежели только ТС, Арцах и Армения. По большому счёту, дискуссии и критическому осмыслению был подвергнут серьёзный вопрос о сотрудничестве отдельных территорий, квалифицируемых по различным признакам, с интеграционными объединениями, основу которых составляют государства.
Данный вопрос сегодня важен не только для Нагорно-Карабахской Республики, но для целого ряда непризнанных или частично признанных государств, субъектов федерации, автономий и иных территориально субъектных единиц. В частности, проблема касается современных интересов Приднестровья, Гагаузии, Абхазии и Южной Осетии, Каталонии.
Актуализировал обозначенную тематику совсем недавно, 30 июня с.г., советник Президента Российской Федерации Сергей Глазьев. В ходе выступления на заседании Интеграционного клуба при Председателе Совета Федерации РФ он заявил о том, что Донбасс необходимо исключить из действия Соглашения об Ассоциации, подписанного 27 июня с.г. Европейским союзом и Украиной. В частности, видный российский экономист констатировал следующее:
«РФ могла бы поставить под сомнение соглашение, подписанное Украиной и ЕС…
К тому же два крупнейших региона на востоке Украины, Луганская и Донецкая области, чётко заявили о своем нежелании жить в условиях соглашения. В сложившейся ситуации возникает вопрос, что же делать этим областям?..
В данный момент интересует вопрос, возможно ли договориться с Евросоюзом о том, чтобы часть украинской территории, то есть Донбасс, присоединилась к Таможенному союзу. В какой степени это законно с точки зрения юридического фактора?..
Если говорить о цивилизованном пути решения конфликта, то федеративный тип устройства, который поддерживает большинство населения Донбасса, как раз и предполагает право на самоопределение. В том числе это касается внешнеэкономических интеграционных моделей…
Стоит всё же дать возможность областям, которые не хотят сотрудничать с Брюсселем, самоопределиться. Они заинтересованы сотрудничать с ТС, и они должны быть вправе делать собственный выбор».
Таким образом, Российская Федерация в лице ответственного представителя Президента РФ заявила о своей гибкой позиции в части поиска возможных подходов и механизмов сотрудничества Таможенного Союза с отдельными территориальными образованиями. Данный месседж крайне важен не только для Новороссии, но и для других государств и квазигосударств на постсоветском пространстве.
25 октября 2013 года в Москве был подписан Протокол по итогам рабочей встречи Заместителя Председателя Правительства Российской Федерации, специального представителя Президента Российской Федерации по Приднестровью Д.О. Рогозина и Президента Приднестровья Е.В. Шевчука. В развитие Протокола 2-3 июля с.г. в Москве было заключено 7 Меморандумов о межведомственном сотрудничестве между исполнительными органами государственной власти России и Приднестровья.
Утверждать, что проблематика евразийской интеграции Приднестровья напрямую стала предметом или хотя бы несущей конструкцией этих соглашений, не представляется возможным. Тем не менее, в подписанных Меморандумах имеют место положения, признающие законное право Приднестровья на реализацию курса на интеграцию в евразийские объединения и предполагающие соответствующее содействие Российской Федерации.
В данном контексте следует напомнить, что 6 июля с.г. пройдёт ровно 25 месяцев с того момента, как Президент Приднестровья объявил евразийскую интеграцию национальной идеей республики. 20 ноября 2012 года евразийская интеграция была зафиксирована в качестве основного приоритета внешнеполитических усилий в рамках Концепции внешней политики Приднестровской Молдавской Республики. На данном треке Приднестровье за прошедшие несколько лет реализовало целый ряд практических шагов, прежде всего, в информационной сфере. Ещё больше проектов было предложено Приднестровской стороной, но не получило пока что необходимой поддержки.
Приднестровье предприняло ряд уверенных шагов по инициированию совместного поиска механизмов вовлечения республики в динамично развивающиеся интеграционные процессы на евразийском пространстве. Однако на данный момент такой поиск не вошёл в активную фазу. Традиционно в качестве проблемных аспектов в данной сфере приводятся утверждения о том, что в Таможенном Союзе и в Евразийском экономическом союзе предусмотрено исключительно членство государств, являющихся признанными субъектами международного права, а также замечания о необходимости наличия границы с интеграционным объединением.
С денонсированием второго аргумента всё достаточно просто. Напомню, что с 1 января 2015 года Республика Армения, не имеющая сухопутной границы (не имеющая, кстати, и выхода к морю на этом историческом этапе своего развития) ни с одним из государств Таможенного Союза, всё же станет полноправным членом данного интеграционного объединения. Здесь следует добавить, что расстояние (при перемещении автомобильным транспортом) из Алаверди (север Армении) до Владикавказа составляет, по информации Гугл карт, около 320 километров. В то же время дистанция между Тирасполем и Армянском (север Республики Крым) не превышает 430-ти километров. Надо полагать, что в таком разрезе любые доводы об отсутствии общих границ утрачивают свою состоятельность.
С первым аргументом всё значительно сложнее, однако международные и европейские прецеденты в данном контексте вполне имеют место и вполне показательны. Если исходить из необходимости мотивировать тот факт, что территории, формально принадлежащие тому или иному государству, проводят отличную от него политику в области экономической (политической) интеграции, то важно отметить следующее.
Гренландия (крупнейший остров на Земле, на 86% покрытый вечными ледниками, располагающийся на северо-востоке Северной Америки, с населением всего 57.600 человек), оставаясь сегодня составной частью страны-члена Европейского союза, сама в данный союз не входит. Гренландия стала частью Дании после завершения Второй Мировой войны в соответствии с новой редакцией датской конституции от 1953 года. В 1972 году на всей территории Дании, включая Гренландию, был проведён референдум по вопросу членства в Европейском экономическом сообществе. Большинство населения Гренландии на референдуме высказалось «против» вступления в сообщество, однако с учётом мнения собственно датчан Королевство всё же стало членом ЕЭС в 1973 году.
Вместе с тем уже в 1979 году Гренландия получила от датского фолькетинга (Парламента) автономный статус. В 1982 году на острове был проведён референдум, в ходе которого 53% населения высказалось «за» выход Гренландии из состава Европейского экономического сообщества. Соответствующие договорённости были оформлены к 1985 году, и Гренландия перестала быть частью ЕС. При этом существует даже специальный договор, дополняющий в отношении Гренландии договоры, формирующие Европейское сообщество.
25 ноября 2008 года в Гренландии прошёл ещё один референдум по вопросу о наделении острова более широкими правами на автономию. При явке 72% избирателей с правом голоса 75,5% из них проголосовало за расширение гренландской автономии. По итогам референдума Гренландия получила право самостоятельно распоряжаться своими природными ресурсами, осуществлять контроль за функционированием судебной системы и органов правопорядка, играть более заметную роль в датской внешней политике. Нельзя не отметить реакцию на самоопределение ни много ни мало 98% датской территории тогдашнего Премьер-министра Дании, ныне Генсека НАТО Андерса Фога Расмуссена, который заявил следующее: «Меня радует, что жители Гренландии так дружно поддержали идею увеличения самостоятельности».
При всём при этом Гренландия (или Калааллит Нунаат) является самостоятельным членом целого ряда международных организаций, включая Северный совет, Северный инвестиционный банк, различные рыболовные и природоохранные объединения.
То есть имеется как минимум один прецедент, когда территория государства-члена экономического союза не только в нём не участвует, но и самостоятельно является членом иных, в том числе экономических, объединений.
Другой – более распространённый кейс – это Турецкая Республика Северный Кипр. 1 мая 2004 года Республика Кипр, населённая преимущественно греками-киприотами (без 38-40% территории), вступила в Европейский союз. При этом Турецкая Республика Северного Кипра, населённая турками и турками-киприотами, оказалась «за бортом» интеграционного объединения.
И снова такое решение было детерминировано результатами референдума. 24 апреля в обеих частях разделённого Кипра в рамках «плана Кофи Аннана» прошёл референдум по вопросу об объединении острова. «Против» высказались жители Южного Кипра (75,83% на 24,17%), в то время как турки-киприоты проголосовали «за» (64,9% и 35,1%). Таким образом, разделённый по этническому и политическому признаку остров оказался разделённым также и по критерию экономической интеграции.
Эти примеры позволяют утверждать, что тот же Европейский союз всегда находит инструменты и способы сегрегации тех или иных территорий в контексте установления отношений сотрудничества, если такой акт рассматривается как политически целесообразный.
Исходя из этого, мы приближаемся к кристаллизации двух знаковых резюме:
1) реализуемые сегодня Европейским союзом попытки принудить Приднестровье к «слепому копированию» условий Соглашения об УВЗСТ, принятого Республикой Молдова, входят в противоречие с обыкновенно более гибкой позицией ЕС в столь деликатных кейсах. Следовательно, они уступят место в самом скором времени более изысканной и продуманной стратегии, в которой Приднестровье будет рассматриваться как полноценная сторона экономического диалога. Первые свидетельства такого подхода проявились в организации двустороннего диалога по линии «ЕС-ПМР» по рискам и вызовам для экономики Приднестровья, связанным с УВЗСТ;
2) интеграционные объединения могут сотрудничать с отдельными территориями, если для этого имеется политическая воля и политическая целесообразность, а также согласие всех государств-членов экономического союза.
О том, что Приднестровье сегодня является отдельной территорией, автономно и суверенно отправляющей целый ряд полномочий, едва ли кто-то возьмётся спорить. Разно трактуемый, но в любом случае «особый статус» Приднестровью считают справедливым предоставить абсолютно все международные участники переговорного процесса по нормализации отношений между Приднестровьем и Республикой Молдова. Исходя из этого, любой из участников «Постоянного совещания…» или иной международный актор может рассматривать Приднестровье как минимум в качестве территории, которая имеет право на экономическое самоопределение в рамках того интеграционного экономического проекта, который оно сочтёт для себя наиболее подходящим и потенциально успешным. Полагаю, именно об этом говорит Сергей Глазьев в контексте рекламирования евразийских перспектив Донецкой и Луганской народных республик.
Приднестровская сторона в данном контексте рассчитывает на совместное с Россией продолжение поиска механизмов включения Приднестровья в процессы сотрудничества в рамках Таможенного Союза и Евразийского экономического союза. Такое взаимодействие первостепенно могло бы осуществляться на неформальном уровне, например, в области стандартизации, метрологии и технических регламентов, в информационной сфере, в области гармонизации и унификации законодательства республики с законодательством Таможенного Союза.
Автор Дмитрий Паламарчук, медиацентр «Евразийское Приднестровье»
